Роберт Вайдло - Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада
— Будьте любезны, — вежливо ответила тетя Цирпа, но не смогла удержаться от язвительного замечания, — хотя я бы с большим удовольствием увидела на вашем месте моего доброго знакомого генерала Стирайло. Он бы беспощадно стер с лица земли весь этот остров вместе с пожирателями верных санитаров.
Как ни мчалась машина, на ракетодром они прибыли в последний момент. Уже мигали стартовые огни, уже урчали двигатели летательного аппарата, стражи порядка уже никого не подпускали к ракете — она вот-вот должна была взлететь.
— До старта осталась одна минута! — раздался голос из репродуктора.
— Да вы понимаете, кого вы тут держите? — набросилась тетя Цирпа на дежурного. — Да вы самого что ни на есть ответственного работника держите! Да еще вместе с вареньем! Вы отдаете себе отчет, что случится, если ракета взлетит без варенья?! — И тетя Цирпа решительно отодвинула дежурного в сторону. И тут же кто-то вынырнул у нее из-под руки.
— Тетя Цирпа, давайте я помогу вам донести эти банки, — пай-голоском проговорила Сири, которая уже давно вертелась на ракетодроме и все искала подходящего момента, чтобы проникнуть на стартовую площадку. — Вот эти две верхние банки могут упасть. — И она решительно схватила банки в охапку.
Вслед за тетей Цирпой и Сири, вобрав голову в плечи и не оглядываясь по сторонам, проскочил и товарищ Яблочкин — дежурные не посмели его задержать: вдруг он тоже какая-нибудь сильно ответственная личность?
Несмотря на отчаянную жестикуляцию сержанта Тирра, тетя Цирпа направилась прямо к ракете и, держа перед собой банки с клубничным вареньем, влезла в еще открытый люк. Вслед за ней проскочила и Сири. А вот товарищу Яблочкину и тут не повезло: люк оказался узковат для его мощной фигуры.
Красный свет на сигнальной башне сменился зеленым, двигатели взревели, перекрывая распоряжения из громкоговорителя:
— Всем немедленно отойти от ракеты! «Яикера кук» стартует!
Товарищ Яблочкин сделал последнюю попытку протиснуться в люк, потом просунул подальше банки с джемом и побежал прочь от ракеты. И вовремя! От рева двигателей заложило в ушах, и через мгновение ракета оторвалась от прекрасной земли Кукарекии.
— Я же вас предупреждал, знаки сделал, вы все прекрасно видели и все-таки сделали по-своему! — уверял сержант Тирр тетю Цирпу, когда ракета уже набрала высоту. Ему как командиру корабля не нравились два обстоятельства: то, что его распоряжение было проигнорировано и что на борту оказалось два лишних пассажира. — «Яикера кук» не остановится вдруг, это не такси и не трамвай, чтобы где хочешь — вылезай.
— Что значит «вылезай»? — возмутилась тетя Цирпа. — И вообще, если вы будете пререкаться вместо того, чтобы управлять ракетой, мы очень скоро все как один вылезем… в аквариуме.
— Вам не кажется, что сейчас не время выяснять отношения? — примирительно произнес дядя Крилло. — Пинн, будь так добр, проверь, вышли ли мы на запланированную траекторию.
Дядюшка Крилло с самого начала был включен в экипаж «Яикера кук». Он лечил у доктора Меэрике застарелую болезнь ноги и потому подружился как с доктором, так и с ее верным псом-санитаром по имени Гав. Комиссия без колебаний пришла к мнению, что это может сослужить добрую службу спасательной экспедиции, если придется повлиять на кого-то из пребывающих на острове.
Приборы подтвердили, что ракета движется в верном направлении — прямо к Сказочной стране. Показания приборов совпадали с теми, что выдала электронно-вычислительная машина. Пинн охотно стал показывать Сири мигающие лампочки и подрагивающие стрелки, объяснять, что каждая из них означает. В общем-то он был рад, что Сири пробралась в ракету. Во-первых, с ней веселей, во-вторых, уж очень сильно она этого хотела.
Но вот сержант Тирр все не мог успокоиться. Он намеревался взять с собой в полет дядюшку Крилло, потому что спасательная экспедиция была сопряжена с неизвестностью и таила в себе немало опасностей. Только по настоянию дядюшки Крилло в экипаж был включен Пинн — как находчивый и смелый парнишка, примерный пионер. А тут еще эта вертлявая девчонка!
— Усвойте, дорогая, что космический полет — это не хиханьки-хаханьки, а совсем наоборот, — сурово произнес он, адресуясь к Сири. Удивительное легкомыслие!
Испытать ракету полностью можно только в полете, так что экипаж должен быть готов к любым неожиданностям. Неизвестно еще, что ждет спасателей на самом острове. Например, что за решетка мешала изображению, когда на экране последний раз появилась пчела Жужа? В чем дело? Неисправность покавизора или кое-что посерьезнее — настоящая решетка там, на острове? Словом, правильнее, с точки зрения сержанта Тирра, для начала вдвоем все там на острове разведать, и если появятся какие-то осложнения, лететь обратно в Кукарекию и разрабатывать надежный план спасения соотечественников. А что теперь? В салоне расселась эта дамочка с вечным своим «здрасьте вам пожалуйста», банки с вареньем расставила — и все это с таким видом, будто главнее ее тут и нет никого.
Вот такие мысли теснились в голове сержанта Тирра. Что же касается Пинна, он только жалел о том, что не удалось прихватить с собой красный автомобиль. Вот было бы здорово лихо прокатиться в нем по леденцовым мостовым острова Сладкая Отрада! А как здорово там было бы тормозить! Ведь резина моментально облипла бы конфетами. Но когда Пинн осмелился заговорить об этом вслух, сержант, и без того раздраженный, рассердился не на шутку:
— Отбросить посторонние соображения! Здесь я принимаю решения! Все будет строго секретно и ни шагу без разрешения! До особого распоряжения! До головокружения… — От волнения сержант совсем зарифмовался. Он уже был готов успокоить себя милицейским свистком, но тут вступил дядюшка Крилло.
— Боюсь, Пинн, что правителю острова не понравились бы твои проделки с резким торможением. Ты бы перемешал все сорта конфет! И вдобавок проломил бы своими не совсем круглыми колесами вафельный мост…
— Будьте так любезны! — вскричала тетя Цирпа. — Неужели не о чем больше поговорить, как только об авариях и несчастных случаях? Стыдно. Как бы сами чего-нибудь не проломили, уважаемый дядюшка Крилло! Лучше скажите, не проголодался ли кто из вас? У меня тут первоклассный грушевый джем, клубничное варенье, а также…
— По-про-шу! — снова вмешался сержант Тирр. — Что же это такое? Не успели набрать высоту, как пожалуйте кушать? Должности нет, а кричит на весь белый свет…
Чтобы прекратить перепалку, дядюшка Крилло захлопал в ладоши, как будто сержант Тирр высказал блестящую идею:
— Должности нет? Так надо дать! Всем! Каждому! — и тут же совершенно деловым тоном предложил:
— Тетю Цирпу лучше всего назначить заведующей продовольственными запасами.
— А Сири пусть будет запасной заведующей запасов, — подхватил Пинн. — К тому же она делает отличные бутерброды с повидлом.
Сержант Тирр еще немного подулся, а потом махнул рукой:
— Чего там. Надо только занести их в судовой журнал.
Тетя Цирпа так и не поняла, серьезный идет разговор или шуточный, но на всякий случай тоже высказала предположение:
— Дядюшку Крилло назначим впередсмотрящим. Пусть сообщит нам, когда покажется остров Сладкая Отрада.
Золоченое креслице Бяки-Задаваки сдвинуто с места
В то время, как кукарековцы снаряжали спасательную экспедицию, события на острове развивались.
Очевидно, подозрения Шоко-Роко за ночь усилились, потому что когда доктор Меэрике пошла поутру во дворец, она обнаружила, что Бяка-Задавака со своим золоченым креслом удален от дворца на приличное расстояние.
— Так вы считаете, что это меня отодвинули? — искренне удивился Бяка-Задавака. — Мне казалось, что это дворец от меня отодвинули, чтобы скоморохи не докучали мне своим кривляньем. Но если все так, как вы говорите, я должен немедленно потребовать у Шоко-Роко объяснений. Кто дал ему право сдвигать с места мое кресло?
Слова Бяки-Задаваки о том, что он думал, будто дворец от него отодвинули, а не наоборот, настолько развеселили доктора Меэрике, что она не могла удержаться от смеха.
— Позвольте вам заметить, уважаемая, что ваш смех в данной ситуации совершенно неуместен, — обиделся Бяка-Задавака. — Однако должен признаться, что ваш веселый смех вызывает во мне какое-то давно забытое чувство, заставляет сжиматься сердце… — он положил руку на грудь, — приятно сжиматься. Можете вы мне это объяснить?
— Могу, — доктор Меэрике улыбнулась Бяке-Задаваке, уже без малейшей насмешки. — Это чувство было знакомо вам в те времена, когда вы не были еще таким задавакой и своим выдающимся актерским мастерством вызывали в зале веселый безудержный смех.
