Баян Ширянов - Низший пилотаж
А вот прибывает милиция. Почему-то они ехали довольно долго, времени-то уже к полудню.
Менты, зная, что негры наблюдают, прячутся по кустам. Все одеты в камуфляжную форму, а их коллеги лезут по стенам другой стороны дома, чтобы вбежать из квартир и застать негров на месте преступления.
Ты моргаешь и вдруг видишь, что негров уже нет. Ты и не заметил, как менты их скрутили и увезли. Досадуя на себя, что пропустил такой важный момент, ты окидываешь взглядом улицу, и видишь девочку с пуделем.
Внутри своего хуя ты чувствуешь сладкое шевеление, но, как только ты начинаешь ебать девочку, раздается звонок в дверь.
От неожиданности ты вздрагиваешь. В твоей голове начинают роиться варианты, кто бы это мог быть. Менты? Торчки за раскумаркой? Почта?
Тебя трясет. На затекших ногах ты ковыляешь к двери и пытаешься спросить: «Кто?» Но вместо этого из твоего горла доносятся непонятные хрипы.
– Это я. – Говорит из-за двери голос Лизки Полотеррр.
Облегченно вздохнув, ты открываешь, и она вваливается в квартиру.
– Винт остался?
Ты можешь только кивнуть.
Пока ты ширяешь Лизку Полотеррр, ты успеваешь прокашляться и коротко рассказать свои приключения.
– Круть какая… – Качает головой Лизка Полотеррр. – То-то мне всю ночь так ебаться хотелось!…
– А сейчас? – Спрашиваешь ты с явным подтекстом.
– И сейчас.
Пока Лизка Полотеррр ловит приход, ты делаешь себе небольшой передоз. Твои силы моментально восстанавливаются, подстегнутые винтом, ты, не дожидаясь пока Лизка Полотеррр откроет глаза после прихода, стягиваешь с нее джинсы вместе с трусами. Твой хуй стоит как влитой, словно и не было целых суток почти беспрерывной дрочки, и ты впихиваешь его в мокрую бритую и поэтому колючую пизду Лизки Полотеррр и ебешь ее до заката.
ВСЕЛЕННАЯ.
Сварить было негде, и Шантор Червиц заскочил в гости к Лёле Мерседессс. Лёля Мерседессс была девушка тихая, с заворотами, торчала на колесах и травке, но винта отведать не отказалась.
Превратив кухню в винтоварню, Шантор Червиц занялся делом. Лёля Мерседессс ему почти не мешала, лишь изредка задавая вопросы по процессу варки.
Через два часа на столе уже стоял пузырь с настоящим винтом. Отобрав три квадрата, Шантор Червиц отщелочил их и прямо на кухне ширнулся, и ему заяхшило.
Приобретя благостное расположение духа, он быстро прибрал стремаки, оставив лишь щелоченый винт для Лёли Мерседессс и свежий баян.
– На приходе тебе лучше полежать. – Веско произнес Шантор Червиц, и Лёля Мерседессс согласилась. Они прошли в её комнату. Девушка расположилась на кровати и протянула руку. Шантор Червиц наложил перетягу, долго искал понтовую вену и, наконец, вмазал.
– Ох. – Только и сказала Лёля Мерседессс и повалилась на спину. Шантор Червиц был тут как тут. Он прилег рядом и положил руку между ног девушки. Та не реагировала.
Вскоре, стараниями Шантора Червица, Лёля Мерседессс осталась голой. Но как он не старался разжать ее ноги, чтобы выебать герлу, они не поддавались.
– Погоди… – Шепнула Лёля Мерседессс. – Не сейчас…
И Шантор Червиц немного угомонился. Но лежать просто так с голой девкой он не мог. Хотелось чего-то с ней делать.
Слегка разозлившийся Шантор Червиц поворочался, устраиваясь поудобнее, и начал действовать.
Для начала, он засандалил толстый мысленный хуй в пизду Лёли Мерседессс. Подождал реакции. Герла охнула.
Окрылившись, наркоман продолжил. Он проткнул хуем девушку насквозь, ввел его себе в макушку и вывел в прежнее место. Получился, не имеющий аналогов в природе, хуй-кольцо. Шантор Червиц начал его медленно вращать, вводя в пизду Лёли Мерседессс. Она застонала громче, но ног не раздвигала.
«Ах ты, сука, – Подумал Шантор Червиц, – Так получай!»
Хуй-кольцо бешено закружился. Он оброс буграми и выступам. Лёлю Мерседессс буквально выгнуло. Она заерзала, охая чуть не в голос, но ноги при этом сжимались все сильнее.
«Что же с ней делать?» – Недоумевал Шантор Червиц.
Он, насколько можно, убыстрил вращение, сделал хуй-кольцо полым внутри, пустил туда воду и рыбок с водорослями. От такой модификации Лёля Мерседессс уже билась в экстазе. Она скакала всем телом, и Шантор Червиц вдруг врубился, что скачущую бабу он не выебет.
Придя к такому выводу, Шантор Червиц разомкнул хуй-кольцо, и вобрал его в себя. Некоторое время Лёля Мерседессс еще дёргалась, но вскоре её тело успокоилось, и она открыла глаза.
– Ту знаешь, – Спросила она, – Что со мной было?
– Ну?
– Я ебалась сразу со всей Вселенной!
Шантор Червиц хотел, было, сказать, что этой Вселенной был он, но промолчал и, воспользовавшись моментом, засунул свой настоящий хуй в Лёлю Мерседессс. На этот раз она была не против.
ПИСЬКИ-БАНТИКИ.
«Ах, господа, как хочется ебаться,
Среди березок средней полосы…»
– Пропел срывающимся козлетоном Чевеид Снатайко, оглядел присутствующих и добавил:
– Под крышей тоже не хуево…
Все согласно закивали. Впрочем, нет, кивал, соглашаясь только Блим Кололей, Майя Камуфляжжж была полностью поглощена созерцанием шприца, которым Чевеид Снатайко выбирал свежесвареный винт, и мотала головой лишь следуя собственной мысли – «Скоро ширнусь…»
– Погоди, погоди… – Сообразил вдруг Блим Кололей и приподнял брови:
– Ты сказал «ширяться» или «ебаться»?
– «Ебаться», но можно и заменить. – Пожал плечами Чевеид Снатайко и поднес шприц к глазам. – Восемь квадратов. Тебе сколько?
– Как обычно. Но…
– Мне двушку! – Перебила очнувшаяся от транса Майя Камуфляжжж. – И разбодяжить наполовину.
– Ты хочешь сказать, что «ширяться» и «ебаться» – синонимы? – Закончил мысль Блим Кололей и поежился, словно от порыва холодного ветра.
– Не говори умных словей, словов и выражопываний. – Попытался отшутиться Чевеид Снатайко, но Блима Кололея задело за пока еще живое, и он не унимался:
– Нет, ты постой. Ты считаешь, что это одно и тоже?!
Слегка оголтевающей Майе Камуфляжжж надоела эта пикировка, тем более что во время спора Чевеид Снатайко вынужден был прервать процесс отмеривания дозняков, и она бесцеремонно рявкнула:
– Какая, хуй, разница?! Щелочить будешь?
– По большому счету, – Чевеид Снатайко уперся и не желал покидать исходные позиции, хотя и продолжил манипуляции с раствором, – И то и другое делается для получения удовольствия…
– Ну, не совсем. – Продолжал не соглашаться Блим Кололей, смотря на шипящую в винте соду. – Я, вот, после вмазки часто стихи пишу. Работа. Или уборкой занимаюсь, баяны мою. Тоже работа.
– Ага, – Хмыкнул Чевеид Снатайко, – Ты еще кришнаитов вспомни, которые ебутся только для детопроизводства. Для них ебля тоже работа.
А мытье баянов и стишки-картинки – это заморочки. Ты на них кайфуешь. Как на бабе.
Взяв свою ширяльную машину, Чевеид Снатайко начал было выбирать дозняк, но реплика Блима Кололея заставила прервать его этот процесс. Блим Кололей, насупившись, пробормотал:
– Нет. По-разному…
Рассмеявшись, Чевеид Снатайко отставил пузырь с винтом, опасаясь разлить драгоценную жидкость:
– Вот, ты сам согласился, что это разные, но кайфы.
– Бля, вы будете варить кино, или вы не будете варить кино?! – Встала Майя Камуфляжжж. Нервно потирая веняки, она начала нарезать тусовки по комнате. На это, как водится, никто не обратил ни малейшего внимания, кроме меня, но такая уж у меня задача, да и не было меня там…
Закончив выбирать, Чевеид Снатайко разбавил винт в шприце кипяченкой, стравил лишний воздух и, постукивая по машине, чтобы выгнать залипшие на стенках пузырьки, посмотрел на Блима Кололея, пребывавшего в глубокой задумчивости.
– Кайфы-то, кайфы, – Закачал головой Блим Кололей, – Но скажи, разве можно сравнить ширку с бабой?
– Сравнить? – Удивился готовящийся вмазаться Чевеид Снатайко. – Зачем сравнивать? Это же совсем разные вещи!… Вот совместить…
Струна вошла в веняк Чевеида Снатайко, появился контроль, и, вводя в себя последние децилы, Чевеид Снатайко вдруг сказал:
– И кончить на приходе…
Он вынул иголку из руки, добавив:
– Таком, как щас… – И повалился приходоваться.
Пока Блим Кололей размышлял над странной репликой Чевеида Снатайко, Майя Камуфляжжж воспользовалась моментом бесхозности или безнадзорности пузыря с ширевом, и завладела им. Стремно позыркивая по сторонам, она выбрала себе винта и ткнула пальцем Блима Кололея:
– Ширни!…
Автоматически, не прерывая мыслительного процесса, Блим Кололей нащупал на перетянутой руке Майи Камуфляжжж подходящий веняк, всадил в него струну и задвинул девушку. Она пошла в сортир приходоваться, а Блим Кололей тихо проговорил:
