Илья Новак - Солнечная магия
“Уже скоро, – подумал Тавот. – И зачем с согласился на эту работу?”
В столовом зале дворца Кукса, пытаясь сберечь последнюю “выручалку”, растолкала стражников и побежала дальше, к графу. Тут в зал ввалилась размахивающая мечами и копьями толпа. Трое или четверо лучников тут же выпустили в нее стрелы. Заноза метнулась под стол, перебралась через тела придворных, старавшихся быть тихими и незаметными, и вынырнула с другой стороны.
Стражники бежали к ней. Кукса замахала руками, как мельница крыльями, вскочила на стол и понеслась по нему, увертываясь от клинков. Для взгляда присутствующих ее тело смазалось, превратившись в размытое пятно, позади которого в воздухе оставалась серая полоса.
Это пятно пронеслось через стол, влетело на стенку, где описало короткую дугу и спрыгнуло на пол, но уже позади стражников. Пока Кукса колотила их кулаками по спинам, в дверях появился седоусый вояка. Он волочил за собой потерявшего сознание Харлика. Отпустив воротник бывшего начальника, вояка сложил руки на груди и привалился плечом к двери, с явным удовольствием наблюдая за происходящим. Вмешиваться он, кажется, не собирался.
Кукса, разделавшаяся уже со всеми, вновь пошла в атаку на трепещущего Сокольника. В этот момент седоусый подскочил в дверях, да так высоко, что стукнулся теменем о верхнюю часть дверной рамы. Мимо его ног прошмыгнуло двое обросших бурыми волосами существ, что-то средне между крысой и собакой породы “такса”.
Кукса увидела, как радостно блеснули глаза графа, и поняла, что сзади пожаловала подмога. Она повернулась и упала на спину. Первая гончая, уже прыгнувшая, чтобы вцепиться аксе в горло, пронеслась над ней и с грохотом исчезла в перевернутой стойке со штандартами.
– Осторожно, дочка! – завопил седоусый и одним прыжком подскочил к стойке. Кукса прямо с пола сделала сальто, оттолкнулась от края стола как от трамплина и повисла, вцепившись обеими руками в люстру. Серебряные висюльки заколыхались, зазвенели над ее головой.
Внизу седоусый насадил на флагшток одного из знамен первую гончую и, прижимая волосатое тело к полу, с победным видом наступил ей на голову. Вторая гончая подпрыгивала, падала, чуть отбегала назад, разгонялась и вновь подпрыгивала. Каждый раз ее зубы клацали возле куксиных пяток.
– Ты – мерзкая девчонка! – проскрежетал граф Сокольник, поднимаясь с пола и отряхивая одежду. – Противная, невоспитанная, и грубая! Ты… – Он замялся, подыскивая подходящее слово, и в этот момент в дверях показался Топ… – Как заноза у меня в пальце! Ровно в полдень на главной площади твоему Ловкачу отрубят голову!
Один из лучников, поднявшись на колени и скосив глаза к свороченному на бок носу, вытягивал из колчана стрелу. Другие пока еще лежали, но уже начинали шевелиться. Кукса висела над ними словно какой-то большой фрукт, тихо покачиваясь.
Лягуш двумя лапами распахнул воротник, показывая вновь раздувшийся воздушный пузырь, и прицелился.
В последний момент граф Сокольник успел заметить Топа и крикнул что-то предостерегающее, но это уже ни на что не повлияло. Гончая подпрыгнула в очередной раз, и тут воздушный пузырь сработал. Поток воздуха и звука ударил от него наискось вверх, смел Куксу Пляму, люстру и последнюю гончую.
Их вынесло из столового зала сквозь верхнюю часть сводчатого окна.
Снаружи сидевшее на передке телеги Ганка, услышав звон и свист, подняло голову. Над ним по небу пролетало нечто странное, вроде поросшей железной бахромой шляпы огромного гриба. Следом за грибом летели два тела. Ганка проводило их взглядом, для чего ему пришлось сделать полуоборот. Уже после того, как летучее трио скрылось за крышами домов, оно уловило краем глаза поспешное движение на задке телеги. Там кто-то быстро нырнул под холстину. Кто-то не слишком большой и сильный…
В отличие от лягуша, Ганка не любило оружия. У него был только маленький, будто игрушечный, но острый кинжал. Вытащив его из-за кожаного браслета на запястье и поудобнее сжав тонкую рукоятку в правой лапке, оно выпрямилось и хлестнуло клячу. Когда-то, еще только устроившись на работу в Лавериксе, Ганка с Топом во время разгона уличного шествия зараз уложили на камни около двух десятков горожан. Вернее, уложил их Топ своим воздушным пузырем – Ганка только наблюдало за этим захватывающим зрелищем из своего седла, наблюдало и завидовало.
“Сейчас кого-нибудь прирежу, – подумало Ганка и вновь взмахнуло хлыстом. – Может, веселее станет."
“Вот те на, – подумала кляча. – Опять куда-то скакать…”
“Заметило? – подумал затаившийся под холстиной Бобрик. – Или не заметило?”
Наверху, прямо в полете сворачивая голову последней гончей, Кукса Пляма думала:
“Первый раз в Чертовом Наперстке… Второй раз – во время драки к гончими… Если сейчас я, когда упаду, опять потеряю сознание, то это будет уже в третий раз!”
* * *Сознание она все-таки потеряла. Трудно не потерять сознание, когда вместе с увешанным железными сосульками обручем прокатываешься по скату черепичной крыши, впадаешь в слуховое окно и потом еще валишься целый пролет по чердачной лестнице.
Придя в себя, Заноза села и некоторое время сосредоточенно глядела на тучку, проплывающую по небу за слуховым окном. В доме было тихо, наверное, его обитатели еще ночью покинули Лаверикс. Потом снаружи раздался громкий взрыв, за которым последовала серия других, звучащих потише. Вообще-то, это на крыше дворца седоусый вояка, сдавший на руки графу Сокольнику бессознательного Харлика, поднялся к катапульте. С крыши он увидел, что более-менее пришедшие в себя заговорщики вновь возобновили атаку, и открыл огонь. Поскольку перед этим он успел прихватить из столового зала полную бутыль крепкого заморского вина, то стрельба пошла хорошо, с огоньком. Меткость, правда, оставляла желать лучшего, но зато с дальностью сложилось с самого начала. Пропитанными смолой, начиненные порохом, деревянными колышками и крупной галькой мешочки летели по разнообразным и, главное, длинным траекториям.
Далеко от дворца, прямо позади управляемой Ганкой телеги, прозвучал взрыв. Во все стороны разлетелось каменное крошево и горящие смоляные комки. Это не вселило спокойствия в душу клячи – она всхрапнула и попробовала припустить бегом. Ганка, бросив поводья, обернулось и увидело, что от взрыва холстина в задней части телеги занялась веселым едким дымком. Ганка поползло на четвереньках, сжимая кинжал маленькими острыми зубками. Телега проехала мимо лягуша, прыгающего в сторону главной площади, и мимо графа Сокольника. Он под охраной трех стражников (которые волочили также Харлика) шел в том же направлении. Холстина тлела сильнее… собственно говоря, она уже не тлела, а горела. Из-под ее края появилась голова Бобрика.
Ощутив позади жар, кляча всхрапнула и пошла чуть быстрее выползшей из океана на вечернюю прогулку черепахи.
“Еще немного, и я упаду от этой жуткой скорости” – решила кляча.
“Сейчас я тебя прирежу, мальчишка” – решило Ганка.
“Оно всерьез надумало прирезать меня” – решил Бобрик.
Он лежал на боку и глядел в сторону, на стены проползающих мимо домов, и до последнего момента делал вид, что не замечает противника. А когда ждать уже было нельзя, резко перевернулся на спину и прямо под горящей холстиной выпрямил согнутые в коленях ноги.
Удар пришелся Ганке в брюшко. Тонко пискнув, похожее на сморщенную серую обезьянку существо отлетело назад. Мальчишка стал вылезать из-под холстины, но обезьянка вновь подскочила к нему и всадила в бок кинжал.
Бобрику показалось, что ему под ребро вставили раскаленную на огне очень тонкую спицу. Он завопил и ладонью пихнул Ганка в нос. К тому времени холстина уже почти прогорел, один из пороховых мешков под ним тоже начал тлеть. Ганка, попавшее лапкой в огонь, дико заверещало и отскочило, оставив кинжал в боку мальчишки. Бобрик выдернул из себя оружие и запустил им в голову противника, но не попал. Ганка, упав на четвереньки, подползло к нему, ухватило за горло и стало душить. Голова Бобрика закружилась, но все же он нашел в себе силы обеими руками толкнуть Ганка в грудь.
У Ганка внутри что-то екнуло. Оно разинуло рот, продолжая душить мальчишку. Бобрик держал Ганка за горло и тоже душил его. Огонь плясал на мешках, грозя с секунды на секунду взорвать порох. Кляча поднажала – теперь они неслись вперед со скоростью не слишком быстро идущего пешехода.
На главной городской площади часы на башне показывали, что до полдня осталось двадцать минут.
* * *Ради такого случая граф Сокольник переоделся в праздничный камзол и широкие, покрытые золотыми блестками шаровары. На его поясе висели инкрустированные драгоценными камнями узкие ножны со шпагой. Сжимая правой рукой рукоять оружия, Сокольник взобрался на помост и окинул взглядом площадь. Князь-Солнце светил во всю, по небу плыли облака, их тени то и дело пробегали по мостовой. Десятка полтора горожан, то ли слишком смелых, то ли слишком глупых, чтобы покинуть Лаверикс, стояли чуть поодаль, ожидая начало представления. Семеро стражников окружили помост, еще четверо караулили скованного и спящего Ловкача и связанного Харлика.
