Народные сказки - Чудесная жемчужина. Рассказы о необычном. Корейские предания легенды и сказки
Пакпак ответил ей:
— Храма храню чистоту, считаю это своим долгом. Не тебе к нему приближаться. Ступай и не оскверняй это место.
С тем он закрыл ворота и удалился.
Тогда красавица пошла к южной обители и обратилась с той же просьбой. Пудык в ответ спросил ее:
— Откуда ты идёшь, нарушая запрет хождения по ночам?
Красавица ответила:
— В спокойствии ты един с великой пустотой, так что тебе до хождений или приходов? Услышав о глубине и основательности замыслов Учителя, его добродетельном поведении и высокой твердости, захотела помочь ему стать буддой.
И она произнесла стихи:
Солнце садится, путь — через тысячи гор!
Я давно уж иду, а рядом нет никого.
Бамбуки и сосны уже погрузились во тьму.
И речки в ущельях — непонятно о чём шумят.
Прошу о ночлеге — я вовсе не сбилась с пути.
Учителю — мудрецу хочу показать переправу.
Вас лишь зову пойти вслед за мной
И не пытаться узнать, откуда пришла.
Выслушав её, учитель удивился:
— Эта земля не должна оскверняться женщиной. Однако следование поступкам обычных людей — это ведь тоже один из путей бодхисаттв. К тому же ночью темно в пустынной долине. Как же можно пренебречь человеком?
Он её встретил с поклоном и уложил спать в лачуге. Ночью, усердно совершенствуя своё чистое сердце, при слабом огоньке светильника, что освещает стенку лишь до половины, он долго-долго читал нараспев. А на исходе ночи красавица окликнула его:
— К несчастью, мне как раз пришло время родить. Прошу, учитель, расстелите циновки.
Пудык, сострадая ей, не стал противиться. Он зажёг огонь и начал хлопоты. Красавица тут же родила и попросила обмыть её. Пудык испытывал то стыд, то робость. Однако всё пересилило захлестнувшее его чувство жалости. Он приготовил глиняную бадью, посадил в него красавицу, а затем вскипятил воду и обмыл её. Вдруг вода в бадье стала источать аромат и благоуханное тепло и превратилась в жидкое золото. Пудыка потрясло увиденное. Красавица же предложила:
— Вам, учитель, тоже следует здесь помыться.
Пудык послушался скрепя сердце, и в этот миг его сознание сделалось светлым, дух — чистым, а кожа стала золотой. Посмотрел, а сбоку появилось сиденье в форме лотоса. Красавица заставила Пудыка сесть на него и произнесла:
— Я — бодхисаттва Авалокитешвара. Пришла помочь вам обрести просветление.
И с тем пропала из виду.
А Пакпак тем временем решил: «Наверное, Пудык нынче ночью заповеди получил. Схожу-ка я поприветствую его».
И явился. И обнаружил, что Пудык восседает на лотосовом сиденье, приняв облик Майтрейи, и источает сияние. Тело его блестит, и сиденье под ним — из золота. Пакпак невольно с трепетом поклонился в приветствии и спросил:
— Как ты достиг этого?
Пудык рассказал ему все, как было. Пакпак вздохнул:
— Видимо, много у меня преград. Выпало мне счастье повстречаться с совершенномудрой — и то не впрок. Ты же, человек больших добродетелей, стал подлинно милосердным и прежде меня достиг цели. Молю, не забудь нашу прежнюю дружбу, сделай так, чтобы мы опять были вместе!
На это Пудык ответил:
— В чане есть ещё немного жидкости, её хватит, чтобы омыться.
Пакпак омылся и так же, как и его друг, превратился, но в будду Амитабу. И они двое чинно расположились друг против друга.
Жители деревни, что у подножья горы, услышали об этом и, обгоняя друг друга, поспешили поклониться им, ахая от изумления:
— Какое диво! Какое диво!
И тогда двое святых растолковали им Учение Будды, после чего отбыли, стоя во весь рост на облаке.
А на четырнадцатом году правления под девизом Тяньбао, в год ыльми, государь Силла Кёндок вступил на престол и услышал о свершившемся чуде. В год чонъю он отрядил людей построить большой храм. Назвали тот храм Пэквольсан намса — «Храм, что к югу от Гор светлой луны». На втором году правления под девизом Гуан-дэ, в год капчин, в пятнадцатый день седьмой луны завершили его строительство. Затем высекли из камня изображение Майтрейи и поместили в Золотом зале, надпись же гласила: «Зал Майтрейи, в которого воплотились при жизни». Высекли также и изображение Амитабы и поместили в зале, где толкуют сутры. А поскольку оставшейся в чане жидкости было мало и омылся Пакпак не целиком, то и изображение Амитабы оказалось в пёстрых пятнах. Надпись же гласила: «Зал Амитабы, в которого воплотились при жизни».
В сутре «Хуаяньцзин» сказано: «Майя, будучи необыкновенных добродетелей и мудрости, на удивление одиннадцати землям родила Будду, словно изменив врата, из которых появляется на свет человек». Вот и в наше время разрешение от бремени святой госпожи являет собой сокровенный промысел. Ведь если вдуматься в слова, сказанные ею, они имеют высший смысл, вложенный в них совершенномудрой, которая, снисходя к непосвященным, мягко подлаживалась к ним в разговоре. О, если бы светлая госпожа не разумела тех заклинаний-дхарани, словам которых следуют обычные люди, разве всё могло бы так обернуться?! Ведь в последней строке её первого стиха подразумевается:
Ветер свеж, а циновка одна, не дайте же волю гневу.
Так именно она не выразилась, но потому лишь, что не пожелала уподобиться в своей речи вульгарной толпе.
В славословии говорится:
У скалы зелёной кто-то в дверь постучал.
На закате кто же к скиту подошёл?
Южная обитель рядом, лучше вам туда пойти.
Не топчите зелень мха и не пачкайте обитель.
Это о северной обители сказано.
В долине темно, куда же пойти? Всё окутано темнотой.
У южного окна лежит циновка, лучше останьтесь здесь.
Всю ночь напролёт бусины чёток перебирает одну за другой
И только боится, что стуком гостью пробудит от сна.
Это о южной обители сказано.
Сосны зелёные тянутся без конца, не найти ей дорогу.
К монаху явилась, чтоб испытать, он ночью впустил её.
Трижды омылась в бадье, и, лишь только небо посветлело,
Сразу двух сыновей родила и тут же ушла на запад.
А это сказано о совершенномудрой госпоже.
Сонюль возвращается к жизни
Перевод Ю. В. Болтач
Монах монастыря Мандок-са по имени Сонюль пожертвовал деньги, желая сделать копию шестисот свитков «Махапраджняпарамита сутры»[281]. Работа ещё не была завершена, как внезапно Сонюль был уведён чиновниками Сумеречной управы и прибыл в загробное судилище. Судья спросил:
— Какие дела ты совершил, пока находился в мире людей?
Сонюль сказал:
— Я, бедный искатель Пути, в последние годы хотел завершить переписку «Сутры о великих качествах»[282]. Мой труд ещё не был окончен, как я пришёл сюда.
Судья сказал:
— Хотя срок твоей жизни уже исчерпан, твоё возвышенное желание ещё не осуществлено. Надлежит вернуть тебя в мир людей, чтобы ты полностью завершил переписку драгоценного канона.
И он отпустил Сонюля обратно. На пути ему встретилась некая женщина. Плача и рыдая, она поклонилась ему и сказала:
— Я тоже уроженка страны Силла, что на материке Джамбудвипа[283]. По обвинению в том, что мои родители[284] тайно заняли принадлежащее монастырю Кымганса заливное поле размером в один мё, я была схвачена и осуждена Загробным управлением. Я уже долгое время принимаю тяжкие мучения. Если вы, наставник, сейчас вернётесь в родные края, скажите моим родителям, чтобы они немедленно вернули чужое поле. Когда я ещё жила на земле, то спрятала под кроватью сосуд с кунжутным маслом, а ещё положила под матрас в постели штуку плотного холста. Хотелось бы, чтобы вы, наставник, взяли моё масло и зажгли светильник перед Буддой, а также использовали этот холст как материал для переписки сутры. Это и будет вашим благодеянием той, что пребывает у Желтого потока[285]. Надеюсь, что эти заслуги освободят меня от мучительных страданий.
Сонюль спросил:
— Где находится твой дом?
Женщина ответила:
— В деревне на юго-западе от монастыря Кувонса, что в округе Сарян.
Сонюль, услышав это, тотчас пустился в путь — и вдруг очнулся.
К тому времени Сонюль был мёртв уже десять дней, и его тело было похоронено на восточном склоне горы Намсан[286]. Находясь в могиле, он звал на помощь три дня. Отрок-пастух услышал его голос и, придя в его монастырь, рассказал об этом. Монахи из монастыря отправились на гору, раскопали могилу, вытащили его, и он подробно рассказал им о предшествовавших событиях.
