Корнелия Функе - Король воров
Ида кивнула.
— Да. Загадочные вещи. По всему городу говорили, что за несколько кругов карусель Милосердных сестер маленьких детей делает взрослыми, а взрослых, наоборот, превращает в детей.
На несколько секунд воцарилась полная тишина. Потом Моска недоверчиво усмехнулся:
— Это как же?
Ида пожала плечами:
— Об этом мне ничего не известно. Я что слышала, то и рассказываю.
Сципио отлепился от двери и, подойдя к Просперу и Бо, присел рядом с ними на краешек стола.
— А какая связь между крылом и каруселью? — спросил он.
— Сейчас дойдет и до этого, — сказала Ида и подлила Бо еще немного сока. — Но Милосердные сестры и дети-сироты недолго радовались замечательному подарку. Не прошло и нескольких недель, как карусель украли. Просто однажды сестры отправились с сиротами на прогулку в Бурано, а когда вернулись, ворота оказались взломанными, и карусели во дворе как не бывало. Ее так никогда больше и не нашли. Но оказалось, что в спешке воры кое-что потеряли…
— Крыло от льва! — прошептал Бо.
— Точно. — Ида Спавенто кивнула. — Никем не замеченное, оно так и валялось во дворе, пока одна из сестер случайно его не подобрала. Ей даже никто и не верил толком, когда она утверждала, будто это крыло от чудесной карусели. Но она все равно продолжала его хранить, а после ее смерти крыло перекочевало на чердак сиротского дома, где я его и обнаружила. Много-много лет спустя.
— А что вам-то на этом чердаке понадобилось? — спросил Моска.
Ида загасила сигарету.
— Я часто играла там, около голубятен, — сказала она. — Голубятни там очень старые, еще со времен, когда письма друг другу посылали голубиной почтой. В Венеции этот вид связи очень любили. Когда богатые венецианцы на лето уезжали за город, они таким образом посылали весточки домой. Я обычно придумывала себе такую игру, будто меня на чердаке заперли, а я выпускаю своих голубей, чтобы позвать на помощь. И вот однажды в пыли и голубином помете я нахожу это крыло. Одна из старых сестер-монахинь еще помнила, откуда это крыло взялось, она-то мне про карусель и рассказала. А когда увидела, как меня вся эта история захватила, она мне это крыло просто оставила.
— Так вы в сиротском доме играли? — Сципио смотрел на нее подозрительно. — А как же вы там оказались-то?
Ида провела рукой по волосам.
— Я в этом сиротском доме росла, — ответила она. — Больше десяти лет. Наверно, это были не самые счастливые годы моей жизни, но некоторых сестер я до сих пор иногда навещаю.
Оса смотрела на Иду не отрываясь, будто только сейчас увидела ее лицо. Потом вдруг потянулась за своей курткой и выхватила оттуда фотографию, которую оставил им граф. Она придвинула фотографию Иде.
— Вот там, за крылом, вам не кажется, что это на голову единорога смахивает?
Ида Спавенто склонилась над фотографией.
— Откуда у вас этот снимок? — спросила она. — От вашего заказчика?
Оса кивнула.
Сципио подошел к кухонному окну. На улице все еще была непроглядная темень.
— Так если на этой карусели прокатиться, можно взрослым стать? — спросил он.
— Да, после нескольких кругов. Странная история, правда? — Ида поставила чашку в мойку. — Но, полагаю, ваш заказчик сможет рассказать ее еще лучше, чем я. Мне кажется, он знает, куда подевалась карусель Милосердных сестер. Иначе зачем бы ему поручать вам выкрадывать у меня крыло? Вероятно, без этого крыла у него карусель не вертится.
— Он уже очень стар, — сказал Проспер. — У него совсем немного времени осталось, чтобы карусель запустить.
— Знаете что, синьора? — Моска провел по крылу рукой. Старое дерево было шероховатым на ощупь. — Если это крыло и впрямь от льва на карусели, то вам, вообще-то говоря, от него тоже проку немного. А раз так, то, наверно, вы могли бы отдать его нам, разве нет?
Ида Спавенто улыбнулась.
— Вот как? Отдать, значит? — Она отворила дверь в сад и впустила в кухню волну холодного ночного воздуха. Постояла какое-то время на пороге, спиной к ребятам, потом вдруг резко повернулась. — А как насчет сделки? — спросила она. — Я отдаю вам крыло, вы доставляете его графу, тот вам платит, но за это…
— Ага, сейчас главная закавыка и будет, — пробурчал Риччио.
— Но за это, — продолжила Ида Спавенто, — мы проследим, куда граф с моим крылом направится, и, быть может, найдем карусель Милосердных сестер. Я говорю «мы», потому что, разумеется, пойду с вами, это одно из условий нашей сделки. — В ожидании ответа она, не отрываясь, смотрела на лица ребят. — Ну, что скажете? Я не требую своей доли в вашем вознаграждении. Работа фотографа приносит мне больше денег, чем я в состоянии потратить. Ну же, соглашайтесь!
Но ребята смотрели на нее без особого восторга.
— Как это мы его выследим? Что это значит? — Риччио чуть язык себе не сломал, исследуя дырки у себя в зубах.
— Не знаю, этот граф — он жуткий какой-то, — пробормотал Моска. — А что, если он нас поймает? По-моему, от него можно ждать больших неприятностей.
— Но неужели фотография не вызывает у вас никакого любопытства? — Ида снова прикрыла дверь в сад и возвратилась к своему стулу. — Неужели вам не хочется хоть разок на эту карусель взглянуть? Она же, наверно, такая красивая!
— Лев на площади Святого Марка тоже красивый, — буркнул Моска. — Вот на него бы и глядели…
И тут вдруг Сципио встал. Нелегко ему было делать вид, будто он не замечает мрачных взглядов товарищей, однако он очень старался.
— Я принимаю предложение, — сказал он. — Это честная сделка. Мы получаем наши деньги, и даже если граф заметит, что мы за ним следим, уж убежать-то от него мы всегда сумеем.
— Я все время слышу «мы» да «мы», — взвился Моска. — Никаких больше «мы», ясно тебе, фанфарон ты несчастный. Ты теперь не с нами, и никогда не был с нами, хоть и прикидывался.
— Да, отправляйся домой, в свои расписные хоромы, — крикнул Риччио. — А нам, бедным сироткам, больше неохота с барчуком Сципио водиться, с Королем воров.
Сципио стоял, молча кусая губы. Он открыл было рот, собираясь что-то возразить, и закрыл его снова. Только Моска и Риччио угрюмо смотрели на него в упор, Оса же пристально изучала узор скатерти, а Бо уткнулся головой Просперу в плечо, словно желая спрятаться.
— Вы мне можете объяснить, в чем дело? — спросила Ида Спавенто, а когда ей так никто и не ответил, она встала, подошла к раковине и принялась мыть кофеварку.
— Никуда я не пойду, — сказал наконец Сципио. Он вдруг почти совсем охрип. — Никогда, никогда больше я домой не вернусь. Это все в прошлом. Они мне не нужны. Их все равно никогда нету. А когда они есть, они обходятся со мной, как с назойливой домашней мартышкой. И если эта карусель и вправду есть, то я вскочу на нее раньше графа и не слезу, пока не стану на целую голову выше отца и пока у меня борода не вырастет. Если вы не хотите в этой сделке участвовать, значит, я заключу ее один, и я отыщу карусель, и никто больше не посмеет обращаться со мной как с непослушной, плохо выдрессированной собачонкой, и не будет огорченно вздыхать при каждом моем слове. Не бывать больше этому.
После этой тирады повисла такая тишина, что все вздрогнули, когда где-то в саду вдруг мяукнула кошка.
— По-моему, нам надо принять предложение синьоры Спавенто, — нарушила наконец Оса эту тишину. — И забыть про все наши раздоры, покуда мы не вручим графу крыло и не получим от него деньги. В конце концов, у нас и без того забот хватает, зачем же еще и друг другу жизнь портить, верно? — И она покосилась на Проспера и Бо. — Ну, есть кто-нибудь, кто против этой сделки?
Все молчали.
— Тогда решено, — сказала Оса. — Сделка заключена, синьора Спавенто.
Над крышами города уже серело утро, когда ребята вышли из дома Иды Спавенто. Сципио безмолвно присоединился к остальным, хотя всю долгую дорогу до звездной обители Риччио и Моска не обменялись с ним ни единым словом. А Риччио иногда так враждебно на Сципио оборачивался, что Проспер как бы невзначай старался оказаться между ними. Крыло они оставили у Иды Спавенто, она обещала принести его им только в тот день, когда они должны будут встретиться с графом. — Если, конечно, до этого еще какие-нибудь воры в мой дом не залезут и его не стащат, — пошутила она на прощанье.
ЛГУНИШКА СЦИПИО
Бо засыпал на ходу, так что вторую половину пути Просперу пришлось нести его на спине, но когда они, усталые, едва ноги волоча, добрались наконец до своего кинотеатра, Бо успел выспаться и уже снова был весел и бодр. А раз так, именно ему поручили изловить графскую голубку.
Сияя от счастья, он встал под корзинкой, набрал полную пригоршню зерен и вытянул руку в точности так же, как на площади Святого Марка научил его Виктор. Голубка, склонив голову набок, некоторое время недоверчиво на него смотрела, но потом вспорхнула и спикировала прямо ему на локоть. Бо, хихикая, втянул голову в плечи, когда голубка по его руке, как по насесту, стала перебираться поближе к еде. И пока она лихорадочно выклевывала зерна у него между пальцев, он осторожно дошел с ней до запасного выхода.
