Корнелия Функе - Чернильное сердце
– Я забираю твоё счастье, Баста! – тихо сказал он, выпрямившись. – Теперь ничто не убережёт тебя от дурного глаза, от духов и демонов, от проклятий, чёрных кошек и от всего остального, чего ты так боишься.
Баста попробовал пнуть его связанными ногами, но Сажерук без труда увернулся.
– Прощай навсегда, Баста! – сказал он. – А если наши пути всё же пересекутся, то у меня теперь есть вот это. – Он повязал кожаную ленту себе на шею. – Наверняка там внутри прядь твоих волос, да? Ах, нет? Наверное, мне всё-таки стоит одну прядь у тебя срезать. Разве это не чревато кошмарными последствиями, если сжечь чужие волосы в огне?
– Довольно! – сказал Мо и оттащил его от пленников. – Давай-ка поскорее двигать отсюда. Кто знает, когда Каприкорн хватится этих двоих. Кстати, я тебе рассказывал, что он сжёг не все книги? Один экземпляр «Чернильного сердца» ещё существует.
Сажерук остановился так резко, будто его укусила змея.
– По-моему, я должен был тебе это сказать. – Мо задумчиво посмотрел на него. – Даже если это подтолкнёт тебя к сумасбродным затеям.
Сажерук только кивнул. И молча пошёл дальше.
– Почему бы нам не взять машину этих бандитов? – предложила Элинор, когда они вернулись на тропу, которая привела их сюда. – Они наверняка оставили её на дороге.
– Слишком опасно, – сказал Сажерук. – Неизвестно, кто поджидает нас внизу. Кроме того, мы дольше будем идти обратно, чем до ближайшего селения. И потом, найти такую машину очень легко. Вы хотите, чтобы Каприкорн напал на наш след?
Элинор вздохнула.
– Да это так, мысли вслух, – пробормотала она и стала массировать свои больные лодыжки.
Они шли всё той же тропой, потому что в высокой траве уже зашевелились змеи. Одна из них узкой чёрной лентой выползла перед ними на песчаную тропу, и Сажерук, подсунув под чешуйчатое тело палку, отбросил её назад, в колючие заросли. Мегги думала, что змеи гораздо больше, однако Элинор уверила её, что самые маленькие как раз самые опасные. Элинор прихрамывала, но старалась изо всех сил, чтобы не задерживать остальных. Мо тоже шёл медленнее, чем обычно. Он пытался не подавать виду, но собачий укус сильно беспокоил его.
Мегги шла бок о бок с отцом, всё время поглядывая на красный платок, которым Сажерук перевязал его рану. Когда они добрались до асфальтированной дороги, им навстречу проехал грузовик, он вёз ржавые газовые баллоны. Они слишком устали, чтобы прятаться. Кроме того, грузовик ведь шёл не со стороны деревни Каприкорна… Мегги заметила, с каким удивлением посмотрел на них шофёр, проезжая мимо. Они, наверное, производили диковинное впечатление в своей грязной одежде, мокрой от пота и изодранной о колючий кустарник.
Вскоре они поравнялись с первыми домами. Выкрашенные яркими красками, с цветочными клумбами у крылечек, дома всё гуще усеивали склоны. Путники достигли предместья большого города. Мегги увидела многоэтажные здания, пальмы с запылёнными листьями и совсем неожиданно – море, пока ещё очень далёкое, посеребрённое солнцем.
– Господи, надеюсь, в какой-нибудь банк нас всё-таки пустят, – сказала Элинор. – У нас такой вид, будто на нас напали разбойники.
– А ведь так оно и было, – сказал Мо. – Разве нет?
В БЕЗОПАСНОСТИ
Но дни шли за днями, и с каждым днём мальчики понемногу забывали о тяготевшей над ними угрозе.
Марк Твен. Приключения Тома Сойера(перевод Н. Дарузес)В банк Элинор пустили, несмотря на её изодранные чулки. Но сначала она зашла в первое же придорожное кафе и уединилась в женском туалете. Мегги так никогда и не узнала, где именно она обычно прятала ценные вещи, но когда Элинор вернулась, лицо у неё было вымыто, волосы уже не так ужасно всклокочены, а высоко над головой она держала золотистую кредитную карточку. Потом она заказала всем завтрак.
Это казалось невероятным – вдруг очутиться в кафе, завтракать и наблюдать совершенно обычных людей, которые шли на работу, по магазинам или просто мирно беседовали. Мегги едва могла поверить, что всего две ночи и один день провела в деревне Каприкорна и что будничная суета на улице в это время ни на миг не прекращалась.
И всё-таки кое-что изменилось. С тех пор как Мегги увидела, как Баста приставил свой нож к горлу Мо, ей казалось, будто на поверхности мира появилось пятно, безобразное тёмно-коричневое пятно, которое с вонью и треском разрасталось вширь.
Даже у самых безобидных вещей вдруг обнаружилась отвратительная тень. Какая-то женщина улыбнулась Мегги – и после этого остановилась перед витриной мясной лавки. Какой-то дядька так нетерпеливо тащил за собой ребёнка, что тот споткнулся и с плачем потёр ушибленную коленку. А почему вот у этого на поясе так топорщится куртка? Может быть, он носит под ней нож, подобно Басте?
Мирная жизнь казалась какой-то не настоящей. Бегство в ночи и кошмарные часы, проведённые в разрушенной хижине, представлялись Мегги более реальными, чем лимонад, который пододвинула ей Элинор.
Фарид не притронулся к своему стакану. Один раз он понюхал его золотистое содержимое, сделал глоток, а потом только смотрел в окно. Он долго не мог понять, на ком или на чём остановить взгляд. Его голова двигалась туда-сюда, как будто он наблюдал невидимую игру, правила которой были для него непостижимы.
После завтрака Элинор навела у буфетной стойки справки о лучшей гостинице в городе. Пока она оплачивала счёт по своей кредитной карте, а Мегги и Мо облизывались на всякие лакомства, выставленные под стеклом прилавка, Сажерук и Фарид куда-то исчезли. Элинор это очень встревожило, но Мо успокоил её.
– Сажерука не соблазнишь койкой в гостинице. Он не любит крыши над головой и всегда ходил особыми путями. Может быть, он удалился лишь для того, чтобы встать на ближайшем углу и устроить представление для туристов. Уверен, к Каприкорну он в любом случае не вернётся.
– А Фарид? – Мегги не могла поверить, что мальчик увязался за Сажеруком.
Но Мо только пожал плечами:
– Он всё время не отходил от него ни на шаг. Правда, я не знаю, в Сажеруке ли тут дело или в Гвине…
Большая гостиница, которую Элинор порекомендовали в кафе, находилась на площади, невдалеке от главной улицы, вдоль которой росли пальмы и располагались магазины. Элинор сняла две комнаты на верхнем этаже; с балконов было видно море. У входа их встретил нелепо одетый человек, который, хоть и удивился отсутствию багажа у новых постояльцев, словно не заметил их грязной одежды и приветливо улыбался. Постели были такие мягкие и белые, что Мегги сразу же зарылась лицом в подушку. Чувство нереальности происходящего тем не менее не покидало её. Какая-то частица её по-прежнему оставалась в деревне Каприкорна, ковыляла среди колючих кустов и трепетала в развалинах при виде приближавшегося Басты. Похоже, нечто подобное чувствовал и Мо. Всякий раз, когда она смотрела на него, взгляд его был отсутствующим, и вместо облегчения, которое вроде бы они должны были испытывать после всего пережитого, она читала на его лице печаль и задумчивость, и это пугало её.
– Надеюсь, ты не собираешься туда возвращаться? – спросила она однажды, заметив на его лице такое выражение.
Она слишком хорошо знала Мо.
– Нет, не беспокойся! – ответил он и погладил её по волосам.
Но она ему не поверила.
Кажется, Элинор опасалась того же, что и Мегги. Несколько раз она с серьёзной миной принималась что-то втолковывать Мо – в гостиничном коридоре, у дверей своей комнаты, за завтраком, за обедом – и сразу же умолкала, как только подходила Мегги. Не кто иной, как Элинор вызвала врача, который занялся рукой Мо, хотя сам он считал, что рана пустяковая. И именно она купила ему новую одежду – правда, с помощью Мегги (Мо она сказала: «Если я сама тебе что-нибудь выберу, ты всё равно это никогда не наденешь».) Кроме того, она много говорила по телефону. Она постоянно куда-то звонила и обегала все книжные лавки города. И вот на третий день, за завтраком, она вдруг объявила, что едет домой.
– Ступни у меня больше не болят. Я умираю от тоски по моим книгам. И если я увижу ещё хоть одного туриста в плавках, то просто закричу, – сказала она Мо. – Я уже взяла напрокат машину. Но перед отъездом хочу дать тебе вот это!
С этими словами она положила на стол листок бумаги. На нём размашистым почерком Элинор были написаны имя и адрес.
– Я знаю тебя, Мортимер! – сказала она. – Я знаю, что «Чернильное сердце» не выходит у тебя из головы. Поэтому я достала для тебя адрес Фенолио. Поверь, это было непросто, но, в конце концов, вполне вероятно, что у него найдётся ещё несколько экземпляров. Обещай мне, что ты съездишь к нему – он живёт недалеко отсюда, – и тогда ты навсегда выкинешь из головы книгу, оставшуюся в той проклятой деревне.
Мо уставился на адрес, словно хотел выучить его наизусть, а затем сунул записку в недавно купленный кошелёк.
