Ася Кравченко - Здравствуй, лошадь!
— Уходим! — шепнула Соня.
— Подожди, я хочу понять, когда он взлетает, что делают ноги, и наоборот, когда бежит по земле, куда он девает крылья? — рассуждал Кабачок.
Тут вернулась растерянная служительница.
— Не понимаю, — поделилась она. — Это инвентарный номер от картины «Летний полдень».
— Тогда ясно! — сказала Соня. — Лошадь сошла с картины.
— Деточка, как лошадь могла сойти с картины? — Женщина с укором посмотрела на Соню.
— Никак, — согласилась Соня. — Но я вижу лошадь посреди музея. У вас есть другое объяснение?
— Нет, — устало отозвалась служительница и села на своё место.
Тут Соня и Кабачок услышали:
— А сейчас пройдёмте в следующий зал.
В зал стали заходить дети.
— Сейчас мы увидим удивительную картину…
— Смотрите, лошадь! Настоящая лошадь! — закричал кто-то из детей.
— Не трогайте экспонат! — сурово сказала женщина-экскурсовод.
— Я не экспонат, — обиделся Кабачок.
— Это же лошадь! — перепугалась экскурсовод.
— Ну, лошадь! — сказал Кабачок. — И что?
— Лошадь, а ты можешь нас покатать? — закричали дети.
Экскурсовод растерялась.
— Почему вы не предупредили? — обратилась она к служительнице. — Здесь никогда не было лошади.
— И мне так казалось. А теперь есть. Не знаю, что и думать.
— Лошадь, ты тут работаешь? — спрашивали дети.
— Хорошо! Дети, продолжим! — Экскурсовод хлопнула в ладоши, но её никто не слушал.
— Лошадь, а что ты ешь?
— А как тебя зовут?
— Мы пришли смотреть картины! — в отчаянье объявила экскурсовод. — Девочка, — обратилась она к Соне, — это твоя лошадь?
— Нет.
— А чья?
— Это своя собственная лошадь, — пожала плечами Соня.
— Ну и времена!
В этот момент в зал торопливо вошли директор музея, служители и милиционер.
— Вот! — сказала экскурсовод и пояснила: — Лошадь!
— А-а… — протянул кто-то. — Действительно.
— Что же делать? — растерялся директор.
— А я знаю: лошади любят яблоки, — сообщил кто-то из детей.
Тут вперёд вышел милиционер.
— Повреждения есть? — строго спросил он.
— У кого? — удивился Кабачок.
— Нет, но… — начал было директор.
— Так что вы хотите? Лошадь тянется к искусству. Я бы такие движения души только приветствовал. И впредь, пожалуйста, не отвлекайте милицию от работы! — Милиционер отдал честь и направился к выходу. За ним побежали служители:
— Но с велосипедами нельзя!
— Лошадь мешает экскурсиям!
— Куда же мы катимся? — бормотал директор.
— Спасибо, нам у вас очень понравилось, — сказал Кабачок директору. И директор вдруг просиял:
— Приходите ещё…
— Непременно, — заверил Кабачок, и они с Соней направились к выходу.
— Знаешь, — сказал на улице Кабачок, — если они хотят, чтобы дети добровольно к ним шли, им надо взять на работу хотя бы одну лошадь.
По моим сведениям, некоторые музеи сейчас так и делают.
А Соня в последнее время всерьёз подумывает, не стать ли ей поэтом. Она даже песню написала. О дружбе, не о чём-нибудь.
Песня о дружбе, написанная Соней
Счастливо жили на зависть соседям
Джон и толстушка Дженни.
Джон в кабаке с утра до полночи
Просаживал всё до пенни.
Если же в полночь не возвращался
Домой её милый Джонни,
Толстушка в кабак за ним посылала
Гнедого жеребчика Бонни.
Бонни верен, и Бонни умён,
Сквозь непогоду, пасмурным днём,
Хозяина он домой привезёт,
Всегда домой привезёт.
— Пойдём же, хозяин!
— Постой, старина,
В кружке пока я не вижу дна,
Садись-ка со мной, и выпьем вина.
Куда нам спешить, старина?
Напрасно Дженни всю ночь напролёт
Сидит у окошка и мужа ждёт,
Джонни и Бонни всю ночь за столом
Толкуют за кружкой с вином.
Бонни верен, и Бонни умён,
Сквозь непогоду, пасмурным днём,
Хозяина он домой привезёт,
Всегда домой привезёт.
Лошадь в городе
— Смотрите, из музея выходит лошадь! — закричал мальчишка, едва Соня с Кабачком показались на пороге.
Улица остановилась.
— Видишь, даже лошадь в музеи ходит! А тебе бы всё в футбол гонять, — сказала какая-то мамаша сыну.
— Но я же не знал, что там лошади…
Люди улыбались и расступались, а Кабачок с Соней на спине, раскланиваясь направо и налево, гордо шествовал по улице.
Тут из-за угла, поплёвывая в разные стороны водой, вывернула поливальная машина. Кабачок в восторге побежал за ней.
— Нам уже пора в конюшню, — забеспокоилась Соня. — Это в другую сторону.
— Разве? — отозвался Кабачок.
Он вдруг обнаружил, что отражается в мокром асфальте.
— Смотри, я там отражаюсь вверх ногами!
Соня наклонилась посмотреть.
— Нет, лучше не смотри! — скомандовал Кабачок. — Когда ты наклоняешься, портится мой силуэт.
За поливальной машиной они обежали полгорода. Во всяком случае, Соне это порядком надоело, а Кабачок был в восторге.
Наконец, машина остановилась и выключила фонтаны. Из неё вышел водитель, помахал Кабачку и скрылся в подъезде.
— Теперь в конюшню, — бодро сказал Кабачок.
— Только я не знаю как, — призналась Соня:
— Ну, ты даёшь! А как ты обычно ездишь на конюшню?
— Сначала на метро, потом на автобусе…
— Метро?
— Это поезд такой…
— Нет, поезда грохочут, давай по-другому…
— Я не знаю, как по-другому, — в отчаянье призналась Соня. — Я даже не знаю, где мы…
Они попробовали пойти назад по мокрому следу, но летом асфальт сохнет быстро, и след скоро закончился. Кабачок не унывал.
— Сейчас свернём, и всё будет ясно! — приговаривал он, сворачивая то вправо, то влево. И когда они в очередной раз свернули, из-за угла показался огромный всадник.
— Я знаю, где мы! — обрадовалась Соня. — Это памятник Юрию Долгорукому.
— А лошадь как зовут?
— Не знаю.
— Эх ты! — вздохнул Кабачок. — Раз ты с ним знакома, спроси, где конюшня.
— Памятники не разговаривают.
— Ерунда! — и Кабачок закричал: — Вы не подскажете, где конюшня?
— Смотри-ка, всадник показывает в одну сторону, лошадь — в другую, — сообщил Кабачок. — Я бы поверил лошади. Лошадь дорогу в конюшню всегда найдёт.
— Они всегда смотрят в разные стороны, — уныло отозвалась Соня.
— Значит, плохой всадник — не может с лошадью договориться! — заявил Кабачок.
Тут Юрий Долгорукий возмутился, хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил, что он бронзовый, и промолчал.
Зато не выдержал конь.
— А что, Юрий, пойдём, покажем? — спросил он с надеждой.
— Покажем? — рассердился Юрий. — Работать надо, а не гулять! Вот одна статуя поскакала — и испугала прохожего до сумасшествия.
— Это кто? — поинтересовался конь.
— Ты не знаешь. Из другого города, — ответил Юрий Долгорукий и добавил: — Ничем не могу вам помочь, сударыня!
— Может, всё-таки проводим? — с надеждой спросил конь.
— Мы на работе!
— Всегда вы, Юрий, со мною спорите!
— Молчи, уволю!
— Интересно, а на ком вы тогда сидеть будете?! — Конь фыркнул.
— Да, толку от них мало, — сказал Кабачок.
— У него такой сложный характер, — пожаловался конь. — Я ему налево, он — направо. И так — всю жизнь…
— Бывает. — Соня сочувственно закивала.
— Ещё одно слово — и ты освобождён от занимаемой должности! — сказал Юрий, и это были последние его слова.
Соне с Кабачком стало грустно.
— Пойдём звонить папе, — решила Соня. — Он что-нибудь придумает.
— Он у тебя водитель коневозки?
— Нет, к сожалению, он у меня конструктор, — вздохнула Соня, набирая номер. — Папа, я заблудилась.
— Ты где?
— Около памятника Юрию Долгорукому.
— Это проще простого! — обрадовался папа. — Спускаешься в метро…
— Папа, я не могу в метро. Лошадь не хочет.
— Кто?
— Лошадь.
— Ты шутишь?
Папа долго молчал.
— Как вы туда попали?
— Папа, разве это имеет значение?
— Стойте на месте! Я сейчас приеду.
— Папа обещал приехать! — повернулась Соня к Кабачку, но никого не увидела. Зато невдалеке слышались истошные крики:
— Помогите! Мои цветы! Уберите лошадь! Что ж это делается?! Кыш!
Соня пошла на крики и увидела Кабачка. Кабачок ел цветочки, а продавщица бегала вокруг и в отчаянии махала руками.
Вокруг собиралась толпа любопытных.
— Кабачок, что ты делаешь? — строго спросила Соня, но тут же пожалела.
— Это ваша лошадь?! Немедленно заплатите! Тюльпаны из Голландии! Совсем обнаглели!
