Ян Ларри - Храбрый Тилли: Записки щенка, написанные хвостом
Лиса оскалила зубы:
— Интересно! И хвостом умеешь управлять?
— И хвостом могу! У меня очень хороший хвост!
— А ну покажи, как ты это делаешь? Подплыви поближе, я взгляну, такой ли уж он у тебя хороший. Может, ты хвастаешься только своим хвостом, а он тебе не помогает, а только мешает.
Бобрёнок подплыл к берегу.
— И не думаю хвастаться! — сказал он. — С моим хвостом можно плавать и так и так, и туда и сюда. Куда захочу, туда и плыву.
— А сюда? — сказала лиса, открывая широко рот. — Можешь сюда?
— Пожалуйста! — сказал бобрёнок. — Вы хотите так?
— Мы хотим вот так! — бросилась лиса в воду.
— А мы вот так! — вильнул бобрёнок хвостом, обрызгав лису водою.
Лиса захлебнулась:
— Невежа! — зарычала она и набросилась на меня. — А ты что развалился? Лодырь! Не думаешь ли ты, что я должна кормить тебя? По закону леса у нас каждый сам себя кормит. Что ты приготовил для меня поесть, пока я охотилась на бобрёнка?
Я не знал, что сказать, но если по закону леса никто не кормит другого, значит и я не должен искать для лисы пищу.
Я так и хотел сказать, но лиса зарычала:
— Ты забыл, как я кормила тебя рыбою?
— Но мы же вместе ловили! — сказал я.
— Но рыбы-то уже нет! — зарычала лиса. — Ты уже съел и мою и свою рыбу. Значит, пора уже тащить жребий. Или ты забыл уговор?
Я сказал:
— Вы сказали, что жребий будем тащить осенью, а осень ещё не пришла.
— Но пришло время обедать! — сказала лиса. — Впрочем, я не знаю даже, нужно ли тащить жребий? Ты стал такой жирный после рыбы, что пора уже тебя съесть.
Не знаю, как вы поступили бы на моём месте, но я прижался к дереву, оскалил зубы и зарычал:
— Посмей только тронуть меня. Не смотри, что я маленький, зубы у меня такие острые, поострей твоих! И вообще мы, шотландские терьеры, умеем постоять за себя.
Лиса подумала, подумала, а потом вдруг насторожилась и повернула морду в сторону, откуда послышался какой-то шорох. Неожиданно для меня она бросилась в кусты, взвизгнула и, вылетев оттуда с большой птицей в зубах, бросилась бежать.
Лиса побежала в одну сторону, а я в другую и бежал так долго, пока не свалился с ног.
Нет уж, лиса для меня не товарищ. И вообще она не понравилась мне. Да и лес теперь мне почему-то не очень нравится. Может быть, потому, что я не привык так жить. В городе все живут дружно. И люди и собаки. И даже с кошками можно жить, если не обращать на них внимания. А тут все боятся друг друга, и никто никому не верит. И все стараются обмануть друг друга. Ну разве можно так жить?
Пока было светло, я сидел и думал, а когда стало в лесу темно, я почему-то начал дрожать от страха. Вообще-то я очень храбрый, но разве можно быть храбрым всегда? И днём и ночью? Не знаю, как вы, а я не люблю быть храбрым в темноте.
Ночь прошла. Всё вокруг было мокрым. Белый туман поднимался над землёй. Сверху капало, хотя дождя и не было.
Я поднял голову и завыл. Мы, собаки, всегда воем, когда нам скучно. А мне стало очень скучно в лесу.
Я сидел и выл, перебегал с места на место и снова выл. Я выл не только потому, что мне было скучно, но и потому, что не нашёл в лесу друга, с которым мог бы жить. Неужели среди лесных жителей нет ни одного такого, с кем можно подружиться?
И вдруг я услышал толстый голос:
— Чего, дурень, воешь? Обидел тебя кто или сам на себя обиделся?
Я повернулся на голос и увидел настоящего медведя.
— Здравствуйте, настоящий медведь! — сказал я и помахал хвостом, чтобы медведь не подумал, будто я хочу съесть его. — Я не вою, я просто пробую голос. Когда я жил в городе, мне не разрешали пробовать голос, а здесь я сам себе хозяин, вот и вою.
Медведь подумал и спросил:
— Ну, а ты об чём же воешь всё-таки?
— Обидно мне очень, — сказал я. — Весь день я искал товарища, а нашёл только лису. Думал подружиться с ней, а лиса…
Не договорив, я махнул хвостом.
Медведь сказал:
— Да уж какой же это товарищ! Лиса ведь о себе только и думает. Очень поганый зверь. Уж она или сама всё сожрёт, или закопает про запас в землю, если ей кусок не полезет в горло. С другим никогда не поделится. Охотился с ней вместе, что ли?
— Охотился! — ответил я. — Рыбу вместе ловили. Но большую рыбу лиса себе забрала, а мне отдала самых маленьких.
Медведь потрогал нос лапой и сказал:
— Да что и говорить. Лиса, она и есть лиса. Охотились, значит, вместе? Так, так! Стало быть, малыш, лиса голодным тебя оставила?
— Голодным! — залаял я.
— Ладно! — сказал медведь. — Накормлю, не тужи! Ты сладкое любишь?
— Люблю! Сахар люблю! Печенье! Пирожное!
— Не знаю! — сказал медведь. — Не пробовал. Но угощу тебя такими сладостями, что ты язык проглотишь! Мёд ел когда-нибудь?
— Нет! — признался я.
— Тогда ты и не знаешь даже, что такое настоящее сладкое! Пошли со мной! Угощу тебя мёдом. Я тоже живу сейчас один и тоже не прочь завести товарища. Пошли! Тебя как звать-то?
Я сказал с радостью:
— Тилли меня зовут! А Лена называла меня иногда «Тилли-тилли бом, звонкий голосочек». Я хорошо лаю и могу охранять вашу берлогу.
— Это хорошо! — сказал медведь. — Зимой, когда я засыпаю до весны, мне пригодится, пожалуй, хороший сторож. Пошли, Тилли.
Ломая кусты, медведь пошёл напролом, а я побежал за ним, помахивая хвостом, и понемножку рычал, чтобы все слышали в лесу, что я охраняю медведя.
Мы пробирались сквозь кусты, шли от дерева к дереву, и мне показалось, что и лес стал каким-то другим. Весёлым, красивым! По земле ползали полосы солнечного света, вокруг горели красные россыпи брусники, чёрные ягоды черники и сизые голубики попадались то тут, то там. Под деревьями стояли грибы. А запахи были такие густые и приятные, какие не бывают даже в городском парке.
Наконец мы пришли на солнечную полянку. Медведь остановился, повёл носом вправо, влево, крякнул и сказал:
— Вот и пришли!
Он подошёл к толстому дереву и начал карабкаться на него. Когда я жил в городе, я не знал, что медведь может лазить по деревьям, как кошка, и потому закричал с перепугу:
— Смотри не упади, уважаемый медведь!
— Ништо! — проворчал медведь. — Не впервые!
Он добрался до дупла, засунул в него лапу.
— Держи, малыш! — закричал медведь и бросил на землю кусок чего-то жёлтого, похожего на помятый хлеб.
Я лизнул языком и залаял. Мёд был сладкий, как сахар, даже ещё слаще сахара, а запах у него походил на запахи цветов. Но не успел я лизнуть мёд три раза, как со всех сторон налетели большие мухи. Они набросились на меня и стали кусаться, да при этом визжали противными тонкими голосами. Одна такая муха укусила кончик моего носа, три мухи впились в губу, а все остальные старались кусать уши и глаза. Я завизжал от обиды.
Медведь крикнул сверху:
— Ничего, ничего, малыш! Не обращай внимания! Это пчёлы! Бесятся они просто сдуру! Но ты плюнь на них. Ешь побыстрее!
Хорошо медведю говорить «не обращай внимания». Его, наверное, не кусали они, а вот меня облепили так, что мой нос стал похож на перчатку из пчёл. И кусали они так больно, будто прошивали меня насквозь иголками. Я визжал, но всё-таки лизал мёд, но тут несколько пчёл вцепились в мой язык, и я завыл во весь голос.
Медведь закричал:
— Беги к воде, малыш! Сунь морду в воду, иначе, вижу, одолеют пчёлы тебя.
Я бросился бежать и скоро прибежал к большой воде. Кругом шумели камыши, а на воде плавали красивые белые цветы. Сунув голову в воду, я сразу избавился от пчёл. Потом я поплавал немножко, вылез на берег и посмотрел на себя. В воде покачивалась моя морда, она так распухла, что я еле-еле узнал самого себя. Морда моя стала такой же толстой, как у боксёра Буль-буль, один мой глаз закрылся, и над ним выросла большая шишка.
Скажу честно: мёд мне понравился, а пчёлы — нет! Они такие кусачие, что и мёду не захочешь. Я ещё раз искупался, и хотя от пчёл избавился, но морда моя была всё такая же распухшая, и глаз никак не хотел открываться. И вдруг я подумал: «А что, если я останусь одноглазым? Таким же, как Барсик?» И мне стало так жалко свой глаз и самого себя, что я сел и начал выть.
Вдруг над моей головою зашумели крылья, и я увидел большую белую птицу с длинным-длинным носом.
Птица опустилась на берег, посмотрела на меня, щёлкнула носом, как большими ножницами.
— Ты что тут делаешь?
— Я ничего не делаю! Я просто Тилли! Меня искусали пчёлы! Мы с медведем взяли у них немножко мёду, а они стали кусаться.
— И поделом тебе! — сказал аист. — Не для тебя с медведем пчёлы мёд собирают. Но откуда ты такой появился? Я что-то не встречал таких в лесу.
Тогда я рассказал аисту про город, про Лену, про лису и о том, как я подружился с медведем.
Аист помотал носом вправо, влево и сказал:
— Какой же тебе товарищ медведь? Придёт зима, он заляжет в берлогу, и ты снова останешься один. Как будешь жить в лесу? Умрёшь ты с голоду, а того ещё раньше тебя самого съедят тут. Или волк, или лиса! Тебе, малыш, надо в город возвращаться.
