Тамара Крюкова - Хрустальный ключ
Облако парило в воздухе, постепенно снижаясь. Даша проследила Петькин взгляд и тоже увидела летящее к ним облако, которое сверкало мириадами крошечных огоньков-звездочек. Девочка перестала плакать, и, как зачарованная глядела вверх.
Становилось теплее. От ледяной скалы перестало тянуть холодом. Лед, как по волшебству, превратился в горный хрусталь.
Сугроб облака опустился перед детьми. Петька с Дашей осторожно забрались на него и утонули, словно в пуховой перине. Легкое и невесомое, облако окутало их со всех сторон, так что из теплого, пушистого сугроба торчали только головы ребят. Петька и Даша быстро согрелись. Необычный корабль поднялся вверх и, плавно покачиваясь, поплыл к Ледяному дворцу. Приятное тепло разливалось по телу. Движение облака убаюкивало, и дети не заметили, как задремали.
ГЛАВА 38. КОЛОДЕЦ ЗАБВЕНИЯ
Петька проснулся от боли в боку. Он открыл глаза и не сразу понял, где находится. Он лежал на чем-то мягком. На высоком хрустальном потолке ломаным шрифтом было начертано: Колодец Забвения. Петьке в бок упиралась рукоять кинжала, подаренного гномам и, видимо, он наткнулся на нее, неловко повернувшись во сне. Петька сел, и вдруг сон как рукой сняло. Он увидел, что они с Дашей находятся в гигантском зале, похожем на аквариум. Пол, стены и потолок были сделаны из хрусталя. Повсюду в самых немыслимых позах лежали тела спящих людей. Кто-то из них тихо посапывал, кто-то храпел во сне. Они были одеты в костюмы разных эпох, будто собрались на бал-маскарад. Посреди хрустальной залы стояли громадные песочые часы, но вместо песка на дне их клубился густой белый пар. Рядом с Петькой, мирно положив ладони под щеку, спала Даша.
«Где мы? Как мы сюда попали?» — пытался вспомнить Петька.
Глазами он поискал выход — со всех сторон их окружали толстые хрустальные стены. Не было ни двери, ни окна, ни даже щели. При мысли, что они замурованы в полупрозрачной тюрьме, у Петьки по спине прошел холодок. Вдруг все случившееся всплыло у него в памяти. Их принесло сюда белое облако, но куда оно делось? Доставив пленников во дворец, оно исчезло без следа. Петька легонько потеребил Дашу, но та не просыпалась. Он сильнее потряс ее за плечо.
Сестренка спала глубоким сном. Петьку охватило отчаяние. Он попытался поднять Дашу, но ноги не держали ее, и она, словно тряпичная кукла, безвольно повисла на руках брата. Петька снова сел на пол и взял Дашу на колени. Он вдруг почувствовал себя беспомощным и беззащитным, как будто именно маленькая Даша была источником его мужества. Она так искренне верила в смелость и силу брата, что ее вера невольно передавалась и самому Петьке. Сейчас он остро ощутил, что для него нет ничего дороже, чем его «хвостик», как прозвали Дашу Петькины друзья. Он отдал бы все на свете, лишь бы Даша проснулась и была с ним.
Ресницы Даши вздрогнули, она глубоко вздохнула, и открыла глаза. Увидев Петьку, Даша улыбнулась. Петька с облегчением перевел дыхание. Даша зевнула, потянулась и села. Обведя взглядом хрустальный аквариум, она приглушенно спросила:
— Мы где?
— В Ледяном дворце, засоня, — сказал Петька.
— А это кто? ю кивнула Даша на спящих.
— Откуда я знаю? Не задавай глупых вопросов. Давай думать, как отсюда выбраться.
Перешагивая через спящих, дети обошли Колодец Забвения и еще раз убедились, что выхода из него нет. Петька глянул на песочные часы.
Густой белый пар клубился и перекатывался на дне.
— Дашка, так ведь это и есть то самое облако, — воскликнул Петька. Если оно занесло нас сюда, значит и отсюда может вывести. Только как его вытряхнуть из часов?
Дети подошли к стеклянным конусам. Петька был уверен, что отгадка таится здесь.
— Для чего нужны часы? — задумчиво рассуждал он вслух.
ю Чтобы отсчитывать время, — ответила Даша.
— А если часы стоят, то надо…
— Их завести, — подхватила Даша.
— Точно. Давай перевернем часы и посмотрим, что из этого получится.
Часы были не такими тяжелыми, как могло показаться со стороны. Петька с Дашей без труда перевернули их, и белое облако оказалось наверху. Вдруг оно приобрело очертания фигуры в мантии с широкими рукавами. У силуэта не было лица, и было невозможно понять, мужчина это или женщина. Мантия тоненькой струйкой потекла вниз сквозь узкое отверстие посередине часов. Облако заговорило. Голос его звучал мягко и вкрадчиво, как шелест листьев или шепот морского прибоя.
— Чем Хранитель Времени может служить вам?
— Мы хотим выйти отсюда, — сказал Петька.
— Выйти отсюда может только тот, кто правильно ответит на один единственный вопрос. Готовы ли вы к этому? — спросил Хранитель Времени.
Готовы или не готовы, другого выхода не было, и Петька молча кивнул. Глядя на брата, Даша звонко сказала:
— Готовы.
— Что ж, тогда помните. Ваше время истечет, когда последняя секунда уплывет в прошлое, и я успокоюсь на дне часов. Вы должны успеть дать ответ прежде, чем это случится, потому что каждый может перевернуть эти часы только единожды.
— Задавайте свой вопрос, — обреченно вздохнул Петька.
Хранитель Времени мгновение помолчал, а потом нежно прошелестел:
— Что заставляет людей преодолеть любые преграды и сделать невозможное?
Петька с Дашей переглянулись, а Хранитель Времени продолжал:
— Не торопитесь с ответом. Поглядите на тех, кто навечно уснул здесь. Каждый из спящих думал, что ему известна истина. И каждый из них ошибался. Может быть, их ошибки научат вас чему-нибудь. Присмотритесь к ним. Отсчет вашего времени начался. Струйка тоненькой ниточкой медленно плыла по узкому перешейку стеклянных часов, плавно оседая на самом донышке прозрачного резервуара.
Петька с Дашей пошли между спящими, вглядываясь в их лица, стараясь понять, в чем же была их ошибка.
— Что заставляет людей преодолеть преграды и сделать невозможное? задумался Петька.
На ковре лежал купец в богатом кафтане. Пальцы его были унизаны дорогими перстнями. Из кармана жилетки свешивалась толстая золотая цепь. Он почмокал губами и, не просыпаясь, произнес:
— Деньги.
— Власть, — просвистел во сне человек в королевской мантии. Он лежал навзничь подле купца. Корона съехала на бок и впилась ему в шею, но он спал, не замечая этого.
Дети прошли дальше.
— Красота, красота… — бредил во сне молодой художник, сжимающий в тонких артистических пальцах палитру и кисти.
— Страх, — метался, не в силах избавиться от мучавшего его кошмара человек в красном капюшоне палача.
Петька с Дашей брезгливо обошли его стороной.
Время неумолимо утекало в прошлое. Уже вся белая мантия облаком лежала на дне стеклянных часов, сверху оставалась лишь голова Хранителя. В ожидании он подпер ее руками, как-будто сам размышлял над ответом на свой вопрос. Дети услышали громкие раскаты храпа. Это спал дюжий молодец в кольчуге. Даже спящий он сжимал в кулаке меч.
— Сила, — всхрапнул воин.
— Доброта, — не произнес, а скорее выдохнул во сне монах с пергаментным аскетическим лицом, закутанный в черную рясу.
Время почти истекло. Белое облако клубилось внизу. Хранитель канул в лету, и только последняя тоненькая струйка стекала в прошлое, а ребята так и не нашли ответа. Вдруг в Петькиной памяти всплыли слова Вечорки: «Двери в замок вам любовь отопрет».
— Любовь! — крикнул Петька, что было сил.
Верхний конус часов был пуст. Время кончилось.
— Любовь, слышите, любовь! Вот что заставляет людей сделать невозможное, — повторил Петька.
В Колодце Забвения повисла тишина. Дети в ужасе смотрели на часы, ожидая приговора. Вдруг послышался сухой треск, словно ломались кубики льда, брошенные в теплую воду. Дети обернулись на звук. Стеклянная стена потрескалась, и в середине ее появилась проталина. Она росла и росла, пока не стала такой большой, что ребята могли в нее пролезть. Не мешкая, Петька с Дашей выскочили наружу. Проталина тут же подернулась тонкой корочкой и стала быстро затягиваться. Через мгновение стекло снова сковало Колодец Забвения, как толща льда сковывает сном реку.
ГЛАВА 39. МЕРТВАЯ ЦАРЕВНА
Высокая двустворчатая дверь, бесшумно растворилась перед детьми, приглашая их в белый зал.
— Как в сказке, — прошептала Даша.
— Красивее, чем в музее, — подтвердил Петька.
Стены зала украшала мозаика из слоновой кости и перламутра. С потолка каскадом хрусталя свешивались огромные люстры. Хрусталики поблескивали и искрились, играя множеством огней. В паркете, натертом до блеска, все отражалось, точно в зеркале. В зале было очень тихо.
Петька с Дашей направились к двери в противоположном конце зала. Вдруг дверь бесшумно распахнулась, за ней, словно приглашая детей, открылась вторая, третья… Дети стояли, как зачарованные. Перед ними простиралась бесконечная анфилада комнат. Нежно-розовый зал сменялся небесно-голубым, голубой — бледно-сиреневым, сиреневый — прозрачно-бирюзовым… Казалось, им нет конца. Ни один зал не повторял другой. Дворец поражал великолепием и изысканностью, но в нем было холодно и неуютно. Лишь звук шагов нарушал зловещее молчание таинственного замка.
