Марина Соколова - Необыкновенные истории для друзей Любавы
«Не понимаю, что она нашла в примитивной дощечке», – недоумевала старшая.
Обезьяньи ужимки закрутившейся Наташи прервал сигнальный рёв цепкохвостого короля.
«Сапай Апу Юпанки призывает вас на концерт, посвящённый Празднику обезьян», – скрупулёзно перевёл профессиональный амаута.
По мановению королевской руки все жители вместительного Дома обезьян переместились на берег обворожительного пруда. Взявшись за руки, сёстры дружно протиснулись к помосту, на котором разворачивалось умопомрачительное зрелище. Талантливые обезьяны из Пайтити представляли историческую пьесу «Суриману».
«Принцессу и жрицу Солнца играет принцесса Сапай Ньюста, её возлюбленного Уалайчу – глава знатных рыцарей Сапай Авки, а грозного вождя-правителя Малку Румисонко – генерал армии Апускипай», – распознала под толстым слоем грима остроглазая Наташа.
Обливаясь горючими слезами над трагической судьбой Суриманы и Уалайчу, Любава не вдруг разглядела карликовую обезьянку, неустанно зовущую: «Наташа, Наташа».
«Ну чего тебе?» – неохотно откликнулась младшая сестра, рыдающая вместе со старшей в два непрерывных ручья.
В ответ цепкохвостая игрунка запрыгнула на девичье плечо и что-то быстро забормотала на ушко.
«Юпанки приглашает нас к праздничному столу и просит поторопиться», – со вздохом проговорила Наташа, одним глазком поглядывая на душераздирающую сцену.
Оторвавшись от представления, сёстры – с игрункой в раскрытых ладонях – вернулись в Дом обезьян. Там был накрыт п-образный стол, засыпанный разнокалиберной едой. Вплотную и вперемешку лежали картофель и юка, батат и кукуруза, а также сушёная рыба, красный перец, помидоры, тыква, арахис, бобы, авокадо… За столом восседала дюжина обезьян во главе со взволнованным Сапай Апу.
«Маловато», – отметила про себя всевидящая Наташа.
«Здесь собрались все свои», – ответил на её мысли проницательный Юпанки.
Заняв специально отведённые места, проголодавшиеся от треволнений сёстры уже протянули параллельные руки к любимой кукурузе… но были остановлены повелительным окриком короля.
«Уважаемая Наташа и ты, её старшая сестра многоуважаемая Любава, – молвил величественный примат на чистейшем русском языке, – я отвлёк вас от спектакля потому, что срочно нуждаюсь в вашем бесценном совете». Выждав театральную паузу, Сапай Апу торжественно продолжил:
«Только что в Московский зоопарк прибыл каумива…»
«А кто этот…» – перебила Любава с протянутой над столом рукой.
Наташа немедля ущипнула старшую сестру за лодыжку – и та больно зажала болтливый язычок. Придя в себя, Любава, утратив охоту к кукурузе, принялась обеими руками изображать «грязную обезьяну».
«Шпион-каумива, – повысил голос нетерпеливый король, – принёс благую весть, подтверждающую предсказание колдуна».
На передний план выскочил матёрый капуцин, в ожидании поигрывая виртуозным хвостом. Дождавшись одобрительного кивка Юпанки, шпион старательно заговорил на кечуа, давая возможность Рыжику достоверно передать донесение. Десять минут он проклинал узурпатора Пачакути, вернувшего в Пайтити бесчеловечную практику обезьяньих жертв; затем двадцать минут радовался его свержению и кончине.
«И что ты на это скажешь, наимудрейшая Наташа?» – неуверенно спросил Сапай Апу.
«Скажу, что достойный народ золотой страны скоро дождётся своего истинного лидера», – убеждённо ответила учёная.
«Не хотите ли отведать скромную пищу, которую послал Бог Солнца Инти?» – разулыбался король.
Любава, у которой от голода сводило живот, импульсивно потянулась за вожделенной кукурузой, но мгновенно передумала – и отдёрнула пострадавшую руку. Однако завидущие глаза вовсю пожирали вкуснятину, отчего ещё чаще и невыносимее сосало под ложечкой.
«Если Сапай Апу не возражает, мы с сестрой в сопровождении амауты Рыжика покинем Праздник обезьян. Извините, срочные дела», – громко объявила понятливая Наташа.
Не переставая улыбаться, обезьяний король закивал головной повязкой и тремя перьями надо лбом. Получив милостивое дозволение, амаута включил миниджойстик – и неразлучное трио в мгновение ока перекочевало за другой стол, уставленный всевозможной снедью. Пять минут в гостиной стояла тяжёлая тишина, нарушаемая только усиленным чавканьем приматов. Даже кот с попугаем ошарашенно приутихли, неотрывно наблюдая за чемпионами аппетита. Когда на хлебосольном столе осталось одно пирожное и два кокоса, сражённый наповал Африка упал на персидский ковёр и едва выдохнул: «Ну и ну». Дювэ улёгся рядом с союзником, сложил на груди безжизненные лапки и выдавил из себя: «Мяу, мяу, мя-у-у», что переводится, как «неслыханное обжорство». Махнув рукой на самодеятельных артистов, Наташа повела Рыжика в папин кабинет, но на полпути он неожиданно заартачился.
«Неужели раздумал вступать в ДСП?» – напрямик спросила девочка.
«Я не знаю, – честно признался примат. – Хочу поговорить с тобой и с Любавой совсем про другое дело».
«Тогда вернёмся в гостиную, – заинтриговалась Наташа. – Африка и Дювэ нам не помешают?»
«Мы умерли», – сообщил за двоих попугай и для вящей убедительности даже перестал дышать.
«Мя-я-у», – подтвердил преданный Дювэ, зажмурив глаза и навострив уши.
«Какое у вас ко мне дело?» – полюбопытствовала Любава слабым от переедания голосом.
«Я мечтаю превратиться в человека, остаться около Наташи и быть на неё похожим, – невнятно пояснил амаута. – Что ты на это скажешь, как старшая сестра?»
«У нас демократия, молодой примат, – высказалась Любава. – Каждый сам за себя решает, что ему делать и кем ему быть».
«Скажи, пожалуйста, Наташа, – без обиняков спросил Рыжик, – тебе нравятся дворянские приматы?»
«Я – как старшая сестра», – дипломатично ответила демократка.
«А почему ты тогда участвуешь в Дворянском Съезде?» – допытывался дотошный ревун.
«Меня пригласил Великий Шимпанзе. Он – мой верный друг и Предводитель Дворянства».
«А если Сапай Апу Юпанки заберёт меня в Пайтити?» – прорыдал несчастный амаута.
«Я, как старшая сестра, замолвлю за тебя словечко», – пообещала сердобольная Любава.
«А в Пайтити есть попугаи?» – воскрес хитроумный Африка.
«Да, вместе с обезьянами там живут ламы, шиншиллы, тапиры, броненосцы, ленивцы, много насекомых и птиц. Есть и попугаи ара».
«Жако лучше ара, – констатировала заносчивая птица. – Хочу в Пайтити. Африка золотой».
«Давайте переименуем его в Америку и пошлём в золотой город», – от души расхохоталась Наташа.
Три дня весёлая девочка потешалась над пернатым озорником, который щеголял в её бижутерии и строил из себя обезьяну. Если бы суперобразованная младшая сестра читала на ночь не Канта, а Даррелла, она бы отнеслась со всей серьёзностью к нестандартному поведению попугая. Что касается старшей сестры, то ей было не до Африки, потому что все три дня до самого отъезда Юпанки и его свиты она уделила Южной Америке. Опираясь на старший статус, Любава всю дорогу до аэропорта уговаривала Сапай Апу оставить Рыжика в Дедовске – под её строгую ответственность. И только у трапа великолепного «Гольфстрима», любезно предоставленного Великим Шимпанзе, король внезапно подобрел и дал своё высочайшее согласие.
«Согласен на обмен, – просиял довольный монарх, – вы получаете амауту, а мы – смышлёную птицу».
«Какую такую птицу?» – растерялась Любава.
«Я – Африка. Я – золотой жако», – выпорхнул из «Гольфстрима» неутомимый попугай.
Глядя на поникших девочек, слово взял Сапай Апу Юпанки:
«Вы должны поддержать демократический выбор Африки. Он сам за себя решает и делает, что находит нужным. В моём монархическом государстве будет один демократический попугай».
«Спасибо тебе, Любава, – растрогался амаута, протягивая девочке груду цветных верёвок. – Прими от меня в благодарность узелковое письмо кипу. А теперь я нажимаю на джойстик. Родители заждались нас к ужину».
«Вы куда запропали? – засуетилась Мама. – Бегу разогревать остывшие голубцы».
Из кухни, прижимая к груди Дювэ, вышел понурый Папа. От смятения чувств он перешёл на кошачий язык.
«Мур-мя-мур», – промурлыкал Папа со слезами на глазах.
«Мур-мя-мур», – машинально повторил страдающий Дювэ.
«Как мы будем жить без дорогого Африки!» – запричитали вслед безутешные сёстры.
«Африка – дорогой, Африка – золотой», – пропел в открытую фрамугу блудный попугай.
«В нашем полку прибыло, – выглянула из кухни счастливая Мама. – Мойте руки и закатывайте рукава. После ужина приступаем к превращению Рыжика в человека».
Африка меняет имя
Закадычные друзья не мяукали друг с другом целых два месяца. Причина была веская: в разгар дискуссии Африка обозвал Дювэ «глухонемым котом». Ещё больше побелев от жуткого ругательства, благородная ангора сбросила заушные устройства и, по меткому выражению французов, стала «глухой как горшок». Из этого дискомфортного состояния Дювэ не смог вывести даже находчивый Папа: обиженный кот гонял слуховую фасолину взад и вперёд и не желал использовать по инструкции. Покаянного попугая он не видел в упор, игнорируя все попытки примирения.
