Всеволод Костров - Волшебная мельница
– Петер, ты же говорил, что Сампо золотая. Где же золото в твоих песнях?
– Так сначала золото расплавили! – объяснял Петер. – Оно же легче всего плавится. А затем уже добавляли железо, медь, серебро. А когда сплав был готов, добавляли природные кусочки: травы, янтарь. Слушай.
И Петер пел очередную руну «Калевалы» про то, как искусный кователь Ильмаринен сотворил волшебную мельницу:
Мы положим жиру чайки,
Горсть зеленой пены моря,
Камень белого утеса,
Яду черного гадюки.
Эй, сильней меха качайте!
Молотки, стучите громче!
Сампо! Сампо! Будет Сампо!
Золотая крышка Сампо!
А заключительную песню о волшебной мельнице рунопевцы Петер и Варвара пели уже на берегу шхеры, разведя огромный костер. Они лихо отплясывали вокруг костра и в каком-то трансе почти кричали:
Вот уже и мелет Сампо,
Крышка пестрая вертится.
И с рассвета мелет меру
Для еды, для пропитанья.
А другую – для продажи.
Третью меру для пирушки.
Если медом стало море,
Если камни стали сыром,
Горы стали пирогами —
Почему не веселиться?
Веселитесь, пойте с нами!
– Да! – качала головой Надежда. – Зачаровал Петер Варвару своими сказами. Такого даже с моими детьми не было. Те спокойнее относились к «Калевале».
Теперь Варвара с нетерпением ждала вечера, когда Петер отдохнет после трудового дня и сможет рассказать новую историю. Девушка быстро помогала Надежде по хозяйству и садилась рядом с Петером.
– А с чего все началось?
Петер отнекивался, но, конечно же, вскоре сдавался:
– Ну ладно, слушай. Давным-давно, на бескрайних просторах Финляндии жил великий колдун Вяйнямёйнен – Непоколебимый. Умел Вяйнямёйнен оживлять волшебными песнями предметы и защищал народ Калевалы от нападок злого народа сумрачной Похьёлы.
Он старался сдружить людей Калевалы и Похьёлы. Но это никак не получалось, ибо народом Похьёлы правила северная ведьма Лоухи. Вяйнямёйнен послал кузнеца Ильмаринена, чтобы он выковал волшебную мельницу Сампо. Эта мельница могла по желанию хозяина получить все, что пожелает владелец.
Вяйнямёйнен надеялся, что мельница будет кормить оба народа: и Калевалы, и Похьёлы. Но Лоухи приложила все силы, чтобы завладеть мельницей. И это ей удалось. С помощью лжи, коварства и невыполненных обещаний мельница наконец оказалась в ее загребущих руках. Завладев мельницей, Лоухи спрятала ее в укромном месте.
Много сил потратил Вяйнямёйнен и его друзья, чтобы отыскать мельницу и вернуть ее людям. Они усыпили колдунью и увезли мельницу. Погрузив Сампо на корабль, герои взяли курс к родным берегам. Три дня они гребли изо всех сил. К исходу третьего дня судно окутал непроницаемый туман. Это Лоухи проснулась, обнаружила пропажу и наслала туман. Затем Лоухи обратилась в огромную хищную птицу, догнала корабль и напала на судно. Ее крылья, затмевающие небо, загнутый клюв и когти, сочащиеся ядом, могли испугать кого угодно, но только не Вяйнямёйнена. Герои вытащили мечи и вступили в сражение с птицей. Лоухи поняла, что терпит поражение. Тогда она схватила своими когтями Сампо и сумела стащить ее с корабля Вяйнямёйнена. Но унести не смогла – тяжела была ноша. Так вместе с ней и утонула. Тут история и заканчивается.
И разбилась в море Сампо,
Крышка пестрая сломалась.
Потонули все обломки
В глубине потоков синих.
Там в воде от них богатство…
– Вот ведь подлая, ни себе ни людям! – Огорчению Варвары не было предела. – Петер, и ничего от этой мельницы не осталось?
– Не знаю! – Увидев, что девушка очень огорчилась, Петер решил слегка обнадежить Варвару: – Мудрецы говорят, что магия, заключенная в мельнице Сампо, была такой сильной, что не могла исчезнуть в одночасье. А еще говорят, что море в нынешние времена отступило и Сампо должна находиться где-то рядом в этих местах. По легенде Вяйнямёйнен собирался спрятать Сампо на одном из ладожских островов под охраной надежных воинов.
В руне ведь говорится, что путь они держали:
На туманный мыс далекий,
На покрытый мглою остров.
Чтоб всегда там счастье было,
Чтоб оно там вечно жило.
Там клочок земли остался
Невредимый и спокойный.
За три дня пути герои почти доплыли до желанного места, – продолжал Петер. – Остров был почти на виду. Совсем немного им оставалось.
– А ты, Петер, разве не искал мельницу? – спросила Варвара.
Петер подбросил дров в костер и замолчал, глядя на летящие в небо искры. Девушка тоже задумалась, а затем сказала:
– Я найду волшебную мельницу!
Она не заметила, как к костру подошли Мирослав и Мерлин. Мирослав улыбнулся:
– Варя, а что мы с Сампо будем делать?
– И, правда, зачем нам эта мельница? – засмеялся Петер. – У нас и так сейчас всего вдоволь! Собирайтесь-ка завтра в город на ярмарку. У нас есть чем торговать! Мы много с Мерлином рыбы наловили. И масло сливочное в избытке. Мед первый сняли.
Надежда обрадовалась:
– Сортавальская ярмарка – это праздник. Раньше она была самой крупной в Финляндии. Поедем, поедем! Раньше ярмарки проходили каждое лето. А эта первая за несколько лет. Война ведь была. Для меня не продажа главное, а общение. Всех друзей наконец увижу. День у родственников поживем. Заодно и все новости узнаем.
Рядом с Сортавалой, под горой Кухавуори, на огромном поле ровными рядами расположились телеги с товаром. Все местные жители привезли самое лучшее, что у них было. Даже отрывая от себя. Многие вспомнили о ремеслах и привезли свою работу. На телегах выложили свои поделки плотники, ткачи, гончары, краснодеревщики, кожевники, шорники. На ярмарке было все что угодно: шкуры, дичь, масло, глиняная посуда, ножи, пушнина, зерно и даже шляпки. А между рядами ходили коробейники с мелким товаром – нитками, пуговицами, колечками, гребешками, губными гармошками, картами.
Петер и Надежда быстро продали и поменяли свой товар, а затем отправились гулять вместе с ребятами. А вечером на Певческом поле начался настоящий праздник. Играли народные оркестры. Пели большие хоры. А молодежь пускалась в пляс.
– Как здесь весело, – радовалась Варвара.
Надежда на ярмарке рассказывала всем своим подругам с дальних и ближних поселений, как они стали жить. Поведала им о водопроводе, проведенном прямо в дом, и об электричестве, как в большом городе.
– Молодой инженер ей все починил! Мельницу пустил, свет зажег, воду в дом подал, – шептались хуторяне.
– Видишь, Мир, – толкнула Варвара в бок друга. – Все на тебя смотрят. Жалко только, что Петер недоволен. Вода из ключа для него лучше. И «лампочку Ильича» он не одобряет.
– Да счастлив он от всего этого! – шепнула Надежда. – Просто виду не подает. Характер такой. Сама слышала, как перед своими друзьями хвастался. На чудо-новинки приглашал посмотреть. Думаю, Мир, что у тебя заказы будут. Разбогатеешь!
– Пусть приезжают. Сделаем! – рассмеялся Мир.
Друзья уже вторую неделю жили на хуторе, и Мирослав потихоньку начал проводить разведку:
– Петер, а в этих местах только твой хутор из жилых остался? Кто твои соседи? – начал издалека Мирослав.
– Да вот самый ближний сосед Микконен. Километров десять от меня. На речке живет. К нему на мельницу я и ездил до тебя. А остальные соседи рыбаки и охотники. Но они не постоянно здесь обитают. Только изредка с ними встречаемся. На Путсаари у них сторожка есть. Но они к нам после удачной рыбалки часто заглядывали. Рыбы красной привезут, сижков.
– А когда совсем невмоготу от скуки, то со своим водяным общаюсь. Вон в том омуте живет. За эту шхеру отвечает. Сортанлахти – его зовут. Сортик покороче. А если на русский перевести, то просто – Черт залива. В лесу лешаков встречаю.
Про серых ведьм Петер ничего не знал.
– Может, водяные и лешие что-нибудь слышали, – подумал Мирослав. – Попробуем разузнать.
– Когда мы ехали на твой хутор, ты говорил, что лесные и водяные жители дружат с тобой. Познакомишь? Хочу им несколько вопросов о здешних местах задать. Мне для работы пригодится.
– Да водяного нашего хоть сейчас позовем. Вон его омут – за изгибом шхеры под скалой.
Там, куда показал Петер, шхера немного поворачивала на восток, а скала отвесно уходила под воду.
– Ух, глубоко, наверно?!
– Спрашивал. Сортик говорит, что метров тридцать до дна будет.
Петер и Мир спустились к воде. Петер взял весло из лодки и лопастью постучал по воде.
– Подождем – мало ли чем водяной занят.
Минуты через три на воде появилась рябь. А затем вынырнула голова водяного. В руке Сортанлахти держал корзинку с большущими живыми раками.
