Витауте Жилинскайте - Путешествие на Тандадрику
— А вот и не молчал, — вмешался Кутас. — Мой друг всё время пытался рассказать, да ему не давали. Пусть хоть сейчас его не перебивают, пусть он всё расскажет.
— Половину содержимого саквояжа выбросил ещё тогда, под ёлкой, когда этот негодник в него влезал. А сейчас всё потерял, все мои вещички погубил… навеки… — расплакалась лягушка, и все сгрудились возле двери «Серебряной птицы», потому что ни разу не видели рыдающую Лягарию.
Она утирала слёзы концом накидки, и Кутасу удалось подметить, что под накидкой у неё спрятан какой-то странный предмет.
— Саквояж проглотил робот, — повторил Кадрилис.
— Что ещё за робот, ты чего тут несёшь? — всхлипывая, спросила Лягария.
У Кадрилиса даже дух перехватило от возмущения. Какой коварной оказалась Лягария!
— Хорошенькое дело! — взвился он. — Да ты же сама робота видела, у тебя от страха глаза как кастрюльные крышки стали!
— Кадрилис, — опечаленно проговорила сквозь слёзы Лягария, — мы все знаем про твою горячность и хаотическое воображение. Сам видишь, никто тут не верит твоим сказкам. Выкладывай начистоту: куда ты подевал мой саквояж?
— В ухо засунул, — хмуро отрезал Кадрилис и повернулся к ней спиной.
Он отлично понял, почему командирша врала. Просто она испугалась, что все узнают про ворованные ручки, которыми был набит её саквояж.
— И всё-таки что же на самом деле случилось? — вытащил трубку сыщик, заподозривший неладное.
— Да то и случилось, — стиснул лапы Кадрилис. — что эта планета оказалась своего рода телевизором… Но не таким, как обычные телевизоры. Если, скажем, он показывает лес, то ты можешь по этому лесу прогуляться и даже… даже волк на тебя может напасть.
— Планета-телевизор? — удивлённо протянул Кутас. — Так вот почему тут всё такое серое и ровное.
— Трубки морёные! Тьфу! — расстроенно сплюнул толстяк сыщик, но никто так и не понял, почему.
— Вдоль этой полосы, — махнул лапой Кадрилис, — понатыкана прорва штырей с ручками, а Лягария эти ручки самым бессовестным образом выковыряла и засунула к себе в саквояж…
— Замолчи, клеветник! — перебила зайца Лягария и вдруг подскочила как ужаленная. — Не лезь!
Но было поздно: Кутас вперевалочку приблизился к ней и вытащил из-под накидки цветную ручку.
— Вот тебе раз! — всплеснул лапами Кадрилис. — Теперь ждите ещё одного технического инспектора!
— Да, — подтвердил пилот, — сломанный штырь может притянуть его как магнитом.
— Простите, — сказал Кутас. — Помолчите минутку.
Пассажиры примолкли, а щенок прильнул ухом к земле и прислушался.
— Слышу какой-то шум, — заключил Кутас. — Он явно усиливается, всё ближе, ближе…
— Всем быстро на корабль! — скомандовал пилот. — Тревога!
Кадрилис подскочил к щенку, отшвырнул цветную ручку в сторону и потащил приятеля к трапу. Лягария успела опередить их и быстро проскользнула внутрь. Твинас, опираясь на крылья, спешил, насколько позволял ему шлёпанец. Наконец все очутились внутри корабля. Кадрилис с облегчением перевёл дух и оглянулся с верхней ступеньки: миновала ли опасность? И обмер: туда, где лежала выброшенная цветная ручка, упал знакомый луч розового света!
Заяц кинулся в салон, и в тот же миг дверка закрылась.
— …Шесть… пять… четыре, — уже отсчитывал пилот.
— …Три… два… один! — нетерпеливо подхватили пассажиры.
— Вперёд же! — не выдержав, крикнул Кадрилис.
И «Серебряная птица» взлетела!
— Удрали! — с облегчением потёр лапы Кадрилис. — Ещё бы немного, и нам крышка, но мы успели!
— Приказываю не поднимать панику! — взяла в свои лапы бразды правления лягушка. — Никакого нападения не было, это вы тут наломали из спички дров. Вполне нормальная ситуация…
Она замолчала, но тут её глаза снова увеличились до размеров кастрюльных крышек: корабль стало бросать из стороны в сторону стены задрожали, мотор захрипел-закашлял. «Серебряную птицу» словно кто-то схватил, как воробья за хвост; воробья держат, а он трепыхается, вырывается и никак не может вспорхнуть.
— Что это?! — воскликнули все разом.
— Сторож… тот старичок бородатенький сказал мне… — до смерти перепугавшись, призналась Лягария, — сказал, что, если один робот не справляется, на его месте появляется другой, во много раз сильнее.
— Всё ясно, — понял Кадрилис. — он всасывает сейчас наш корабль в свой шланг.
— А ещё тот старикашка, — прошептала побелевшими губами Лягария, — сказал, что робот:., ну, инспектор уничтожает все чужеродные тела.
Корабль всё ещё пытался вырваться из невидимых объятий. Напрасные усилия! Корабль вертелся волчком, как щепка в водовороте, неумолимо увлекаемая в пучину.
Из кабины послышался приказ пилота:
— Внимание! Наш корабль не в силах сопротивляться. Гибель неизбежна. Желающие могут катапультироваться. Объясняю: им нужно пройти в кабину «Птички», нажать белую кнопку на подлокотнике кресла; потолок раздвинется, и модуль вылетит наружу.
— На белую кнопку! — повторил щенок, удивившись тому, что в прошлый раз он её не заметил и даже не подозревал о таковой.
— Вылететь наружу! — взвизгнула Лягария. — Но это значит прямиком угодить в пасть робота! Кошмар! Да что же это такое?!
— А то, что ты сама натворила, — подала наконец голос всё время молчавшая Эйнора. — Пилот, мы требуем другого командира!
— Слишком поздно, — послышался голос Менеса. — Нам остались считаные секунды. Добровольцы пусть катапультируются!
Его голос с трудом пробивался сквозь грохот и гул.
— Твинас, придумайте же что-нибудь! — молитвенно сложила руки Эйнора.
Толстяк бессильно покачал головой, а многострадальная трубка выпала из клюва прямо в шлёпанец.
И тут поднялся с места Кутас.
— Мне тут пришло в голову, — взволнованно начал он. — Если тот, кто ката… катапультируется, угодит в пасть к роботу, то… Пока робот будет расправляться с жертвой, наша «Серебряная птица» сможет вырваться!
И не говоря больше ни слова, щенок поспешно заковылял обмотанными лапами к кабине «Птички», чтобы нажать там белую кнопку.
— В таком случае катапультироваться должна виновница несчастья — Лягария! — воскликнула Эйнора.
Но Кутас уже забирался через люк в кабину «Птички».
— Стой! Назад! — подскочил к нему Кадрилис и потянул щенка за хвост. — Я вспомнил! Только дайте длинную-предлинную иголку или шило.
— У меня есть иголка, Твинас дал, — предложила Эйнора.
— Слишком короткая, — отказался Кадрилис.
— Пожалуйста!
В щель пилотской кабины просунулось длиннющее шило. Кадрилис схватил шило за рукоятку и примотал к запястью ниткой из потайного кармашка.
— Братишка! — закричал крайне взволнованный Кутас. — Ты куда? Да ты что?!
— Контакт! — только и ответил Кадрилис, приоткрывая дверь корабля и спуская трап. Очутившись за порогом, он закрыл дверь, сошёл по трапу на несколько ступенек, зацепился одной лапой за верхнюю ступеньку, а лапу, в которой держал шило, выставил вперёд, приготовившись к смертельной схватке.
Этот технический инспектор оказался в несколько, а может, и в десять с лишним раз крупнее робота, чуть не погубившего зайца. Он всасывал «Серебряную птицу» точь-в-точь как пылесос упирающегося жука. Длинная трубкообразная рука с зияющим отверстием уже подбиралась к нижней ступеньке трапа. Вот она заглотила трап и приблизилась к Кадрилису… Всасывающая сила была столь велика, что заячье ухо устремилось вперёд, казалось, ещё немного — и оно оторвётся и улетит в эту дыру. Самое же скверное, что и лапу с шилом неудержимо потянуло вперёд — не пошевельнуться. Неужели всё кончено?
— На… смеш… ник… — сам ли Кадрилис это произнёс или услышал кого-то?
Заяц зацепился за трап обеими задними лапами, шило стиснул в передних и, уже втянутый в трубу, проткнул её изнутри. Правда, при этом зажмурившись.
Когда заяц открыл глаза, всё было кончено. Однорукий робот, вытянувшись во всю длину, лежал на серой траве, как сваленное бурей дерево. Розовый свет исчез, глаза-экраны робота погасли, щупальце сплюснулось, а «Серебряная птица» рванулась вверх, словно пескарь, вырвавшийся из пасти акулы. Трап втянулся внутрь, и Твинас, взяв под мышки победителя, втащил его в салон, пока Кутас придерживал дверь. Пассажиры поспешно расселись по местам и пристегнулись ремнями, потому что корабль резко набирал высоту. «Серебряная птица» вновь вышла в космическое пространство…
Переворот
Первым нарушил молчание Кутас:
— Дружище, дай-ка отвяжу нитку с твоей лапы…
Щенок стал зубами распутывать узел на лапе лежавшего рядом Кадрилиса. Оба они теснились в одном кресле.
— Знаешь, ты… ты сам не знаешь, какой ты!
— А где шило? — удивился Кадрилис. — Вот тебе раз, осталось там торчать…
