Эдит Несбит - Сказки и истории
«Срочно требуется заморский принц, в совершенстве владеющий магическими приемами и колдовскими навыками для возвращения принцессе ее первоначального облика. Младших сыновей, не являющихся наследниками престола, просим не беспокоиться. Обычное в таких случаях вознаграждение гарантируется. Обращаться по адресу: Столица, Королевский Дворец».
— Мне кажется, ты допускаешь ошибку, папа, — сказала принцесса, ознакомившись с этой заметкой. — Во всех сказках именно младшие сыновья оказываются наиболее сообразительными и сведущими в делах подобного рода. И потом, далеко не все знают, что имеется в виду под обычным вознаграждением.
На следующий день в объявление была внесена поправка:
«Приглашаются все сыновья солидных и уважаемых монархов вне зависимости от старшинства и порядка наследования. Добившийся положительных результатов согласно обычаю получит в награду руку принцессы со всеми вытекающими отсюда последствиями.»
— Пусть будет так, — сказала про себя принцесса. — Но если он мне не понравится, я не смогу выйти за него замуж. Лучше я отдам ему взамен все свои драгоценности.
Однако дни шли за днями, а королевские сыновья что-то не спешили появляться — вероятно, они все порядком подзабыли магические приемы и колдовские навыки, если вообще когда-нибудь владели таковыми.
Так что принцессе оставалось одно — попытаться как-то приспособиться к своему новому положению, что на и сделала, не переставая при этом ждать и надеяться, ибо по складу характера была неисправимой оптимисткой.
Теперь, я полагаю, настала пора рассказать вам о мухе, которую, кстати, звали Мушкадель. Вылетев из тюльпана с волшебным кольцом на передней лапе, она прямиком направилась в будуар принцессы, уселась на свое излюбленное место в уголке зеркала и стала думать, какую пользу она могла бы извлечь из своего нового приобретения. Она задумалась так глубоко, что не заметила большого паука, деловито натягивавшего нить за нитью как раз в этом углу резной рамы зеркала. Когда же муха, устав от умственных упражнений, решила разнообразить их небольшой физзарядкой, она, взмахнув крыльями, тут же запуталась в липкой паутине.
— Ага! — сказал паук и плотоядно ухмыльнулся.
— Караул! Помогите! — завопила муха, вне себя от ужаса.
— Сейчас-сейчас, — заверил ее паук. — Я всегда рад гостям, особенно таким симпатичным и хорошо упитанным.
И он начал неторопливо приближаться к своей беспомощной жертве.
— О, жалкая участь быть мухой! — воскликнула она. — Уж лучше бы я была пауком.
Разумеется, она тут же им стала и, без труда разорвав паутину, пустилась наутек по гладкой поверхности зеркала, ибо по-прежнему опасалась своего теперь уже собрата по виду. Выбравшись через окно в сад, новоявленный паук забился под лист лопуха, росший здесь по недосмотру садовника, откровенно пренебрегавшего своими служебными обязанностями.
Однако на этом злоключения Мушкаделя отнюдь не кончились. Не успев даже перевести дух, он вдруг заметил неподалеку скользкую бородавчатую тварь, внимательно следившую за ним маленькими ярко-желтыми глазками. Это была жаба, а жабы — Мушкадель это прекрасно знал — питаются в основном как раз пауками.
— Нет уж, паучья жизнь тоже не сахар, — пробормотал он. — То ли дело быть жабой.
И он мгновенно превратился в жабу, поскольку волшебное кольцо все еще находилось на его передней лапе.
Как оно и положено настоящей жабе, Мушкадель начал подыскивать себе жилище в каком-нибудь сыром и тихом месте и наконец обосновался в неглубокой расщелине на краю мраморного дворцового фонтана. Там он прожил в тишине и покое несколько дней, но однажды, когда он выполз наружу в поисках пищи, совсем рядом в траве щелкнул длинный клюв, заставив беднягу затрепетать от ужаса.
Клюв этот принадлежал аисту, который также был не прочь позавтракать, — а чем завтракают аисты, Мушкадель представлял себе вполне отчетливо.
— Не хочу быть жабой, — сказал он поспешно. — Пусть лучше я буду аистом.
И он стал аистом, причем окольцованным аистом, ибо волшебное кольцо, увеличившись в размерах, все также плотно сидело на его правой ноге.
Мушкаделю очень понравилось быть аистом. Он гордо расхаживал туда-сюда по лужайке и чувствовал себя хозяином положения, так что когда к фонтану подлетел напиться большой орел и шумно захлопал крыльями, пристраиваясь у воды, Мушкадель сказал ему без тени почтения:
— Тебе что здесь надо? Не можешь попить в другом месте? Расшумелся, понимаешь ли.
Орел, который был очень вспыльчив, не замедлил с ответом и, устремив на него злобный взгляд, проклекотал: — Сейчас ты узнаешь, что мне здесь надо!
Рывком поднявшись в воздух, он описал над лужайкой круг и стремительно бросился на аиста, вытянув вперед огромные кривые когти.
Мушкадель понял, что допустил ошибку, могущую стоить ему жизни.
— Ну и ну, — сказал он, — похоже, мое дело плохо. Если уж на то пошло, я предпочел бы быть орлом.
И он, превратившись в орла, полетел прочь, а его грозный соперник разинул от изумления клюв и, как он позже рассказывал своей жене, «был слишком ошарашен, чтобы догнать наглеца и покончить с ним в честном воздушном бою».
«Ах, как прекрасно быть орлом!» — думал меж тем Мушкадель, свободно паря в поднебесье. Однако радость его была недолгой — внезапно ему под левое крыло впилась пущенная с земли стрела.
— Однако стрела сильнее меня, — сказал он. — Лучше буду стрелой.
Так он оказался стрелой, но на свою беду попал в колчан никуда не годного лучника, который на следующий день, пытаясь сбить на лету дикую утку, позорно промахнулся, и стрела — то есть Мушкадель — застряла высоко в ветвях дуба. Лучник так и не смог ее достать и, чертыхаясь, отправился восвояси.
— Впредь не желаю быть рабом какого-то там лука, — рассудил Мушкадель, качаясь на дубовой ветке. — Почему бы мне самому не стать луком?
И он им стал, но всего лишь на пару дней, ибо лучнику вскоре пришла в голову мысль сменить на нем тетиву. После этой мучительной процедуры Мушкадель в сердцах воскликнул:
— Нет уж, благодарю покорно! Это рабство еще похуже прежнего. Вот если бы я был лучником…
Так он превратился в лучника, причем ему довелось служить не где-нибудь, а в королевской гвардии. Волшебное кольцо превратилось в браслет, который он прятал под длинным рукавом своей одежды.
Теперь, будучи человеком, Мушкадель, естественно, начал читать газеты и обнаружил в них королевское объявление, до сих пор публиковавшееся в каждом номере.
— О Боже! — сказал он себе. — Конечно, принцесса так и осталась цветочной феей — ведь я унес ее волшебное кольцо. В то время я был глупой мухой и совершенно не подумал о том, в каком положении ее оставляю. А ведь, между прочим, я совершил воровство — или даже грабеж. Ну и мерзавец же я! Впрочем, если рассудить здраво, я, королевский лучник, здесь как будто и не при чем, а муха — какой с нее может быть спрос?
В тот вечер он имел небольшой разговор с капитаном лучников, а рано утром капитан явился к королю со следующим сообщением:
— Ваше величество, среди моих бравых лучников есть один парень — по-моему, он малость не в себе, — который уверяет, будто он может вернуть принцессе ее прежний вид. Разумеется, все это — бред сивой кобылы, да простит мне ваше величество столь грубое выражение, но я все же счел своим долгом довести его слова до вашего сведения.
— Что ж, пусть он попробует, — устало вздохнул король. — Хорошо, что нашелся хоть кто-то, рискнувший взять на себя эту задачу.
На следующий день Мушкадель надел свой выходной костюм и отправился во дворец. Он, скажем прямо, не отличался особо привлекательной внешностью — здоровенный рыжеволосый детина с красным как свекла лицом и увесистыми, тоже багрово-красными, кулачищами.
Весь двор во главе с королем собрался в тронном зале, чтобы увидеть, как лучник будет превращать цветочную фею в нормальную принцессу, хотя никто из присутствовавших не верил, что он сможет это сделать.
Король, как водится, восседал на троне, а Пандора пристроилась на одном из золотых цветков, украшавших его правый подлокотник.
Лучник поклонился его величеству, придворным и принцессе, которую он, впрочем, не мог разглядеть с расстояния в десяток шагов, и, обведя взглядом толпу именитых зрителей, сказал:
— Нет, ваше величество, так дело не пойдет.
— Как это не пойдет? — не понял король.
— Настоящее волшебство не делается при таком стечении публики. Я хочу остаться наедине с принцессой. В комнате не должно быть никого постороннего — в том числе и вас, ваше величество.
Король был весьма обижен, услышав, как его называют посторонним в его же собственном дворце, но принцесса, взлетев с подлокотника трона, что-то прожужжала ему в ухо, и он приказал всем придворным покинуть зал. Последним ушел сам король, а его миниатюрная дочь осталась стоять на столе, расположенном неподалеку от входа.
