Сонная Лощина. История любви - Валентино Серена

– Ну, здравствуй, Катрина, – сказал директор, когда она вошла в кабинет. Он всегда называл Кэт полным именем, что обычно её раздражало, но не в этот день. Сегодня она чувствовала себя настоящей Катриной. – Мне было печально слышать, что тебе нездоровится, но я надеюсь, что ты поправилась и в состоянии сдать осенние экзамены. – Директор Тоуд подтолкнул к Кэт большую стеклянную банку, полную леденцов в мятых пластиковых обёртках. – Возьми одну, возьми! Сегодня тебя ждет сумасшедшая гонка с двумя экзаменами! – сказал он.

– Я видела в расписании только один, директор Тоуд, – ответила Кэт, разглядывая бронзовую статуэтку лягушки на столе, которая выглядела так, словно ей не терпелось съесть конфету, предложенную директором.

– Возможно, я ошибся, дорогая. Сейчас проверю, – сказал он, щёлкая мышкой. – Да, я вижу, да, ты пропустила вчерашний экзамен по истории, и я предлагаю тебе использовать свободное время, чтобы подготовиться к письменному и устному экзамену в конце сегодняшнего дня. – Директор одарил Кэт широкой улыбкой, от которой его глаза стали необычайно большими и похожими на лягушачьи.

– Спасибо, директор Тоуд, хотя я могла просто договориться об этом с профессором Сирилом. – Кэт пожалела, что вернулась в школу. Ей совершенно не хотелось стоять перед классом после всего, что произошло. Мысль об этом заставляла её сердце учащенно биться, и Кэт начинала чувствовать, как надвигается очередная мигрень. Она задумалась, не стоит ли просто написать отцу, чтобы он её забрал.

– Катрина, дорогая, это твой телефон? Ты же знаешь, что я прошу всех учеников отключать телефоны, прежде чем войти в мой кабинет.

Кэт даже не заметила, что телефон разрывался. Она не потрудилась взглянуть на экран и просто сбросила звонок.

– Простите, – сказала Кэт, изучая бронзовую лягушку, которая смотрела на конфету.

– Пожалуйста, возьми конфетку перед уходом, дорогая. Я знаю, у тебя сегодня много дел, – сказал директор Тоуд, вставая, чтобы попрощаться. – Удачи на экзаменах, Катрина. Я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы первая Катрина гордилась тобой, – добавил он, пока Кэт направлялась к двери.

Девушка чувствовала себя измученной и усталой. Меньше всего сейчас ей хотелось сдавать экзамены, но она всё равно отправилась в библиотеку, где обычно проводила свободное время.

Библиотека была любимым местом Кэт в школе. Здесь было тихо и пахло старыми книгами. Кэт взяла несколько томиков с полки и устроилась в уютном кресле в укромном уголке у окна, где её согревал солнечный свет. Кэт забыла, насколько холодно в главном здании, иначе бы не оставила дома школьную мантию, что она часто делала, потому что считала мантию нелепой и старомодной. Но в Сонной Лощине всё было таким – нелепым и старомодным.

Кэт просмотрела свои записи с предыдущих занятий по истории и нашла несколько заметок с идеями о том, о чём можно написать на экзамене. Ни одна тема больше не казалась интересной. Профессор Сирил предложил выбрать собственную тему, уточнив только, что она должна быть о Сонной Лощине. И тут Кэт осенило: она напишет о ночи, когда Икабод Крейн сбежал из города после Бала урожая, но с точки зрения Катрины. Она достала дневник Катрины, который прятала в сумке с книгами, с нетерпением ожидая продолжения истории. И вдруг почувствовала болезненный укол оттого, что Айседора не могла почитать дневник вместе с ней.

– Что ты сказала обо мне своим глупым друзьям? – Кэт подняла взгляд и увидела Айседору, стоящую рядом. Её глаза были опухшими и красными, а подводка размазалась.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. У меня нет друзей, – сказала Кэт.

– Ну, кому-то ты это сказала. – Айседора едва могла говорить, так сильно она плакала.

– Сказала что? – спросила Кэт. Айседора вздрогнула и протянула Кэт телефон, открытый на фотографии её шкафчика.

– Прости, я ничего не знала. Я была в кабинете директора. Я клянусь, что никому ничего не говорила, – сказала Кэт, когда Айседора вытерла слёзы рукавом свитера, ещё сильнее размазав подводку на глазах.

– Тогда ты что-то говорила Блейку. Иначе зачем писать такое на моём шкафчике? Это так люди здесь ко мне относятся? – Айседора потянула рукава кардигана, стараясь сделать их длиннее, чтобы прикрыть руки. Казалось, она пыталась стать как можно меньше и исчезнуть.

– Клянусь, я ничего не говорила Блейку. Он последний человек, с которым я бы стала говорить о своих чувствах к тебе.

– У тебя ещё остались чувства ко мне?

– Да, но ты мне солгала. Я никогда и ни к кому не испытывала таких чувств, но я даже не успела понять, что это за чувства, когда узнала, что ты лгала о том, кто ты есть. Ты просто сидела рядом, не говоря ни слова, когда я рассказывала тебе об ужасных вещах, которые Блейк делал со мной, о том, как он лгал и манипулировал. Я первый раз чувствовала себя в безопасности, поделившись с другим человеком своими эмоциями, а потом обнаружила, что он даже не тот, за кого я его принимала.

Айседора скрестила руки на груди, словно защищаясь от слов Кэт.

– Прости, что я солгала. Мне очень жаль. Я хотела тебе рассказать, я правда хотела, особенно в тот день у дерева. Ты мне очень нравишься, Кэт, и я боялась всё испортить, но, похоже, всё равно испортила. – Айседора зашагала прочь, прежде чем Кэт успела сказать что-то ещё.

Кэт хотела пойти за ней, и почти пошла. Она хотела этого больше всего на свете. Она хотела сказать, как ей жаль, что кто-то написал эти ужасные слова на её шкафчике. Она хотела сказать, что понимает, почему Айседора боялась. Кэт хотела сказать всё это, но понимала, что она всегда так делала. Она заботилась о людях, которые ранили её чувства. Она делала так много лет в отношениях с Блейком и не собиралась повторять это снова. Кэт думала о том, как Айседора перепугалась у Старейшего дерева, и была уверена, что она собиралась сказать ей правду в тот день, прежде чем услышала шум из дупла. Каждый раз, когда Айседора пыталась сказать правду, ярко вспыхивал в памяти Кэт. Она задумалась, сможет ли когда-нибудь по-настоящему ей доверять. И тут она вспомнила слова отца: «Я бы не хотел, чтобы ты отвернулась от человека, который, кажется, искренне о тебе заботится, только потому, что ты боишься».

Но Кэт боялась. Поэтому вместо того, чтобы пойти за Айседорой, она открыла дневник Катрины.

Глава семнадцатая

ДНЕВНИК КАТРИНЫ ВАН ТАССЕЛ

Хотя Балтус не считал долговязого мистера Крейна лучшим кандидатом в мужья для своей дочери, он вынужден был признать, что рядом с Икабодом Катрина была счастливее, чем когда-либо раньше. Поэтому Балтус невольно занервничал, оказавшись после ужина в столовой наедине с ужасным мистером Крейном, пока Катрина и Реджина готовили десерт на кухне.

– Могу я предложить тебе бокал портвейна, Кроу? – спросил Балтус, вынимая пробку из графина и наливая себе стакан.

– Буду рад принять участие в совместном возлиянии с вами, дорогой друг, – ответил тот, заставив Балтуса закатить глаза. Именно это он больше всего ненавидел в Икабоде: тот был просто не способен на нормальный ответ.

Хотя Балтус был бесхитростным человеком, было бы ошибкой считать его глупым, и мужчина был почти уверен, что Крейн эту ошибку совершил. Но для Балтуса это не имело значения. Его не волновало, что о нём думает претенциозный школьный учитель – куда важнее было то, что Крейн думал о его дочери, и, судя по всему, тот уважал и ценил ум Катрины так же, как её красоту. В этот вечер Икабод хвастался, какой великолепной писательницей она могла бы стать. И хотя Балтус был рад, что его дочь счастлива, он скучал по дням, когда они с Реджиной ожидали, что она выйдет за Брома – другого человека, которого Крейн, похоже, недооценивал.