Кристофер Хили - Как стать героем
– Мы же договорились встретиться в таверне! – сказал незнакомец. – Вы ведь связные колдуньи, я правильно понимаю?
Дункан шагнул вперед, принял величественную позу и провозгласил:
– Мы – Лига…
Лиам мгновенно отпихнул его в сторону.
– Лига Связных, – сказал он. – Лига Злодейских Связных. Да-да.
– Ого, а я и не знал, что вы в Лиге, – присвистнул незнакомец. – Я-то по договору работаю. Знал бы – не заставил бы ждать. – Он порылся в сумке, висевшей у него через плечо, и вытащил пять свитков. – В общем, держите, это вам. – Он раздал свитки принцам. – Этот – в Сильварию. Этот – в Гармонию… Авонделл – тебе… А тебе вот Эринтия. А в Штурмхагенский замок я сам доставлю.
Принцы заглянули в свои свитки и пробежали глазами письма: «Ваш бард у меня… Гора Упырье Крыло… На закате в День середины лета… мир еще не видел бойни такого размаха… С наижутчайшими пожеланиями, Цаубера».
– Я бы, пожалуй, взял Сильварию себе, – сказал Дункан Фредерику. – Поменяемся?
Густав дал Дункану тычка, чтобы тот помолчал.
– Мы доставим письма по адресу, – сказал Лиам. – Густав, нужно, наверное, вознаградить нашего коллегу.
Густав размахнулся и со всей силы ударил связного в челюсть. Тот рухнул без чувств. Густав выхватил у него пятый свиток и засунул обмякшее тело в ближайшую бочку, а бочку забросил через выбитое окно в необитаемый дом на другой стороне проулка.
– Послушайте, – проговорил Фредерик, побелев от ужаса. – Вы понимаете, что означают все эти послания?
– Еще бы, – сказал Густав. – Они означают, что планы у нас изменились и я отправляюсь домой. Я не намерен спасать остолопов, которые отравили мне жизнь.
– Густав! – рассердился Фредерик. – Мы все в обиде на бардов за скверное обращение, но это не значит, что они должны стать невинными жертвами колдуньи!
– Насчет невинных не уверен, – прорычал Густав.
– Нет, бросать их в беде нельзя, – отчеканил Фредерик. – Лиам, прошу вас, скажите ему!..
Лиам задумчиво молчал. Когда кому-то грозила смерть, Лиам всегда первым спешил на помощь, однако спасать бардов ему еще не доводилось. Ладно бы просто незнакомые барды – но ведь среди них был Тиресий Мелодический, тот самый, который долгие годы пренебрегал заслуженной героической славой Лиама, а потом и вовсе погубил ее, превратив Лиама в обобщенного Прекрасного Принца.
«Это испытание, – подумал Лиам. – Тиресия я люблю меньше всех на свете».
– Лиам! – повторил Фредерик.
– Учитывая, что сказано в этих посланиях, я не вижу другого выхода, кроме как изменить наш план, – произнес Лиам.
– Ты хочешь сказать, что бросишь этих певчих птичек на растерзание колдунье? – Густав не верил своим ушам. – Вот уж чего не ожидал!
– Нет, – мотнул головой Лиам. – Надо, конечно, освободить пленников, кто бы они ни были. День середины лета уже завтра, завтра колдунья их убьет. Даже если бы мы раздобыли карту согласно плану, у нас не хватило бы времени обойти все башни до завтрашнего вечера.
– Верно подмечено, – сказал Фредерик. – Как же нам быть?
– Обратимся за помощью, – ответил Лиам. – Ближе всего отсюда до Штурмхагенского замка. Как только раздобудем карту, передадим ее братьям Густава. Тогда нас станет двадцать, мы разделимся – и можно рассчитывать, что мы доберемся до башен вовремя.
– Ты хочешь просить о помощи моих братцев? – ахнул Густав. – Ага. Еще Рапунцель попроси.
– Нам нужен многочисленный отряд, – пояснил Лиам. – Иначе ничего не выйдет.
– Не выйдет спасти людей, которых мы терпеть не можем, – вздохнул Густав.
– Густав, я знаю, вам кажется, будто вашим братьям достается больше внимания, – сказал Фредерик. – Взгляните на это с другой стороны: у них было больше времени, чтобы создать себе репутацию. Ведь они по большей части, надо полагать, много старше вас.
– Да всего-то на год-два! – воскликнул Густав.
– Все шестнадцать? – поразился Лиам. – Как такое может быть?!
– У мамаши было две восьмерни, а потом я, – резко ответил Густав.
– Неприятно, – поморщился Лиам.
– Густав, без вас нам не обойтись, – сказал Фредерик. – Прошу вас.
– Послушай, – сказал Лиам. – Иногда быть героем не значит стяжать себе славу. Быть героем – значит делать что нужно.
– Это я понимаю, но насчет братьев – ни за что, – уперся Густав. – Хорошо, спасем этих виршеплетов, но только сами, вчетвером.
– Ладно. Значит, так суждено, – сдался Лиам.
– Ой, а я догадался! – вмешался Дункан. – Я знаю, кого колдунья держит в башнях, – наших бардов!
– Дункан, да ты настоящий детектив, – сказал Лиам. – А теперь пошли отсюда, пока не появились настоящие связные. Для бардов мы единственная надежда.
* * *– Совершенно верно, ваши величества, – сказал Грошпер, склонившись перед королем Олафом и королевой Бертильдой, которые восседали на тронах в застеленном драгоценными шкурами тронном зале Штурмхагенского замка. – Колдунья намерена уничтожить Лейфа Лирика самым отвратительным образом. Вместе с тремя моими собратьями-виртуозами.
– Нам это весьма некстати, не так ли? – произнес могучий король, поглаживая бороду, похожую на тучу. И перевел взгляд на шестнадцать статных, вооруженных до зубов молодых людей, выстроившихся у трона в длинную, идеально прямую шеренгу. – Хенрик, хорошенько снаряди братьев в дорогу и веди на гору Упырье Крыло.
– Мы готовы, – отрапортовал Хенрик, старший из штурмхагенских принцев. – То есть кроме Густава. Он опять играет где-то один.
– Неважно, – отмахнулся король Олаф. – Шестнадцати вполне довольно. Вперед.
По команде Хенрика братья дружно повернулись кругом и промаршировали к выходу, печатая шаг.
* * *Между тем в совсем другом королевском дворце происходили совсем другие события.
– Глазам своим не верю – ты вернулся без моего принца! – рычала принцесса Шиповничек. Она схватила золотое блюдо с финиками, стоявшее у трона, и от злости запустила им в окно. Витраж разбился вдребезги, на мраморный пол хлынула лавина разноцветных осколков. – Тебе поручили одно простенькое дело! Одно! Доставить мне принца Лиама! А ты приводишь мне эту его мерзопакостную младшую сестрицу!
Руффиан Синий застонал и посмотрел себе под ноги.
– Я же тебе все объяснил, – промямлил он.
– Шиповничек, пойми меня правильно, – сказала Лила. – Честное слово, видеть брата в твоих когтях для меня нож острый. Но если ты немедленно не отправишь войско на гору Упырье Крыло, все кончится тем, что Лиам попросту погибнет. Ты понимаешь, что это означает? Свадьба отменяется.
Шиповничек наморщила носик и поглядела на Лилу:
– Ты, блоха приставучая, все я понимаю! Просто у меня истерика, на которую я, как принцесса, имею полное право. – Она повернулась к ближайшему стражнику. – Я желаю, чтобы через несколько минут было мобилизовано все войско Авонделла. И подайте мне экипаж.
– Экипаж? – удивилась Лила.
– Неужели ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки? А вдруг у Руффиана Нытика снова ничего не выйдет? – ответила Шиповничек, выгнув бровь. – Я поеду туда сама и прослежу, чтобы Лиам вернулся домой с нами. И ты тоже.
Десять минут спустя пять сотен вооруженных кавалеристов выступили под флагом Авонделла (о который Лиам, кстати, вовсе не вытирал ноги) и по тайным тропам Руффиана двинулись напрямик через леса на Сиротливую пустошь. А во главе вооруженного отряда гордо катилась дурацкая золоченая карета, а внутри ее сидела, обливаясь потом, Лила, зажатая между принцессой Шиповничек и Руффианом Синим.
Руффиан сковал Лиле руки наручниками. Шиповничек выхватила у наемника ключ и выбросила в окно. Руффиан уставился на нее в полном недоумении.
– Не доверяю этому отродью, – пояснила принцесса Шиповничек.
– Ехать-то далеко, – вздохнула Лила.
* * *Совсем на другой дороге в другом королевстве Хенрик Штурмхагенский и пятнадцать его силачей-братьев бодро шагали вперед, крутя над головой боевыми топорами, разминая мышцы и горланя военные песни.
* * *Между тем по третьей дороге шло еще одно воинство – воинство людей в черном, и пеших, и верховых. Они тащили целый обоз, нагруженный копьями, мечами и дубинками, котелками и спальными мешками. На крыше одного фургона с припасами восседал Диб Раубер, Разбойничий Король, и с демоническим хохотом пулялся из рогатки каштанами в спины своих приспешников.
* * *Неподалеку от них по лесной тропинке катился фургончик поменьше. Флик, Фрек и Франк хранили по пути гробовое молчание. У них даже лица не менялись. Сидевшая в фургончике Белоснежка лихорадочно доделывала сорок седьмую за сегодня прихватку, отчаянно пытаясь отвлечься от мыслей о Дункане.
