Юзеф Крашевский - Там, где Висла-река (польские сказки)
Услыхала это волшебница, улыбнулась и говорит:
— Не могу я, Карлуша, тебе помочь. Избавить королевича от злых чар не в моей власти. Но сделает это…
— Кто? Поскорей говори, бабушка!
— Ясноглазка!
— Ясноглазка? — переспросил удивлённый Карлуша.
— Так одну девушку прозвали с добрыми ясными глазами.
— А как её найти?
— Этого я не знаю. Одно тебе скажу: ищи её во владениях жестокого короля. Ищи и найдёшь. И все ласточки, какие есть на белом свете, будут тебе помогать за то, что ты сестричку их спас.
— Скажи, бабушка, а как зовут эту девушку? — спросил догадливый Карлуша.
— Данутой.
«Красивое имя!» — подумал Карлуша и вслед за волшебницей пошёл в хату.
Старушка угостила его пирожком из цветочной пыльцы, напоила птичьим молоком и спать уложила. Выходит он наутро во двор и видит — по небесной дороге бежит-торопится солнышко с золотым фонарём. А торопилось оно недаром: ведь вчера ему пришлось задержаться, чтобы посветить Карлуше с ласточкой, и позже спать лечь. Вот сегодня оно и заспалось.
Перед хаткой — мальвы, розы, лилии, маки, будто пёстрый ковёр раскинут, и как алмазы капли росы блестят. Радуясь теплу и солнцу, весело щебечут ласточки.
Добрая волшебница дала Карлуше на дорогу пирожок из цветочной пыльцы да кринку птичьего молока. Карлуша обратился в орла и полетел в ту сторону, откуда солнышко всходит. До шестой горы, до шестой реки провожали его ласточки и пели свои самые красивые песни, серебряными колокольчиками звенели жаворонки, а синички подпевали тоненькими голосами.
Никогда не слыхал Карлуша такого красивого пения.
За седьмой горой, за седьмой рекой разлилось море — синее, широкое, раздольное. Три дня и три ночи летел Карлуша над синим морем, а на четвёртый день берег увидел.
Сел он на землю, пирожком из цветочной пыльцы закусил, птичьим молоком запил и дальше полетел.
Вот и королевский замок! На террасе сидит королевич и горько плачет. Кругом — куда ни глянь — виселицы, а на виселицах невинные люди висят, чёрные вороны клювы острят да зловеще каркают.
Впорхнул Карлуша в открытое окно, об пол ударился и опять стал человеком. Подивился король такому чуду, а потом и спрашивает:
— Ну, пастух, нашёл, чего искал?
— Нашёл, милостивый король! От злых чар избавит королевича девушка с добрыми ясными глазами по имени Данута.
«Ага! — подумал король, и мысли его стали чёрными, как те вороны, что на виселицах сидели. — Теперь я знаю, как зовут девушку, которая избавит королевича от злых чар, и пастух мне не нужен. Пусть придворные и рыцари по всем городам, по всем деревням едут, клич кличут, девушку ищут. А глупого пастуха велю-ка я в темницу бросить. Не то прозреет королевич, и все виселицы придётся срубить. Только не дождёшься ты этого, глупый пастух!»
Хлопнул король в ладоши — прибежали придворные. И король приказал заточить Карлушу в темницу.
Заперли бедного юношу в подземелье, цепью к каменному столбу приковали.
Вдоль и поперёк исходили-изъездили королевство гонцы, а Ясноглазку не нашли. И в трубы трубили и королевский указ читали, и золото в награду сулили, но всё напрасно.
Разные попадались им девушки: и дурнушки, и красавицы, с глазами большими и маленькими, голубыми и чёрными, карими и зелёными, со взглядом смышлёным и тупым, весёлым и грустным; у кого глаза, как у тёлки, у кого — как у серны, у кого косые, у кого вытаращенные, а вот ясных, добрых ни у одной нет. Приходила девушка с глазами не добрыми, а надменными, и звали её не Данутой, а Эдельтраудой, и была она дочерью палача. Потом приходила Петронелла, Розамунда, Бальбина и много-много других, но Дануты среди них не было.
В страхе вернулись гонцы во дворец. И докладывают королю: так, мол, и так, много разных девушек повидали, но Ясноглазки не нашли. Приходили обманщицы, что на богатство польстились, глаза свои казали, но у одной — злые, у другой — косые, у третьей — зелёные, как у кошки, у четвёртой — глупые, как у тёлки, но ясных, добрых ни у кого не оказалось.
Рассердился король, пригрозил повесить гонцов.
Потом собрал мудрецов со всего королевства и спрашивает: где девушка с ясными, добрыми глазами?
Три дня и три ночи думали мудрецы, лысины чесали, головами качали, а на четвёртый день говорят королю: «Надо пастуха из темницы выпустить, только он может найти Ясноглазку».
Делать нечего, приказал король пастуха из темницы привести. Прибегают перепуганные палачи, перед королём на колени бухаются и, заикаясь, докладывают: железная цепь цела, каменный столб как стоял, так и стоит, а пастух исчез.
Пуще прежнего рассердился король.
— Найти пастуха живого или мёртвого! — закричал он. — Не то повешу всех до одного!
Разбежались придворные, рыцари и палачи по дворам и садам пастуха искать. А он как ни в чём не бывало на траве посиживает, на дудочке наигрывает, а рядом — королевский гонец, что за него свиней пас, сидит и разинув рот слушает.
Обступили придворные Карлушу и говорят:
— Беги скорей к королю!
— А свиней кто будет сторожить?
— Гонец!
Вот гонец свиней пасёт, на золотой трубе им играет, а свинопас во дворец идёт.
— Тебя кто из тюрьмы выпустил? — набросился король на Карлушу.
— Никто. Я в муравья обратился и в щёлочку пролез.
— Ах, ты колдун! — закричал король и ногами затопал. — Да я тебя живьём на костре сожгу и пепел по ветру развею!
— Воля твоя! Но тогда королевич останется слепым, — говорит пастух.
— Ну, так и быть, помилую тебя — найди только Дануту.
— А обещанная награда? Ведь ты дал королевское слово все виселицы срубить, если твой сын прозреет.
— Подумаешь, королевское слово! Лучше с половиной королевства расстанусь, чем с виселицами.
— От половины королевства я, пожалуй, не откажусь, но виселицы всё равно тебе придётся уничтожить.
— Ах ты наглец! Как ты смеешь мне указывать? Да я тебе голову отрублю, на самой высокой виселице повешу! — кричит король и скипетром изо всех сил по столу колотит.
— Воля твоя — руби голову, вешай! А королевич останется слепым.
— Ладно, будь по-твоему! — согласился хитрый король, а сам решил во что бы то ни стало обмануть пастуха.
Но Карлуша словно догадался, о чём думает король, и говорит:
— Один раз ты меня обманул, и больше я тебе не верю. Пиши грамоту!
Король чуть не лопнул от злости. Чуть не убил дерзкого пастуха. Но тут послышался плач слепого сына, и король смирился: призвал придворного писаря и повелел написать на ослиной шкуре:
— «Я, не божьей, а собственной милостью, король Каласантий XXII, владыка земель, что простираются от моря до моря, где никогда не заходит солнце, обещаю…»
Три дня писал писарь королевскую грамоту. Бочку чернил истратил, полбочки вишнёвой наливки выпил, шестьдесят три дюжины гусиных перьев извёл. А когда кончил, король грамоту подписал позолоченным гусиным пером, а Карлуша — обыкновенным.
Спрятал Карлуша грамоту под камнем у крепостной стены и отправился по свету Ясноглазку искать.
Мир широк, много в нём дорог, по какой идти — неведомо.
Вот летит ласточка и видит — под деревом Карлуша сидит, пригорюнился.
— О чём горюешь? — прощебетала ласточка.
— Как же мне не горевать! — отвечает Карлуша. — Король приказал найти Ясноглазку, а я не знаю, где её искать.
Ласточка коготком правой лапки почесала головку, направо-налево, вверх-вниз посмотрела, защебетала весело — видно, догадалась, как Карлуше помочь.
— Данута томится в неволе у великана, у которого изо рта клыки волчьи торчат. А живёт великан в неприступном замке на высокой горе. Целый год и ещё два дня надо идти в ту сторону, где солнце выше всего на небе стоит, и придёшь к замку великана.
Поблагодарил Карлуша ласточку, из-за пазухи орлиное перо достал, к груди приложил, и тотчас зашумели огромные крылья и опустился рядом орел.
— Преврати меня в орла! — просит Карлуша.
— Будет сделано!
Орёл легонько клюнул Карлушу в лоб. И Карлуша взвился ввысь и полетел в ту сторону, где солнце выше всего на небе стоит.
Летит он день, летит ночь. Ещё день, ещё ночь. На третий день увидел высоченную гору, а на горе — неприступный замок. А там в башне высокой у окна — красавица. Глаза у неё ясные, добрые, а лицо печальное.
— Данута! — закричал Карлуша.
Девушка голову подняла, заслонила ладонью глаза от солнца, улыбнулась и сразу повеселела.
Карлуша описал круг над замком и стал медленно спускаться. Только он хотел сесть на ветку цветущей яблони, вдруг кто-то сеть густую на него накинул и стал вязать. Ни крылом, ни ногой не пошевелить.
— Попался, голубчик! — раздался чей-то хриплый голос.
Повернул Карлуша голову и увидел великана с волчьими клыками. Того самого, от которого он, обратясь в муравья, убежал.
