Константин Ушинский - Рассказы и сказки
Высоко в воздухе тянутся с юга на север стаи журавлей, диких уток, гусей и лебедей. Скоро и соловей начнёт свою звонкую песню. Одни из этих птиц, дикие гуси, журавли, лебеди, летят далее; другие остаются у нас на всё лето; те, которые остаются, принимаются вить гнёзда: носятся, кричат, трудятся, собирают сухие веточки, солому, мох, траву.
Хлопотливые муравьи, пёстрые бабочки, неуклюжие жуки, а потом несносные комары и мошки, тысячи самых разнообразных, летающих и ползающих насекомых выходят на свет Божий. Трудолюбивая пчёлка, проспавшая долгую зиму в тёплом улье, просыпается, покидает свою восковую келью и летит собирать сладкий мёд с цветов.
В зверином царстве заметно меньше перемены. Диких зверей вообще можно видеть редко. Но зато нельзя не видеть, как рад весне домашний скот. Простояв долгую зиму в хлевах, лошади, коровы, овцы весело выбегают в поле, и пастуху не приходится долго вызывать их из дома.
Рады люди первому снегу, но рады ещё более первым цветам. Всякое время года приносит свои удовольствия и свои заботы. Двойные рамы вынимают в домах; свежий воздух и яркий свет врываются в комнату. Звуки с улицы, которых целые полгода не было слышно за двойными стёклами, раздаются громко. А для крестьян сколько предстоит работы! Но они работы не боятся. За зиму хлеб, овёс, сено и даже солома – все переведётся: одно на пищу людям, другое на корм скоту. Надобно приниматься за работу, чтобы было что есть к будущей осени и зиме.
Исправляет крестьянин телегу, ладит борону и соху и, когда земля немного пообогреется и пообсохнет, едет в поле. Он пашет, боронит поле и сеет на нём яровое, что должно быть посеяно и собрано в одном и том же году: овёс, гречиху, ячмень, просо. В огородах копают гряды, садят картофель, лук, горох, бобы, капусту; сеют коноплю, свёклу, морковь, репу. В столицах люди достаточные переезжают на дачи, где садовники устраивают клумбы, садят и сеют цветы. Радуется весне и бедняк: слава Богу – стало теплее! Божье солнышко светит для всех даром, для всех одинаково; дров нужно меньше, и худое платье сноснее.
Лето
В начале лета бывают самые долгие дни. Часов двенадцать солнце не сходит с неба, и вечерняя заря ещё не успевает погаснуть на западе, как на востоке показывается уже беловатая полоска – признак приближающегося утра. И чем ближе к северу, тем дни летом длиннее и ночи короче.
Высоко-высоко подымается солнышко летом, не то что зимой: ещё немного повыше, и оно стало бы прямо над головой. Почти отвесные лучи его сильно греют, а к полудню даже и жгут немилосердно. Вот подходит полдень; солнце взобралось высоко на прозрачный голубой свод неба. Только кое-где, как лёгкие серебряные чёрточки, видны перистые облачка – предвестники постоянной хорошей погоды, или вёдра, как говорят крестьяне. Выше уже солнце идти не может и с этой точки станет спускаться к западу. Точка, откуда солнце начинает уже склоняться, называется полднем. Станьте лицом к полудню, и та сторона, куда вы смотрите, будет юг, налево, откуда поднялось солнце, – восток, направо, куда оно клонится, – запад, а позади вас – север, где солнце никогда не бывает.
В полдень не только на самое солнце невозможно взглянуть без сильной, жгучей боли в глазах, но трудно даже смотреть на блестящее небо и землю, на всё, что освещено солнцем. И небо, и поля, и воздух залиты горячим, ярким светом, и глаз невольно ищет зелени и прохлады. Уж слишком тепло! Над отдыхающими полями (теми, на которых ничего не посеяно в этом году) струится лёгкий пар. Это тёплый воздух, наполненный испарениями: струясь, как вода, подымается он от сильно нагретой земли. Вот почему наши умные крестьяне и говорят о таких полях, что они отдыхают под паром. На дереве ничего не шелохнётся, и листья, будто утомлённые жаром, повисли. Птицы попрятались в лесной глуши; домашний скот перестаёт пастись и ищет прохлады; человек, облитый потом, чувствуя сильное изнеможение, оставляет работу: всё ждёт, когда спадёт жар. Но для хлеба, для сена, для деревьев необходима эта жара.
Однако ж долгая засуха вредна для растений, которые любят тепло, но любят и влагу; тяжела она и для людей. Вот почему люди радуются, когда набегут грозовые тучи, грянет гром, засверкает молния и освежительный дождь напоит жаждущую землю. Только бы дождь не был с градом, что иногда случается среди самого жаркого лета: град губителен для поспевающих хлебов и лоском кладёт иное поле. Крестьяне усердно молят Бога, чтобы града не было.
Всё, что начала весна, доканчивает лето. Листья вырастают во всю свою величину, и, недавно ещё прозрачная, роща делается непроглядным жилищем тысячи птиц. На заливных лугах густая, высокая трава волнуется, как море. В ней шевелится и жужжит целый мир насекомых. Деревья в садах отцвели. Ярко-красная вишня и тёмно-малиновая слива уже мелькают между зеленью; яблоки и груши ещё зелены и таятся между листьями, но в тиши зреют и наливаются. Одна липа ещё в цвету и благоухает. В её густой листве, между её чуть белеющими, но душистыми цветочками, слышен стройный, невидимый хор. Это работают с песнями тысячи весёлых пчёлок на медовых, благоухающих цветочках липы. Подойдите ближе к поющему дереву: даже пахнет от него мёдом!
Ранние цветы уже отцвели и заготовляют семена, другие ещё в полном цвету. Рожь поднялась, заколосилась и уже начинает желтеть, волнуясь, как море, под напором лёгкого ветра. Гречиха в цвету, и нивы, засеянные ею, будто покрыты белой пеленой с розоватым оттенком; с них несётся тот же приятный медовый запах, которым приманивает пчёл цветущая липа.
А сколько ягод, грибов! Словно красный коралл, рдеет в траве сочная земляника; на кустах развесились прозрачные серёжки смородины… Но возможно ли перечислить всё, что появляется летом? Одно зреет за другим, одно догоняет другое.
И птице, и зверю, и насекомому летом раздолье! Вот уже и молоденькие птички пищат в гнёздах. Но пока ещё у них подрастут крылья, заботливые родители с весёлым криком снуют в воздухе, отыскивая корм для своих птенцов. Малютки давно уже высовывают из гнезда свои тоненькие, ещё худо оперившиеся шейки и, раскрыв носики, ждут подачки. И корму довольно для птиц: та подымает оброненное колосом зерно, другая и сама потреплет зреющую ветку конопли или почнёт сочную вишню; третья гонится за мошками, а они кучами толкутся в воздухе. Зоркий ястреб, широко распустив свои длинные крылья, реет высоко в воздухе, зорко высматривая цыплёнка или другую какую-нибудь молоденькую, неопытную птичку, отбившуюся от матери, – завидит и, как стрела, пустится он на бедняжку; не миновать ей жадных когтей хищной, плотоядной птицы. Старые гуси, гордо вытянув свои длинные шеи, громко гогочут и ведут на воду своих маленьких деток, пушистых, как весенние барашки на вербах, и жёлтых, как яичный желток.
Мохнатая, разноцветная гусеница волнуется на своих многочисленных ножках и гложет листья и плоды. Пёстрых бабочек порхает уже много. Золотистая пчёлка без устали работает на липе, на гречихе, на душистом, сладком клевере, на множестве разнообразных цветов, доставая всюду то, что ей нужно для изготовления её хитрых, душистых сотов. Неумолкающий гул стоит в пасеках (пчельниках). Скоро пчёлкам станет тесно в ульях, и они начнут роиться: разделяться на новые трудолюбивые царства, из которых одно останется дома, а другое полетит искать нового жилья где-нибудь в дуплистом дереве. Но пасечник перехватит рой на дороге и посадит его в давно приготовленный для него новенький улей. Муравей уже много настроил новых подземных галерей; запасливая хозяйка белка уже начинает таскать в своё дупло поспевающие орехи. Всем приволье, всем раздолье!
Много, много летом работы крестьянину! Вот он вспахал озимые поля[4] и приготовил к осени мягкую колыбельку хлебному зерну. Ещё не успел он кончить пахоты, как уже настаёт пора косить. Косари, в белых рубахах, с блестящими и звенящими косами в руках, выходят на луга и дружно подкашивают под корень высокую, уже осеменившуюся траву. Острые косы блестят на солнце и звенят под ударами набитой песком лопатки. Женщины также дружно работают граблями и сваливают уже подсохшее сено в копны. Приятный звон кос и дружные, звонкие песни несутся повсюду с лугов. Вот уже строятся и высокие круглые стога.
Мальчики валяются в сене и, толкая друг друга, заливаются звонким смехом; а мохнатая лошадёнка, вся засыпанная сеном, едва волочит на верёвке тяжёлую копну.
Не успел отойти сенокос, – начинается жатва. Рожь, кормилица русского человека, поспела. Отяжелевший от множества зёрен и пожелтевший колос сильно понагнулся к земле; если ещё его оставить на поле, то зерно станет сыпаться, и пропадёт без пользы Божий дар. Бросают косы, принимаются за серпы. Весело смотреть, как, рассыпавшись по ниве и нагнувшись к самой земле, стройные ряды жнецов валят под корень рожь высокую, кладут её в красивые, тяжёлые снопы. Пройдёт недели две такой работы, и на ниве, где ещё недавно волновалась высокая рожь, будет повсюду торчать срезанная солома. Зато на сжатой полосе рядами станут высокие, золотистые копны хлеба.
