Алексей Олейников - Пламя изменений
Кто знает? Знала ты, прежняя, а теперь доищись ключей к своей памяти.
– Я ему не верю, – худой мужчина отодвинул тарелку. Фламмель.
– Неужели паста не понравилась? – обеспокоился толстяк.
– О нет, она прекрасна, просто рядом с этим… – Фламмель брезгливо пошевелил рукой в сторону Беренгара, – всякий аппетит пропадает.
Скорца намотал на вилку огромный ком спагетти, с удовольствием заглотил.
– А на меня, знаете ли, допросы зверский аппетит нагоняют, – поделился он. – Не могу удержаться. Всегда с собой прихватываю что-нибудь, когда такие беседы намечаются.
– У каждого свои вкусы, – сухо заметила госпожа Вонг.
Она встала, подошла к Джейн.
Беренгар с тревогой вытянул шею:
– Осторожно, госпожа, она опасна! Последний раз она меня чуть не убила, клинок прошел совсем близ…
Госпожа Вонг махнула ладонью, и остаток фразы утонул в электрическом треске и сдавленном вопле Беренгара.
Она склонилась над девушкой, взяла ее за подбородок, повернула лицо, пристально разглядывая.
Глаза у китаянки были холодные, как у гадюки. Джейн опустила взгляд, стараясь не смотреть на нее, замерла, как мышь в когтях кошки, но что-то странное творилось с ее зрением – она видела огни внутри людей. Словно живое пламя перетекало в каждом в этом шатре, разных оттенков и форм, разлитое в пределах тел как в диковинных сосудах, а иногда пламени было тесно, и оно выплескивалось за края этих сосудов.
Каждый всполох, каждое изменение цвета что-то значило, если бы она понимала язык этого пламени, она могла бы точно сказать, что эти люди испытывают, чего желают!
Впрочем, она это чувствовала.
Ненависть, жажду мести – невероятную, неутолимую, – усталость, гнев, раздражение. Толстяк благодушен после обеда, ему любопытно, но внутри него тлеет задавленный пожар боли, худой Фламмель устал и не видит во всем этом смысла, а вот госпожа Вонг – она вглядывается в нее…
– Ты меня понимаешь? – китаянка убрала руку, отерла пальцы платком. Она говорит по-французски, хорошо, но с уловимым акцентом.
Джейн кивнула.
– Как тебя зовут?
– Я… не… – девушка набрала воздуху и выдохнула: – Джейн.
Она усвоила урок Беренгара, она не будет болтать лишнего. Эти люди привыкли получать все что пожелают и именно в той форме, которая им требуется. Не надо их раздражать.
– Ты англичанка? Очень чистый французский.
– Папа англичанин, – быстро сказала девушка. – Мама француженка.
– Где они?
– Я… я не знаю… – Слезы обожгли глаза, она заговорила быстро, глотая слова и слезы: – Эти твари, все погибли…
Она ведь и правда не знала, где ее родители. И действительно все вокруг погибли – скорее всего, от лап этих перевертышей. Она не врала. Почти.
И слезы были настоящими. Ей было очень страшно.
Беренгар запрыгал на стуле, умоляюще замычал.
– Говори, – со вздохом велела Вонг.
– Не верьте ей, госпожа, она врет! Она скрывалась в… там, где вы знаете, под видом одного из студентов, и даже Дикая Гильдия не смогла распознать в ней шпиона Магуса! Она умеет врать, эта маленькая дрянь, она умеет изворачиваться! Позвольте мне, я сумею ее разговорить, она все скажет!
– Умолкни, – сказала китаянка, и старик послушно заткнулся.
– Это легко проверить, – сказал Фламмель. – Если она из Магуса…
Скорца всплеснул руками:
– Как, дорогой мой Фламмель? Пока циркач не активирует свои способности, он ничем не отличается от симпла.
– Значит, надо заставить ее их проявить, – Фламмель пожал плечами. – Если она действительно та самая Видящая, за которой гоняется Фреймус, мы сорвали банк… как вы выражаетесь, сеньор Скорца. А если просто симпл, то одной смертью больше, одной меньше. В конце концов, их шесть миллиардов на планете.
– Сейчас уже немного меньше, цунами в Малайзии убило около двухсот тысяч, – заметил итальянец.
– Не важно, – нетерпеливо сказал Фламмель. – Мы теряем время.
Беренгар закачался на стуле.
– Пусть скажет, – кивнул Скорца.
– Печать! – выпалил старик. – У нее должна быть Синяя печать! Артефакт Магуса, одна из семи печатей, который запирают Врата Фейри на Авалоне! Она нужна Альберту так же сильно, как и сама Видящая! Она выглядит как кольцо с сапфиром.
Джейн содрогнулась. У нее было кольцо с сапфиром! Она сняла его и спрятала в рюкзаке, очень уж неудобно в дороге, цепляется за все подряд – большое, неудобное, совсем не девичье.
Она продолжала беззвучно глотать слезы. Теперь ей было еще страшнее – если она связана с этими людьми, если этот старик действительно знал ее, прежнюю, это значит, что она не случайно спала под тем деревом! Она как-то вовлечена во все эти жуткие события!
Китаянка прошлась по палатке, постукивая по подбородку красивым пальцем с длинным загнутым ногтем.
Потом резко развернулась, взяла ее правую руку, внимательно изучила пальцы.
Джейн замерла. Она сняла кольцо две недели назад, след давно сошел и белая полоска почти сравнялась цветом с остальной кожей.
– Где ее вещи?
– В трейлере, – сказал боец.
– Принесите, – распорядилась госпожа Вонг.
– Теперь обыск грязного барахла, – поднял брови Фламмель. – Неужели не ясно, что предатель хватается за любую соломинку? Увидел девочку, похожую на Видящую, – и тут же сочинил удобную легенду. Откуда ей взяться в зоне отселения? Если Фреймус ее не поймал до сих пор, то Магус сторожит как зеницу ока. Она же главный козырь! Зачем мы тратим время на его бред? Нам надо узнать больше о планах Фреймуса, нам надо понять, что строят наши дети, во что он их втянул. Нам нужно обуздать пламень, который мы забрали у Беренгара, наконец!
Джейн вздрогнула. Это имя… Альберт Фреймус. Что-то очень-очень плохое было с ним связано. Это имя она знала.
– Антуан, это займет всего несколько минут, – сказала госпожа Вонг. – Очень возможно, что ты прав. Тогда я серьезно накажу кое-кого за то, что он зря потратил наше время.
Беренгар сжался на стуле.
Фламмель встал, быстро, неуловимо, в руке его сверкнул нож, Джейн не успела ничего, только увидела холодный свет стали – и потом острое и злое ударило в живот. Она открыла рот, глядя на рукоятку ножа в животе, по ногам потекло горячее, липкое, ноги подкосились, и она сползла по столбу на землю.
Черный провал распахнулся под ногами, она держалась слабеющими пальцами за края, но земля осыпалась, она сползала в тишину, черноту, боль раздирала живот, боль затопляла тело горячей оранжевой волной.
– Антуан, это глупо! – с досадой воскликнула госпожа Вонг. – Ваше нетерпение когда-нибудь вас серьезно подведет.
– Я решил вопрос, – долетел сверху голос. – Если бы она даже просто была из Магуса, то смогла бы уклониться.
– Ну вот, напачкали тут, – укоризненно заметил Скорца. – Уберите это! Выбросьте подальше от лагеря, а то еще перевертыши набегут на запах крови.
Ее подхватили, и она полетела – уже ничего не видя, в дымных слоях черного воздуха, куда-то очень далеко.
– Постойте, – услышала она последнее, боль – куда сильнее, чем прежде – обожгла ее, Джейн скорчилась, крик рвался из нее, раздирал внутренности. – Отнесите ее в трейлер.
И она потеряла себя в темноте.
– К чему эти сантименты, госпожа Шу? – Фламмель оттирал платком метательный нож, который швырнула на стол китаянка. – Зачем вы спасли ее? Потратили аква витае?
– Случайный порыв, – пожала плечами госпожа Шу, мастер темного клана Вонг, – она напомнила мне…
Она замолчала, постучала пальцами по скатерти.
– Итак, с вопросом о Видящей мы разобрались, – хлопнул по коленям Джузеппе Скорца. – Давайте перейдем к десерту?
Глава двадцать четвертая
Высадка прошла успешно. После незадачливых флибустьеров больше их никто не беспокоил. Шхуна спустила шлюпки, и они ступили на песчаный берег Франции.
– А здесь пустовато, – заметил Эдвард, оглядывая абсолютно безлюдный пляж, по которому ветер катал незакрытые пляжные зонтики. – Вот тебе и курортная зона.
– Сейчас людям не до отдыха, – заметил Джей. – Ты новости не слышал? В рубке радио стоит.
– Я был немного занят – нас хотели взять на абордаж.
Хранитель хмыкнул:
– Разве это серьезно? Две моторки, двадцать оборванцев с РПГ и «калашниковыми».
– Ага. И еще у них были алхимические гранаты. Если бы не Брэдли, пришлось бы повозиться. Это не простые пираты, Джей, ты-то должен понимать.
– Как хорошо, что у нас есть грифон, – заметил отставной сержант с каменным лицом. – С ним нам ничего не страшно.
Бард плюнул, пошел карабкаться на дюну.
– Не уходи далеко, – посоветовал Джей. – Потеряешься.
– Тебя забыл спросить, мамочка, – пробурчал Ларкин. – Я прорывы останавливал, когда ты еще в учебке гальюны драил зубной щеткой.
Он поднялся на дюну, отряхнулся. Прислушался к ветру, коснулся высокой травы, пробивавшейся сквозь белый песок.
– Подходит. Чистое место, годится для вопрошания.
