Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей: Путешествие
Так как же тогда здесь очутились малыши? Может быть, их похитили патрули Сант-Эголиуса, но потом, во время полета, совята каким-то чудом вырвались из когтей похитителей и упали на землю? Но почему тогда патрульные не подобрали их? Это было совершенно непонятно.
Вторая странность заключалась в том, что все совята были сипухами — не только Тито Альба, как Сорен, но и масковыми, пепельными, травяными и прочими представителями семейства амбарных сов.
Сумрак одновременно следил за бегущим внизу Копушей и за летящей сверху Примулой. Боевые когти ему пришлось снять, поскольку патрульных Сант-Эголиуса поблизости не наблюдалось, а поднимая совенка, когти все равно приходилось стаскивать, чтобы не поранить малыша. Впрочем, на всякий случай его прикрывала крупная полосатая неясыть в полном боевом облачении и с угрожающе вытянутыми когтями.
Время от времени они менялись. Таков был порядок в работе искателей-спасателей — одна вооруженная сова сторожила и прикрывала, а вторая помогала попавшим в беду совятам. Найденных совят доставляли на сборный пункт в большом дупле, где распоряжалась одна из помощниц Барран, которая оказывала пострадавшим первую медицинскую помощь перед тем, как переправить их на Великое Древо Га'Хуула.
Когда совят скапливалось много, их относили на остров. Но сейчас их было больше, чем много. Вот почему потребовалось подкрепление. Нужны были все — искатели-спасатели, помощники на сборном пункте, следопыты.
Ситуация была просто критическая. Никогда еще спасатели не сталкивались с таким количеством осиротевших совят. Где их родители? Где их дупла? Казалось, будто птенцы свалились ниоткуда, будто из тучи пролились.
Сумрак заметил на земле еще одну пепельную сипуху. В это время суток увидеть на земле неоперившуюся сову было делом нелегким. А заметить пепельную сипуху было еще сложнее. Не белые, не черные, а какие-то тусклые, цвета золы, эти совы словно растворялись в сумерках. Но Сумрак, с его особым даром видеть в полумраке, был просто создан для такой задачи. Убедившись, что боевые когти надежно защелкнуты, он начал снижаться. Хорошо бы малыш был жив!
Он тихо ткнул сипуху клювом и почувствовал ее еле слышное сердцебиение. Потом Сумрак осторожно приподнял совенка когтями. Малыш пошевелился и попытался поднять голову. Слава небу, живой! Страшнее всего было натыкаться на мертвых совят. Несмотря на крошечные размеры, они казались невероятно тяжелыми, а хуже всего, если глаза у маленьких мертвецов были открыты.
Ужас! Барран никак не ожидала, что во время первого же вылета ее клюву придется иметь дело с мертвыми совятами. Она очень переживала за своих подопечных и то и дело горестно повторяла: «Разве же я могла предположить, чем это обернется!»
— Не волнуйся, малышка-пепелюшка, — ласково прогудел Сумрак. — Мы о тебе позаботимся. Теперь ты в когтях чемпиона!
Поднявшись в небо, Сумрак не смог удержаться от того, чтобы не продемонстрировать несколько особо сложных летных приемов. В глубине души он надеялся, что спасенному совенку они тоже придутся по душе.
Успокойся, птенец,
Сумрак с тобой.
Он тебе, как отец —
Погляди, какой большой.
Гадкие вороны,
Твари из каньона —
Все они бессильны
Против чемпиона!
Я спиралью кружусь,
Поворачиваюсь,
Вот я кувыркаюсь
И разворачиваюсь…
Но на середине того, что Сумрак искренне считал лучшей песней, сложенной в полете, маленькая пепельная сова начала издавать какой-то слабый свист.
— О, Тито, Тито, почему мы покинуты тобой в своей чистоте? Сумрак удивленно поглядел на крошечное тельце, безжизненно болтавшееся в его когтях.
— Что это ты такое несешь? Покинуты? Это называется — покинуты? Слушай, я, конечно, не Глаукс, но со мной ты в полной безопасности. Тут тебе гораздо спокойнее, чем на земле.
Но крошечная пепельная сипуха только бессмысленно смотрела на него своими пустыми черными глазами.
Внезапно с подветренной стороны появилась сама Стрикс Струма.
— Не расстраивайся, Сумрак. Все эти совята бормочут какую-то чепуху, словно умом тронулись. Странно все это, очень странно! Это даже непохоже на работу Сант-Эголиуса с их лунным ослеплением.
Ох, не нравится мне все это! И что за ерунду они несут про Тито? Бубо с Вороном уже на подлете, и Эзилриб тоже с ними.
— Эзилриб? — удивился Сумрак.
Старик почти никогда не покидал Великое Древо, за исключением редких вылетов на лесные пожары и прогнозы погоды. Эти же совята взялись словно бы ниоткуда, по крайней мере, вокруг не было никаких следов пожара или разбушевавшейся стихии.
— Сейчас нам нужна любая помощь, дружок. Что-то где-то происходит, и мы должны доискаться до причины, — пояснила Стрикс Струма. Однако она предпочла не говорить Сумраку о том, почему в этом деле им был нужен именно Эзилриб. Только трехпалый старик с его огромными познаниями, накопленными за годы чтения и многолетнего изучения жизни всех окружающих царств мог объяснить столь странные события.
Никогда еще Стрикс Струма не испытывала такой тревоги. Что это такое? Эпидемия? Заклятие? Колдовство? Она никогда не верила в подобную чушь. Нет, тут что-то другое…
— Вот что, Сумрак, отнеси малышку на сборный пункт, а потом, если у тебя хватит сил еще на один вылет, возвращайся сюда, — попросила она и полетела прочь.
— Не нравится мне вся эта чушь о какой-то там чистоте и о Тито. В жизни не слышала подобной белиберды! — говорила Элси, очень косматая полосатая неясыть, при взгляде на которую казалось невероятным, как на таком крошечном тельце может уместиться столько перьев. Когда-то яркие отличительные полоски на ее крыльях давно выцвели от времени.
Элси была очень доброй старой совой и вместе с Матроной, не щадя сил, выхаживала всех новоприбывших на остров совят. Однако за всю свою жизнь Элси с Матроной ни разу не доводилось бывать на сборном пункте и принимать непосредственное участие в работе искателей-спасателей.
— Неси сюда, Сумрак, — позвала Матрона. — Я только что выстлала пухом свободное местечко. Тут мы отлично устроим нашу малышку. Элси, дорогая, дай мне, пожалуйста, побольше пуха для этой маленькой сипухи-пепелюхи.
Элси торопливо выщипала несколько пучков пуха из-под своих первостепенных перьев.
Сумрак моргнул. Теперь он понял, о чем говорила старая нянька. Еле слышное бормотание, что потоком лилось из разинутых клювов найденных совят, складываясь в некое подобие стихотворения — причем абсолютно бессмысленного, на взгляд Сумрака.
Маленькая травяная сипуха тоненько распевала:
Тито — ныне, Тито — присно,
Самый лучший, самый чистый!
Тито ныне и всегда
Чистокровная звезда!
Масковая сипуха что-то лепетала о высоком благородстве Тито, а еще одна малютка горько плакала, причитая:
— О, Тито, всечистейший! Яви же свою волю… Доколе же продлится… нечистых торжество?
— Жуткое дело, — прогудел Бубо, опускаясь на дерево рядом с Сумраком.
— Что они такое говорят? — спросил Сумрак.
— Сам не пойму, да только сдается мне, давненько я не слыхивал более унылых песенок!
Вскоре Сумрак с Примулой и Копушей отправились на свой последний вылет, а вслед им продолжали нестись обрывки безумных песнопений.
— Великий Глаукс, — вздохнула Примула. — После таких песенок невольно потянет на грязные анекдоты о мокрогузках!
Примула заняла свою привычную наблюдательную позицию посередине, а Копуша снизился и полетел прямо под ней.
День давно догорел. Наступила ночь. Время перевалило за серебряную границу, поэтому Сумрак мог уступить место Примуле с Копушей ожидая, когда они обнаружат очередного совенка.
Копуша летел над самой землей. Внезапно в глинистом наносе возле ручья он увидел еле заметные отпечатки лап амбарной совы, которые было легко распознать по одинаковой длине когтей. Копуша опустился еще ниже и полетел по следу. Скорее всего, этот совенок жив, раз мог самостоятельно передвигаться. Но куда он шел и зачем? Вскоре Копуша заметил оброненное темно-желтое перышко. Значит, это был не птенец, а почти полностью оперившаяся сова. Но почему тогда она шла, а не летела?
И тут Копуша заметил рыжеватое пятнышко, видневшееся под низкими ветками можжевельника, а потом услышал низкое гортанное шипение, сопровождаемое призывным криком сипух Тито Аль-ба: «Куу-кууу, РУУУУ! Куу-кууу, РУУУУ!»
Копуша громко ухнул, оповещая, что обнаружил упавшего совенка.
Дожидаясь, пока снизится Сумрак, он вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство.
