Рут Томпсон - Трусливый Лев из Страны Оз
Лев проснулся почти сразу и попытался вырваться из каменных рук великана, но это оказалось ему не по силам.
— Куда ты бежишь? — сердито спросил он, дрожа и от испуга, и от сильной тряски.
— В Маджистан! — ответил Габбро, не сбавляя скорости. — Я обещал не лишать тебя трусости, пока мы не покончим с тамошними делами. Ну вот, я и решил поскорей покончить с Мустафой.
— Остановись! — просил Лев, но с тем же успехом можно было просить о чём-то каменную гору. Габбро мчался, как ветер, у Льва замирало сердце, кружилась голова, ему трудно было говорить, но он продолжал уговаривать непреклонного великана, пока окончательно не лишился сил. А Габбро молчал и, только когда Лев наконец затих, спокойно сказал:
— Что толку со мной спорить? Я каменный, и намерения мои тверды, как камень. Я доставлю тебя в Маджистан, потому что дал такое обещание. А потом ты останешься со мной навеки.
У бедного Льва не осталось сил даже на то, чтобы задрожать при этих ужасных словах. Он просто закрыл глаза и постарался прогнать все мысли и о Мустафе с его девятью тысячами девятьюстами девяноста девятью с половиной львами, и о Габбро с его страшной угрозой. Однако избавиться от этих мыслей было нелегко. С каждым новым шагом каменного великана он все больше жалел о том, что так необдуманно ему доверился. Он понимал, что Воттак и Боб никак не успеют вовремя попасть в Маджистан и прийти ему на помощь. Ему оставалось только одно: драться до последнего, и будь что будет.
Заснул ли он наконец или потерял сознание от качки, он так и не узнал. Открыв глаза, он увидел, что лежит на земле вплотную к железному ограждению. Габбро стоял рядом и кричал, требуя, чтобы ему открыли ворота и впустили в Маджистан. Великан прошёл трёхдневный путь за одну ночь!
Солнце уже поднялось, и горячий ветер маджистанских пустынь ерошил львиную гриву. Заслышав шум, прибежал синебородый гвардеец. Бросив один-единственный взгляд на Габбро и Льва, он, не говоря ни слова, помчался со всех ног к полосатому шатру своего повелителя.
Мустафа по-прежнему сидел, не сводя глаз со своего волшебного кольца. Взволнованные слова стража о рвущемся в ворота страшном каменном великане он пропустил мимо ушей — он мог думать только о Трусливом Льве, поэтому из доклада гвардейца он понял только одно: у ворот его королевства стоит замечательный лев — и не просто лев, а сам Трусливый Лев. Наконец-то! Громко призывая Панапея, Мустафа устремился к воротам с такой скоростью, что потерял обе сандалии. Добежав до ограды львиного заповедника, он дрожащими пальцами повернул ключ в замке. К счастью, девять тысяч девятьсот девяносто девять львов находились в это время в другой части заповедника, и Габбро с Трусливым Львом, повинуясь знаку королевской руки, спокойно вошли в ворота. Трусливый Лев слегка пошатывался — он ещё не пришёл в себя после ужасного путешествия в каменных руках, но великан вошёл твёрдым, тяжёлым шагом и, подойдя к королю, остановился, возвышаясь над Мустафой, как гора. А король и не смотрел на него, он видел только Льва.
— Добро пожаловать! — воскликнул Мустафа, размахивая ятаганом. Панапей, бросив взгляд на Габбро, со сверхъестественной быстротой взобрался на ближайшую пальму.
— Вы велели, как я слышал, меня поймать, — прорычал Лев, слегка дрожа, но твёрдо решив выдержать все испытания. — Ну так вот он я.
— Ну зачем ты так! — осторожно ответил Мустафа. — Не поймать, а пригласить. Или, вернее, даже таю мы желали украсить наш двор твоим блистательно-трусливым присутствием. Мы слышали, что ты великий воин, — добавил он, радостно теребя синюю бороду.
— Ну что, раздавить его или в порошок стереть? — осведомился Габбро, прерывая королевские разглагольствования. И тут Мустафа наконец разглядел, кто стоит рядом с ним.
— Панни! — завопил он, оглядываясь по сторонам в поисках своего гофмаршала. — Панни, зови гвардейцев!
— Сами зовите! — отозвался гофмаршал, который сидел на верхушке пальмы и стучал зубами. — А мне и на дереве хорошо!
Габбро протянул ручищу к королю. Но Трусливый Лев одним прыжком стал между ними. Пусть Мустафа был несправедлив и жесток, Лев не собирался стоять рядом и смотреть, как великан расправляется с ним. Он решительным жестом приказал каменному человеку отойти, и Габбро неохотно повиновался.
— Я сам справлюсь, — сказал Лев. — Не вмешивайся, пока я тебя не позову.
— Долго ты думаешь возиться? — проворчал Габбро. На самом деле он был даже доволен, потому что хотел без помехи припомнить заклинание, которое должно было изменить Льва. Из каменной памяти великана ускользнуло одно слово.
— Может быть, час или два, — неуверенно ответил Лев. Про себя он решил при первой возможности убежать от обоих разбойников — и от синебородого, и от каменного.
— Ладно, развлекайся. — Габбро даже улыбнулся, произнося эти слова. Он мог проявить уступчивость, потому что не сомневался, что очень скоро Лев окажется в полной его власти и уже навсегда. Поэтому Габбро спокойно облокотился на железный забор и погрузился в свои мысли, а Лев последовал за Мустафой, который устремился к своему шатру так быстро, что вздымал на бегу тучи песка.
— А где этот твой ходячий могильный памятник? — осведомился он, усаживаясь на трон.
— Остался снаружи, — ответил Лев, переводя дыхание. Он так запыхался и устал, что не заметил знака, который Мустафа подал стражникам, входя в шатёр. Через мгновение у него на шее оказался золотой ошейник с прикреплённой к нему толстой золотой цепью.
— Ну вот! — сказал Мустафа. — Вот мы тебя и поймали.
Сразу забыв на радостях о каменном человеке и его угрозах, он приказал двум стражникам отвести пленника ко львам. Трусливого Льва вывели с другой стороны шатра, так что Габбро ничего не заметил. Лев упирался всеми четырьмя лапами и очень громко и грозно рычал, но на помощь двум стражникам явились ещё шесть, и бедного Льва потащили к входу в заповедник.
— Ну вот, теперь мы и проверим, так ли этот Трусливый Лев храбр, как о нем говорят, — потирая руки, говорил Мустафа, идущий рядом. — Славная будет драка!
Та часть заповедника, к которой привели Льва, была пошире прочих. Здесь имелась настоящая песчаная арена. Именно здесь собрались девять тысяч девятьсот девяносто девять львов. Прижав носы к железной решётке, они смотрели на приближение соперника. Мустафа успел им все уши прожужжать рассказами о Трусливом Льве, который явится и расшвыряет их, как котят. Поэтому они заранее считали Трусливого Льва смертельным врагом и собирались немедленно и безжалостно с ним расправиться.
Двое стражников распахнули железные ворота, а шесть остальных стали уколами копий загонять Льва внутрь ограды. У бедного Льва потемнело в глазах. Столько злобных глаз, бьющих оземь хвостов и острых клыков! Такое злобное рычание!
Но злобные хищники не успели наброситься на Трусливого Льва. Только они подобрались и прижались к земле, готовясь к прыжку, как случилось нечто, чего никто из присутствующих не ожидал.
Раздался грохот, словно от падения на каменный пол всех кастрюль и сковородок, стоящих на полках в дворцовой кухне, и на песке рядом с Мустафой неведомо откуда возник сэр Кофус! И не успели львы удивлённо заморгать глазами, как рядом с рыцарем появились Железный Дровосек, Тикток, Глинда и маленький Волшебник. А вслед за ними показались Дороти, Храпуша и Боб! И наконец, самыми последними на песок опустились Озма, Страшила и Воттак Фунт.
— Караул! — завопили стражники и разбежались в разные стороны.
— Какой град из царственных персон! — воскликнул Валлитаз, который пришёл полюбоваться на львиную драку. — Спасайтесь, государь! — Он потянул Мустафу за край бурнуса. Толстый придворный сразу узнал по портретам принцессу Дороти и правительницу Озму.
Но не успел Мустафа убежать, а явившаяся из Изумрудного города компания перевести дух, как девять тысяч девятьсот девяносто девять львов, раньше всех оправившиеся от потрясения, с кровожадным рёвом набросились на Трусливого Льва.
Дороти закричала. Страшила отважно, но безуспешно пытался пролезть сквозь решётку, хотя он явно ничем не мог помочь другу. Остальные застыли в ужасе. Трусливый Лев, сжавшись, прижав уши к голове и подняв лапы с острыми когтями, готовился отразить первое нападение.
Но тут появился Габбро, привлечённый шумом. Тяжёлые шаги каменного человека гулко сотрясали землю. Габбро поднял каменную руку и произнёс семь волшебных слов!
Глава двадцать первая. Оз побеждает
Семь волшебных слов! И не успели звуки этих слов замереть в воздухе, как каждый из девяти тысяч девятисот девяноста девяти львов немедленно окаменел — окаменел в буквальном смысле этого слова, превратился в каменную статую! Одни львы застыли, изготовившись к прыжку, другие уже начали прыгать, вытянув тело и выбросив вперёд лапы. Девять тысяч девятьсот девяносто девять каменных статуй с грохотом повалились на землю. Получилась целая каменная пирамида из львов. И где-то в самом основании этой пирамиды лежал окаменевший Трусливый Лев.
