Брайан Джейкс - Рэдволл
Клуни взмахнул штандартом. Хорек забил в барабан, и Клуни Хлыст заорал что есть мочи:
— На Рэдволл! На штурм! Пленных не брать! В дрожащем от зноя воздухе над дорогой раздались крысиные крики:
— Клуни! Клуни! На штурм! На штурм!
*21*
Матиас бредил. Ему казалось, что он идет по темной пещере. Из глубины его звал чей-то голос: — Матиас, Матиас!
Голос казался почему-то знакомым, но мышонку некогда было задумываться о том, кому он принадлежит. Матиасу было необходимо как можно скорее найти меч. Вдруг в могильном сумраке пещеры перед ним возник розовый куст, залитый бледным голубым светом. Откуда здесь, в темном подземелье, свет? Каждый шип на стеблях куста напоминал меч. Матиас заговорил, обращаясь к кусту:
— Скажи, роза, где мне искать меч?
Верхний цветок вздрогнул, и между лепестков появилось лицо Мафусаила.
— Матиас, друг мой, я не могу тебе помочь. Проси о помощи Мартина. А мне пора уходить.
Лицо старика потускнело и исчезло. Медленно, едва касаясь лапами пола, Матиас шел по длинному туннелю. В конце туннеля он увидел два смутных силуэта. Он остановился возле первого, не узнавая, но чувствуя исходящее от него дружелюбие. Матиас посмотрел на второй силуэт. Что это такое? Зверь без единой лапы! Призрак с шипением распахнул пасть, показались два острых клыка и язык. Язык быстро-быстро задвигался и превратился в меч. С криком радости мышонок бросился к мечу, но первый призрак тотчас остановил Матиаса. Он даже не удивился, когда понял, что это Мартин Воитель.
— Мартин, позволь мне взять меч! — взмолился Матиас.
Голос Мартина был ласков и дружелюбен:
— Матиас, берегись Асмодеуса! Мартин держал его за плечо, и Матиасу пришлось высвобождаться силой.
— Пусти, Мартин! Я не боюсь никого!
Мартин только крепче сжал плечо Матиаса, боль пронзила его раскаленным копьем. Мартин закричал:
— Держите его, держите!
Боль все усиливалась, и Матиас открыл глаза.
— Держите его, держите!
Перед Матиасом стоял отец настоятель. Брат Альф крепко держал Матиаса за лапы, а аббат, склонившись, что-то делал с его плечом. Наконец он извлек из плеча какой-то темный острый предмет и бросил его в подставленный Василикой тазик.
— Ой, отец настоятель, больно, — слабым голосом сказал Матиас.
Аббат вытер свои лапы чистым полотенцем.
— Ну, сын мой, вот ты и снова с нами. Конечно же больно. У тебя в плече застряла добрая половина воробьиного клюва.
Матиас огляделся:
— Здравствуй, Василика. Видишь, я вернулся! Здравствуй, брат Альф. А это кто на соседней кровати? Неужели Бэзил Олень?
— Тихо, Матиас! — сказала ему Василика. — Ты чудом остался в живых. Всю ночь ты был между жизнью и смертью.
Аббат Мортимер показал на первые лучи зари, пробивавшиеся в окно:
— Ты уже с нами, и, видишь, ты принес с собой чудесное июньское утро.
Матиас откинулся на подушки. Если не принимать во внимание адскую боль в голове и плече, ему нравилось быть живым.
— Но почему Бэзил лежит здесь? — не унимался он.
— У него небольшое боевое ранение, — сказал аббат. — Но зато он вернул нам портрет Мартина, это настоящий подвиг.
Матиас пришел в восторг:
— Портрет Мартина снова в аббатстве? Вот здорово! Старый Мафусаил готов был полезть хоть на луну, только бы достать его.
Наступило тягостное молчание. Аббат повернулся к брату Альфу и Василике:
— Оставьте нас ненадолго одних. Я хочу поговорить с Матиасом. А кроме того, ему нужен сейчас отдых.
Через полчаса, закончив рассказ о Мафусаиле, старый аббат тоже ушел. Матиас отвернулся к стене.
После всех потрясений он был не в силах ни плакать, ни горевать. Смерть друга оставила в груди чувство невосполнимой пустоты.
Матиас и сам не знал, сколько он пролежал так, подавленный горем. Только поздним утром заяц Бэзил Олень, проснувшись, попытался взбодрить его, но Матиас сказал чуть слышно:
— Бэзил, оставь меня в покое. Мафусаил умер, и я не хочу ни с кем разговаривать.
Бэзил перескочил к Матиасу на кровать и уселся рядом с ним.
— Ну, ну, приятель. Думаешь, я не понимаю, каково тебе сейчас? Это я-то, бывалый солдат! Если вспомнить всех друзей, которых я потерял в былых битвах… Нельзя же так раскисать! Будь старина Мафусаил здесь, он первый бы окатил тебя холодной водой и за уши выдернул из постели.
Матиас сел и шмыгнул носом:
— Ты правда так думаешь, Бэзил? Заяц хлопнул себя по «раненой» ноге, подмигнул и громко расхохотался:
— Не думаю, а знаю! Разве старик отдал свою жизнь для того, чтобы ты, лежа на боку, предавался жалости к самому себе? Воины так не поступают. Ну-ка вставай, встряхнись, и пусть Мафусаил гордится тобой! Давай-ка вернемся к нашим повседневным делам. Лично я умираю от голода. А ты как?
Матиас весело рассмеялся:
— Ну, когда ты заговорил о еде, я почувствовал, что тоже немного голоден.
— Вот и отлично! — вскричал заяц. — Знаешь, я бы съел сейчас целого оленя, вместе с рогами. И поверь моему слову, тут раненых кормят прекрасно.
Заяц взял со столика у кровати бронзовый колокольчик и позвонил. Через несколько секунд появились монах Гуго и Василика.
— А вот и провиантская команда! — объявил Бэзил. — Гм-гм! Раненый воин с соседней кровати и я были бы вам премного обязаны, если бы вы доставили нам небольшое подкрепление. Не слишком много, само собой разумеется. Просто нам, раненым, надо иногда чего-нибудь пожевать. Чтобы кожа от костей не отпала, не так ли?
Василика была рада видеть, что Матиасу уже много лучше. Она подмигнула сначала ему, а потом монаху Гуго. Толстяк почтительно поклонился и сказал зайцу:
— Вы меня убедили, мистер Олень. Сию секунду принесу две миски каши.
Матиас и Василика с трудом удержались от смеха, когда заяц заорал:
— Каша? Какая там каша! Разве так кормят знаменитых воинов? Мы хотим выздороветь, а не протянуть ноги. Слушай мою команду! Ты, кухонный мушкетер, мы хотим закусить как следует. Полдюжины яиц, летний салат, две ореховые запеканки, два, нет, лучше четыре яблочных пирога. Ну что уши развесили? Выполняйте приказание, да побыстрее!
— Сэр, вы, кажется, забыли про октябрьский эль, — смиренно сказал Гуго.
Бэзил стукнул лапой по кровати:
— И то правда! Ну что ж, четырех кувшинов нам будет достаточно.
Потом, уже после еды, Матиас принялся расспрашивать зайца:
— Бэзил, а что такое аспид?
— Гм, аспид. Это, видишь ли, такая ядовитая змея, гадюка. Никогда не имел дело с этими скользкими тварями. И тебе советую держаться от них подальше, старина.
Но Матиас задал новый вопрос:
— Бэзил, а у нас, в Лесу Цветущих Мхов, водятся аспиды?
— Аспиды в нашем лесу? Сомневаюсь. Когда-то я слышал об одном, но не думаю, что он еще жив. Мерзкие твари эти змеи. Как же звали того проклятого аспида? Нет, ни за что не вспомню.
— Может, Асмодеус? — невинно спросил Матиас.
— Асмодеус? Кто тебе сказал?
— Воробьи, — сказал Матиас. — Видишь ли, много лет назад один из их воробьиных королей украл меч из флюгера на крыше аббатства. С тех пор меч передавался от короля к королю по наследству, пока не попал к последнему — королю Быку.
— Тому самому придурку, который умудрился вчера утонуть? — спросил Бэзил, уплетая ореховый коржик.
— Ему самому, — подтвердил Матиас. — Короче говоря, меч у него украл аспид. Теперь тебе ясно, почему я расспрашиваю про Асмодеуса?
— Играешь с огнем. Смотри, обожжешься, — предостерег заяц.
Но Матиас настаивал:
— Ну пожалуйста, Бэзил, расскажи, что тебе известно об Асмодеусе! Ведь Мафусаил посвятил поискам меча всю свою жизнь, и я должен найти меч хотя бы ради него.
Заяц задумчиво жевал.
— Честно говоря, приятель, толком я ничего не знаю об этом поганом змее. Я был уверен, что он давно сдох.
Матиас застонал от разочарования, но Бэзил заговорил снова:
— Однако мне прекрасно известно, кто знает о нем почти все. Так вот, слушай: если ты пересечешь Лес Цветущих Мхов в северо-восточном направлении, то на опушке найдешь заброшенный дом. Там живет огромный белый филин. Его зовут капитан Снег. Но имей в виду: как только он тебя увидит, он немедленно попытается тебя сожрать. Нападет — и слова сказать не успеешь.
— Как же мне с ним поговорить? — спросил Матиас.
— Терпение, терпение, мой юный друг, — усмехнулся заяц.
С этими словами он достал из шкафчика свою военную форму, усыпанную медалями и знаками отличий, их хватило бы на целую роту. Выбрав одну из медалей, он отстегнул ее и бросил Матиасу:
— Лови! Этой медалью капитан Снег наградил меня за то, что я спас ему жизнь.
— Ты спас жизнь филину? — удивился Матиас.
— А что тут такого? — улыбнулся Бэзил. — Пернатый растяпа устроился спать на старом гнилом дереве. Поднялся ветер и повалил дерево, и старика придавило. Если бы я случайно не оказался рядом, он бы, конечно, погиб, но я поднатужился и выдернул его из-под завала. Не мог же я оставить его там, чтобы он совсем расплющился, — физиономия у него и без того плоская.
