Лия Гераскина - СКАЗОЧНЫЕ ПОВЕСТИ
– Не-на-ви-жу! – завопила гофмейстерина.
– Я вас тоже обожаю, дорогая, – смеясь, сказал шут.
А на королевской кухне поварята мыли посуду, чистили овощи и беседовали, пользуясь тем, что главный повар спустился в погреб, чтобы отобрать вина к королевскому обеду.
– Ой, я умру от смеха, – грохотал Ватрушка, начищая наждачной бумагой ножи.
– Ах, милая наша принцесса, как забавно она топала ножкой и разогнала всех, напугала своих женихов принцев до полусмерти!
– Всё было так хорошо видно в освещённые окна, – сказал Гороховый Стручок. – Я ж тебе говорил, пойдём подсмотрим, кого выберет принцесса, а ты ещё колебался. Ну и насмешили они нас! Долго будем вспоминать.
– Да, – сказал Ватрушка. – Женихи здорово сдрейфили!
– Если ты говоришь о принце Хрустальде, – перестав смеяться, сказал Гороховый Стручок, – то я с тобой не согласен. Вот посмотришь, он заставит нашу капризницу плясать под свою дудку.
– Мне он тоже понравился, – признался Ватрушка, – он так храбро вступился за свою розу. Тс-с! Посмотри в окно... Видишь? Это идёт он со своим стариком Ионасом. Давай подслушаем, о чём они говорят. Смотри, они садятся на скамейку у открытого окна. Они нас не заметят.
– Надо навострить уши, – прошептал Ватрушка. – Принц здорово обозлеён, а сердитые люди выбалтывают то, о чём им лучше бы помолчать.
Поварята потихоньку подошли к окну и стали прислушиваться.
– Прошу тебя, одумайся, – услышали они старческий голос Ионаса, – раз со сватовством ничего не вышло, не лучше ли нам вернуться домой?
– Ах, дядя Ионас! Хотя бы ты не досаждал мне! – ответил звонкий голос принца Хрустальда.
– Ну как знаешь, – сердито произнёс Ионас, – только я не понимаю, зачем тебе тут оставаться? Мало ты получил оскорблений? Ещё хочешь?
– Оставь меня в покое, – сказал Хрустальд. – Хотя о каком покое может идти речь! Пожалуйста, старик, пойми меня. Изо дня в день я любовно ухаживал за розой, и она из крошечного росточка превратилась в прекрасный розовый куст. Высокомерная кукла!
– Это он о принцессе, – прошептал Гороховый Стручок.
– Она предпочла лесть горячему живому чувству, моя роза.
– Твоя роза! – воскликнул Ионас. – Да ты едва не погиб, добывая росток волшебной розы. И как она, эта глупая принцесса, оценила твой подвиг? Охота тебе непременно жениться на принцессе?
– Ты меня не понимаешь, Ионас, – со вздохом почти простонал Хрустальд, – если бы она была простой девушкой, но имела в груди сердце, а не камень, я полюбил бы её беззаветно и женился бы на ней. Но она принцесса, и сердца у неё нет.
– Раз ты в этом убедился, – сказал Ионас, – плюнь на неё, поедем домой и дело с концом.
– Я разлюбил её, Ионас. Как смела она так унизить, так оскорбить меня, как смела так обойтись с моей розой?
– Тьфу, черт! – выругался Ионас. – Я и впрямь ничего не понимаю! Эх, парень! Все у тебя неудачи оттого, что ты не слушаешь старших. Знал же ты, что эта принцесса по глупости своей обожает механические игрушки. Ну и смастерил бы ей какую-нибудь диковинку поудивительней! Эвон у тебя их сколько! Так нет же! Надо было соваться со своей розой! Мечтатель! Вот ты кто!
– Оставь меня, – мрачным голосом сказал Хрустальд. – Где тебе понять, ты стар и уже забыл, как больно бывает сердцу, когда обмануты все мечты. Ведь я влюбился в неё по портрету...
– И разлюбил, когда убедился, что не всё то золото, что блестит? – спросил Ионас. – Я скажу тебе...
– Хватит! – перебил его Хрустальд. – Вот тебе деньги. Сходи в город, найми комнату, я буду приходить к тебе ночевать. Встретимся в полдень в трактире «Золотое копытце», а сейчас давай зайдём в беседку и обменяемся платьем. Вставай!
– Это ещё зачем? – удивился Ионас.
– Это уже моё дело, – отрезал Хрустальд. – Пошли!
И они поднялись со скамейки и ушли.
– Вот те на! – воскликнул Ватрушка. – Он, наверное, отомстит нашей наследнице престола!
– Однако нам надо держать язык за зубами, – сказал Гороховый Стручок. – Иначе мы можем здорово ему навредить. А теперь за дело: сюда идёт Катринка.
Поварята снова принялись за свою работу. На кухню вошла Катринка. На ней было простое платье и белый передник. Она весело кивнула поварятам и подошла к большой кастрюле, покрытой полотенцем.
– Ну-ка, посмотрим, как поживает моё тесто! – сказала Катринка. – О! Да оно почти готово. Пора месить. – И она принялась месить тесто и напевать:
Вот и я себе местечко
Отыскала наконец,
Здесь тепло, пылает печка,
Греет жар простых сердец.
Подымайся, тесто, лучше,
Замешу тебя я круче,
Ты, огонь, мне помоги
Спечь хлеба и пироги.
Я поглядываю зорко,
Чтоб румяной вышла корка,
Чтоб миндальное печенье
Было всем на удивленье.
С бутылками в руках на кухню вошёл повар.
– Ну что, Катринка, подходит твоё тесто? – спросил он у девушки.
– Подходит! – весело ответила Катринка. – Хорошо подходит, господин главный повар!
– О! Слышали, как она почтительна, не то что вы, лодыри и бездельники, – обратился к поварятам повар. – Знаю, знаю, стоит мне только отвернуться, как вы отпускаете на мой счёт разные глупые шуточки! Ты, Катринка, подвинь квашню поближе к печке. Дрожжи тепло любят.
– Слушаю, господин главный повар, – сказала Катринка и подвинула квашню к печке.
– Однако не так близко, а не то тесто охватит жаром, оно и запечётся.
Катринка послушно слегка отодвинула квашню от печки. В дверь кухни кто-то постучал.
– Ну, кого это нелёгкая несёт! – проворчал повар. – Не дадут человеку чашку кофе выпить.
– Седьмую чашку, – прошептал Ватрушка на ухо Гороховому Стручку.
– Пойди, Катринка, открой, – проворчал повар.
Катринка открыла дверь, и в кухню вошёл Хрустальд в костюме Ионаса с дорожным мешком за плечами.
– Здравствуйте, господин главный повар, – вежливо поздоровался Хрустальд и, видя, что тот взялся за чашку, прибавил: – Приятного вам аппетита!
– Благодарю, – важно отозвался повар. – А по какой, собственно говоря, надобности?
– Я бы хотел наняться к вам в помощники, – ответил Хрустальд.
– Дельно сказано, – прихлёбывая кофе, отозвался повар, – только помощников у меня хоть отбавляй.
– Но я бы взялся за любую работу, – настаивал Хрустальд, – даже за самую чёрную.
– Ишь ты! – усмехнулся повар. – Что это тебя так прижало?
– Нужда, – грустно ответил Хрустальд.
– Жаль, жаль, – притворно вздохнул повар. – Однако помочь тебе нечем. Нет здесь для тебя работы.
– Добрый господин главный повар, – робко сказала Катринка, – вчера вы упоминали о том, что вам нужен кухонный мужик.
– И свинопас! – добавил Ватрушка.
– Молчать! – прикрикнул на них повар. – Упоминал! Ну и что же с того, что упоминал! Не видите сами, что этот парень ещё не дошёл до того, чтобы пойти на такую грязную работу. Он чисто одет, и вообще...
– Но я же сказал, – настаивал Хрустальд, – что никакая грязная работа меня не пугает.
– Да знаешь ли ты, что такое кухонный мужик? – строго спросил повар.
– Не знаю, – сознался Хрустальд.
– Вот в том-то и дело! Сейчас поясню, – пообещал повар. – Кухонный мужик колет дрова для кухни, топит печь, носит воду из колодца, и это ещё не всё. Он таскает помои в свинарник, кормит свиней, чистит свинарник, и все зовут его свинопасом. Ясно тебе?
– Ну что ж, – спокойно ответил Хрустальд, – тем лучше.
– Это почему же лучше? – удивился повар и подозрительно оглядел Хрустальда с головы до ног. – Нет, нет, голубчик. Ты нам не подходишь. Слишком уж ты красавчик, чтобы стать грязным свинопасом. Не правда ли, Катринка?
– Истинная правда, – вздохнула Катринка, – однако как хотелось бы помочь бедняге.
– Нет, нет, – решительно отрезал повар. – Слово у меня твёрдое. Ты, парень, сядь, отдохни, мы угостим тебя королевским обедом, и это всё, что мы можем для тебя сделать.
Тяжело вздохнув, Хрустальд сел на табуретку, снял со спины дорожный мешок и развязал его. Поварята с любопытством следили за его действиями. Хрустальд вытащил из мешка флейту.
– Это ещё что за дудка? – спросил повар. – Уж не мастер ли ты играть?
– Если бы я не умел играть на флейте, зачем бы я возил её с собой? – ответил Хрустальд.
– Ну так сыграй нам что-нибудь, – попросил повар. – Я хорошую музыку уважаю.
– Пожалуй, я сыграю, – согласился Хрустальд, – если вы дадите мне слово...
– Какое ещё слово? – удивился повар.
– Слово, если моя игра вам понравится – вы примите меня на работу.
– Вот чудак! – рассмеялся повар. – Да мне хоть и понравится, я скажу, что нет.
– Не верю, – улыбнулся Хрустальд. – Вы так не сможете поступить – глаза у вас честные.
