Брайан Джейкс - Мартин Воитель
— Здравия желаю! Нельзя ли узнать, в котором часу нам, бравым молодцам, отобедать подадут? Сама знаешь — как полопаешь, так и потопаешь, и все такое прочее.
Барсучиха подняла глаза к небу:
— Диву даюсь, как ты еще можешь топать, когда столько лопаешь, обжора лопоухий! Меня спрашивать нечего, пойди узнай у поваров.
И Баллау двинулся строевым шагом на кухню, сверкая роскошным мундиром, который отыскал в костюмерной труппы. Чтобы не сбиваться с ноги, он напевал:
Посмотрите-ка сюда, дамы, дамы!
Зайцы — это высший класс! Господа мы!
И в строю, и в бою форму держим мы свою,
Только голодны, а так — хоть куда мы!
Недалеко от лагеря Феллдо обучал всех желающих обращаться с копьеметалкой. А Кейла показывал, как можно сражаться обычным камнем.
После незамысловатого обеда новоиспеченные воины отдыхали от тренировок. Тем временем Баркджон и Дубрябина пытались отговорить Феллдо и Баллау от наступления на Маршанк.
— Феллдо, у тебя под началом нет и десятой доли тех сил, которыми располагает Бадранг, — убеждал сына Баркджон.
Феллдо отодвинул еду.
— Я не говорю об открытом бое, отец. Молниеносные партизанские налеты — вот что я задумал: быстро нанести удар и исчезнуть. Что с тобой стряслось? Помнится, когда мы были рабами, ты клялся отомстить Бадрангу.
В спор вмешалась Дубрябина:
— И у тебя, и у твоего отца есть здравые мысли, Феллдо, но все же я соглашусь с ним. Мы не воины и ни разу в жизни не бывали в бою. Безусловно, Бадранг — чудовище и Маршанк нужно смести с лица земли, но ты должен понимать: его шайка состоит из опытных бойцов, привыкших убивать. Между тем все, что у нас есть, — это горстка освобожденных рабов и несколько бродячих комедиантов.
Баллау доел лепешку и облизал мед с лап.
— Но мы все-таки освободили этих рабов, так ведь? Кто сказал, что мы не можем стать первоклассными бойцами и покончить с Бадрангом раз и навсегда? Ну, что скажешь, старина Бром?
Бром избегал смотреть Феллдо в глаза:
— Мне особо нечего сказать. Может, я и храбрый, и везучий, но я не воин. Теперь я это знаю. Я не хочу видеть, как убивают зверей, особенно наших.
Феллдо потрепал своего юного друга по ушам:
— Тогда ты можешь стать врачевателем и лечить раненых. Чтобы перевязывать их и вытаскивать с поля боя, нужно быть смелым.
Феллдо повернулся к Дубрябине:
— Решено, сегодня ночью я возглавлю первый налет на Маршанк.
Видя, что возражать бесполезно, Дубрябина пожала плечами:
— Что я могу к этому добавить, кроме одного: ни пуха ни пера!
Феллдо эти слова, казалось, озадачили, но Баллау объяснил:
— Так у нас, актеров, говорят, когда желают удачи.
31
Для Мартина путешествовать вместе с Болдред было просто наслаждением. Сова выбирала самые красивые тропинки и общалась как старый друг со всеми зверями, которые обитали в округе. Часто путники останавливались, чтобы отведать фруктов, которые здесь росли в изобилии. Как-то раз Болдред показала вишневое дерево, ветви которого гнулись под тяжестью темно-красных ягод. Искушение было слишком велико. Встав под пригнувшимися до самой земли ветвями, путники стали срывать сочные вишни и уписывать их за обе щеки.
Болдред развернула крылья:
— Тут таких деревьев целый лес. Спешить некуда, так что угощайтесь. Я скоро вернусь. — И она улетела уточнить свои карты и переговорить со знакомыми зверями.
Лежа под деревом, друзья ели вишни и соревновались, кто дальше плюнет косточку.
Паллум снял вишню, наколовшуюся ему на иголки, и отправил в рот.
— Вот это жизнь, ребята!
Неожиданно кусты затрещали, и из них появился невообразимо дряхлый еж; размахивая узловатым посохом из терна, он направился к путникам. Еж этот был совершенно седой и еле держался на трясущихся лапах, но возраст не убавил ему темперамента.
— А ну убирайтесь отсюда, разбойники, вишнекрады! Чтоб я вас здесь больше не видел, а то ваши воровские спины познакомятся с этой вот палкой!
Паллум поднялся и миролюбиво развел лапы:
— Полегче, папаша. Мы не разбойники!
Старый еж замахнулся посохом на Паллума, но так медленно, что тот без труда увернулся.
— Не называй меня папашей, бандит, — обиделся еж. — Я бы не согласился быть твоим папашей даже за целый сад сливовых деревьев!
На кончике носа у старого ежа сидело маленькое квадратное пенсне; стоило ежу взмахнуть посохом, и оно слетело. Продолжая размахивать посохом, еж стал на ощупь искать свои очки. К нему подскочила Роза. Увернувшись от удара, она подняла пенсне и, перехватив посох, надела на нос убеленного сединами старика:
— Ну вот, так-то оно лучше. Мы не воры. Мы не знали, что эти деревья принадлежат тебе.
Еж судорожно дернул за посох, но Роза его не выпускала.
— Отпусти мою палку! Ты очень непочтительна к старшим!
Мартин решительно поднялся. Старый еж был не опасен, но его ругань и брюзжание порядком уже надоели. В голосе юного воина зазвучали строгие нотки:
— Говори повежливее, старик, и перестань махать своей палкой, а то я ее отберу!
Еж сумел вырвать у Розы свой посох и изготовился к бою.
— Хо-хо, серый наглец, так ты драться хочешь? Что ж, так тому и быть! А ну давай, попробуй!
Он поднял было посох, но как раз в этот момент подлетела Болдред и выхватила посох у ежа из лап. Укоризненно покачивая головой, сова опустилась на землю.
— Перестань, Аггриль. Сколько раз тебе повторять, что эти вишни не твои? Их могут есть все!
Сбивая задними лапами цветки маргариток, старый еж упорно бормотал:
— Никакого у нынешней молодежи почтения к старшим. Вон тот мышонок с мечом первый вызвал меня на поединок, я не виноват.
Грумм поднялся и негодующим тоном заявил:
— Ну и горазд же ты, почтенный, это самое… заливать!
При виде Грумма Аггриль сразу переменился:
— А-а, крот! Прошу принять мои искренние извинения, друзья. Кроты — самые милые и смышленые звери на всем белом свете. Не желаете ли отведать вишневой наливочки? Следуйте за мной!
Четверо друзей растерянно переглянулись.
Болдред с трудом сдерживала смех:
— Ничего, идите. Аггриль вообще-то безобидный, только немножко чудаковатый. Я тут наношу на карту один ручей — увидимся позже. — Она взмыла в воздух и куда-то полетела над вершинами деревьев.
Грумм решительно зашагал вслед за Аггрилем и, обернувшись, позвал друзей:
— Идемте, я, это… наливочки вишневой отведать не прочь!
Старый еж жил в дупле у корней могучего дуба, который давно засох, но все еще стоял; снаружи дупло закрывала маленькая дверца. Еж провел друзей к себе в дом. Внутри было темно и прохладно. Вдоль стен рядами стояли бочонки, фляжки и тыквенные бутыли с наливкой. Аггриль очень гордился своей коллекцией. Поправив пенсне, он почти носом водил по этикеткам, пытаясь разглядеть надписи:
— М-м-м, вот это поистине королевский напиток: ему не меньше двадцати сезонов. Для сладости я фляжку собственнолапно изнутри медом обмазал.
Старый еж поставил на стол закуску: сыр и вафли. Друзья сели на перевернутые бочонки, а еж вручил им украшенные затейливой резьбой кубки из вишневого дерева:
— Лучшие кубки из вишневого дерева получаются. Ну-ка попробуйте и скажите, что вы думаете о моем искусстве.
Наливка была великолепна: темно-красная, прохладная и сладкая. Не успели гости ее допить, как Аггриль откупорил большую бутыль:
— Это моя мама сготовила — а может, и бабушка, уж и не припомню: больно вино старое. Видите, оно посветлее и играет.
Хозяин одну за другой откупоривал бутыли, бочонки и фляжки. Мартин и Роза сидели рядом в прохладной полутьме дупла, закусывая сыром и потягивая наливки, каждая из которых имела свою историю — их было такое множество, что друзья сбились со счета. Голос Аггриля монотонно гудел где-то вдалеке, как шмель, кружащий около цветка яблони, а снаружи лучи солнца, освещавшего безмолвный лес, пробиваясь через густую листву, падали на землю множеством бликов. Такого покоя и блаженства Мартин не испытывал ни разу в жизни. Воздух кругом был напоен приторным ароматом диких вишен; Мартин лег на спину и закрыл глаза.
Кругом была ночь. Роза медленно пришла в себя с ощущением, что она куда-то плывет под усеянным звездами куполом неба, в центре которого висела убывающая луна. Некоторое время мышка молча полежала, слушая журчание воды, в которую без плеска погружались весла, тихое поскрипывание уключин…
Она на воде, в лодке!
— Тише, лежи и ни о чем не тревожься.
Перед ней возникла широкая морда большой выдры. Роза медленно села, помотала головой, надеясь, что этот сон сейчас пройдет:
— Где я?
— На борту барки «Водяная лилия», которая плывет по реке Широкой. Ложись и спи, ты в надежных лапах.
