Витауте Жилинскайте - Путешествие на Тандадрику
— Если вы будете по-прежнему прятать под очками глаза, можете не возвращать, — с лёгкой иронией ответила Эйнора.
— Вы что же, в претензии ко мне, что я прячу глаза? — спросил, приближаясь, пилот.
Эйнора густо покраснела, её ресницы пугливо затрепетали.
— Пилот, — встал между ними Твинас, — не пора ли выпустить Кадрилиса?
— Да-да, и я тоже подумал, что моего приятеля следует выпустить, — поддержал пингвина Кутас. — Но… ой, поглядите!
Только сейчас пассажиры заметили, что трап «Серебряной птицы» сплошь усеян жуками!
— Это они оставили часовых, — заключил Твинас, — чтобы не впустить нас на корабль или самим туда проникнуть.
— Только бы мой друг не открыл им дверь, — забеспокоился Кутас.
Пилот Менес приблизился к трапу. Жуков там было море: спинка к спинке, клешня к клешне.
— А не взять ли нам метёлку, — предложил толстяк сыщик, — да и аккуратненько вымести их отсюда? Тут вокруг полно кустов, давайте попробуем.
Пассажиры поспешили наломать веток для метлы. Даже Лягария сломала пару веточек. Странно было видеть бывшего командира за работой.
Метёлку перевязали жгутиком, скрученным из Эйнориной перчатки, и Менес, держа пучок веток в руке, двинулся к трапу. Однако стоило ему слегка взмахнуть метёлкой над первой ступенькой, как он отскочил назад будто ошпаренный: несколько жуков вскочили ему на руку и так яростно сомкнули клешни на перчатке, что пилот застонал от боли.
— Что я слышу? — удивилась Эйнора. — Пилот Менес стонет? Бедняжку ущипнул жучок?
— Да, — повернулся к ней треснутыми очками пилот. — Вам меня жалко?
— Жалеть вас? — пожала плечами кукла. — Пилот космического корабля, и вдруг стонет от укуса жучка! А может быть, вы, — с насмешкой добавила Эйнора, — специально сняли перчатку?
— Наша отважная Эйнора, — слащаво протянула Лягария, — и не пискнула бы, ужаль её хоть сто жуков, верно?
— Верно, — тихо ответила Эйнора, затем шагнула по направлению к трапу, нащупала края ступеньки и стукнула по ней ладонью. Жуки мигом облепили её руку и с такой яростью заработали клешнями, что лицо Эйноры от боли посерело, лоб покрылся испариной, но изо рта не вырвалось ни звука.
— Спасибо за урок, — слегка склонил шлем Менес.
— Но ведь, — пробасил Твинас каким-то чужим, осёкшимся голосом, — ведь это же зверская боль! Можно даже заболеть.
— Она уже больна, — сочувственно вздохнула референт, — манией величия!
— А она и есть великая, она настоящая героиня, вот! — выпалил Кутас.
Твинас и Менес склонились над рукой Эйноры, а Кутас поспешил размотать часть своей повязки, чтобы обмотать руку куклы. Пилот вытащил из кармана коробочку с целебной мазью, которую вызвался подержать обоими крыльями Твинас, и стал смазывать места укусов. Видеть всё это Лягарии было невыносимо. Когда у неё сорвало бородавку, пилот и понюхать мазь не дал, а бинт даже не показал, хотя лягушка тогда была командиром корабля. Даже для Твинаса, этого увальня хромого, она значит не больше гриба поганки! А всё почему? Потому что эта воображала, эта принцесса Замарашка-оборвашка присвоила себе всё их внимание и знай складывает, как в бездонную корзину, их доброту, сочувствие, внимательность, галантность, не оставляя ей, авторитетной активистке, ничего, совсем ничегошеньки! Разве не пора принимать новые меры воздействия против наглой гордячки? И Лягария выкрикнула:
— Уважаемые! Все вы, как я погляжу, забыли, что надо смотреть трезво. Ситуация по-прежнему остаётся опасной, чтобы не сказать, чрезвычайно рискованной! Корабль в осаде, вход на него отрезан, командир в плену, его мундир похищен. И хотя я всего лишь референт, однако же осмелюсь предложить несколько эффективных мер.
— Каких там ещё эфек… фек… тивных? — удивился Кутас.
— Предлагаю отправиться в разведку. Здесь стоять нечего, а если осмотримся, поймём, что к чему, — глядишь, и найдём выход из трагикомической ситуации.
— Почему бы и нет, — кивнула всё ещё бледная Эйнора.
— Отправляться гурьбой нет необходимости, — говорила Лягария, незаметно присвоившая обязанности командира. — И в особенности тебе, бедняжка Эйнора, ведь ты же слепая. Ты, Кутас, тоже калека, так что останешься с героиней здесь, будете охранять корабль. Вернее, охранять будет Кутас, поскольку эта задача не для слепой. Так что вперёд, коллеги, на вас возложена разведывательная миссия!
Никто не успел и рта раскрыть, как Лягария одной лапой уже уцепилась за крыло пингвина, а другой обхватила Менеса за пояс. Она, правда, собиралась ухватиться за локоть пилота, но его единственная рука находилась с другой стороны. По дороге лягушка без умолку тараторила:
— Эта планета отличается необыкновенным чарующим пейзажем, верно, милый Твинас? А вам, дорогой Менес, не кажется, что этот холмистый ландшафт напоминает океанские волны? Будем надеяться, джентльмены, что за этими океанскими волнами, вернее, за холмами нас ждут исключительно приятные сюрпризы. Как по-вашему, коллеги джентльмены, этот ландшафт залит по ночам лунным светом — таким, как в лесу, у нашего исторического костра, то есть — ха-ха-ха! — у доисторического костра, верно я говорю, джентльмены?
Она пощекотала Твинаса под крылом, а пилоту — бок. У Твинаса из клюва вырвалось странное бульканье, пилот же лишь сдержанно усмехнулся.
— Ах, Твинас, милый неуклюжий увалень! А вы, Менес, таинственный рыцарь из средневековых романов! Веселее, бодрее, друзья джентльмены, ведь между вами дама! Дама, для которой вам не потребуется тащить её саквояж, ибо всё, что у неё есть, — это скромная накидка да большое сердце!
— А куда подевались холодная кровь и трезвый ум? — поинтересовался Твинас.
— Ах ты коварный! Экий колоссальный спорщик! — и Лягария вновь пощекотала под крылом у пингвина — тот даже крякнул.
От такого похода в разведку Лягария чувствовала себя на седьмом небе. Ах, почему она раньше не прибегала к активным мерам! Жаль, что гордячка Эйнора не видит, как грациозно она переступает между двумя кавалерами. Однако, идя впереди, референт не могла видеть, что Кутас, глядя ей вслед, еле сдерживается от смеха.
Величественное сооружение
Побродив около часа между холмами, разведчики обратили внимание на то, что вершина одного пригорка словно отлита из золота. Они решили подойти поближе.
Вскоре перед ними выросло строение — да-да, именно строение, поскольку вокруг трудились-копошились полчища точно таких же жуков, которые облепили космический корабль. Только на этот раз клешнеголовые не обращали на них внимания, и путешественники решили подойти вплотную к сооружению. Однако Менес на всякий случай обвязал стёкла частями Эйнориной прозрачной перчатки, которые он носил в кармане.
Трудовой энтузиазм жуков вызывал уважение и даже изумление. Кто бы мог подумать, что такие маленькие мохнатые козявки способны на такой размах! Они несли, тащили клешнями найденные на окрестных холмах куски слюды, аккуратно шлифовали-обкатывали их о крупный камень и строили из полученных кусочков сияющую золотом башню. В стенах её зияли бесчисленные норки, и это доказывало, что жучки строят общее жилище.
— Вы только поглядите! — проворчал наблюдательный сыщик, указывая крылом на верхушку одной из стен.
Там блестели четыре пуговицы от командирского мундира, вмурованные в сверкающую стену! «Вот тебе раз!» — воскликнул бы их владелец, а Кутас добавил бы: «Мне пришло в голову, что из-за этих пуговиц и мундир украли». Сам же мундир валялся на склоне холма. Твинас приковылял к нему и сунул под крыло — когда вернётся, отдаст командиру.
Путешественники обошли вокруг строения. Вдруг на глаза попадётся ещё что-нибудь интересное?
— Удивительно организованный народ! — ещё раз похвалила Лягария. — Одно удовольствие руководить такой дисциплинированной армией трудяг.
Именно в это время строительные работы прекратились. Жуки начали спускаться со стен. Мохнатые строители потянулись в норки на склонах холмов, чтобы отдохнуть после трудового дня. В мгновение ока пространство вокруг блистающей башни опустело… Но что это? Удивлённый Твинас схватил свою трубку в клюв. Сначала один, потом другой, следом третий жук возвращались, осторожно подкрадывались к покинутой башне, а затем, зажав клешнями отшлифованный кусочек слюды, скатывали его с откоса и, очутившись внизу, волокли дальше, без сомнения — в собственную норку. Один вцепился даже в командирскую пуговицу, отодрал её от стены, сбросил вниз, а затем скатил с пригорка, как обруч. Тут уж не удержалась и Лягария: подскочив к строению, она выцарапала оставшиеся три пуговицы. Твинас сунул их в карман командирского мундира.
— Как же это получается? — опешил Твинас. — Ведь они воруют… у самих себя!
— И при этом строят башню! Которую никогда не построят… — добавил Менес.
