Аглая Дюрсо - Весь мир - чулан
— Так-так… — Механюк задумчиво обошел самолет.
Привязываем здесь. — И он указал на хвост.
Кладовкин и Дорожкин намертво привязали веревку к самолету.
Механюк радостно кивнул:
— К полету готов!
— Но у него же нет мотора! — разочарованно оглядел крылатую бумажку Кладовкин.
— Вот его мотор! — уверенно заявил Механюк и указал на… Белку.
Белка приосанилась.
— Значит, так, — сказал Механюк уверенным голосом пилота. И начал отдавать команды.
Друзья взгромоздили самолет с ниточкой на спину Белке, Механюк сел в самую серединку самолета и крикнул последнюю команду:
— Вперед!
Белка со всех своих четырех лап кинулась вперед. Всё ближе край столешницы, всё ближе! Того и гляди бескрылая Белка свалится в пропасть и погибнет во имя науки! Канючка зажмурилась.
— Стоп! — резко скомандовал Механюк.
Белка, скрежеща когтями, остановилась на самом бортике. А самолетик по инерции соскользнул вперед с ее спины и взвился над мрачной пропастью!
Друзья, затаив дыхание, наблюдали, как белая бумажная птичка парит над бездной. Вот она заложила один вираж, потом второй… и заметалась на фоне знакомых очертаний буфета. Тут Механюк достал из-за спинки комбинезона скомканную простыню и расправил ее. Ветер наполнил парашют, и полет самолетика замедлился.
Механюк решительно спрыгнул и ухватил самолет за крыло. Теперь уже не самолет тащил ученого, а он его. Все ниже и ниже планировали они, пока, наконец, не приземлились на родную буфетную столешницу.
— Ку-ку! — завопила кукушка, вылетая из часового домика.
— Ку-ку! — ответил ей радостный Механюк. А потом прокричал друзьям: — Эге-гей! Я дома!!!
— А мы здесь! — растерянно прокричал ему в ответ Кладовкин.
— Не теряйте надежды, — сказал Дорожкин достаточно безнадежно.
— В конце концов, у нас есть вариант «Б» — добавил Кладовкин, тоже очень растерянный.
— Вариант «Б» — это «Будем жить здесь»? — спросила Канючка.
— Вариант «Б» — это «Бездна».
И друзья молча заглянули за край столешницы.
Но тут послышался голос Механюка:
— Чего же вы стоите? Идите по канату!
Пока покинутые им друзья предавались печали, он крепко привязал веревочку к ручке гаража Кладовкина, и теперь веревочка туго натянулась над пропастью.
Дорожкин смело полез в драконье логово: ведь он был первопроходцем.
Веревочка другим своим концом держалась за рог дракона, и Дорожкин смело ступил на нее. Веревочка задрожала. Дорожкин закачался. И спрыгнул на драконью спину.
— Веревочка слишком тонкая! А мы — не циркачи! — крикнул он через пропасть.
— А давайте сделаем тоннель, — вдруг предложил Кладовкин.
— Рыть будем? — спросила Белка.
— Зачем рыть? Шить, — ответил Кладовкин.
Он схватил ворох простыней, принесенных избалованной принцессой из подземелья. Сложил одну пополам, потом сложил пополам вторую и прижал к первой.
— Вот как-то так, — неуверенно сказал он.
— Да не так, — отвергла его вариант Канючка.
Она опять развернула простыни, и началась работа!
Для начала они осторожно оторвали веревочку от рога и привязали ее к драконьей ноге. А оставшийся на роге веревочкин хвостик опять аккуратно продели в дырочку на зубе прирученного чудища.
Дракон только успевал клацать зубом. Он сшил краями все Канючкины простыни! А их было целых семь!
Потом Канючка, Кладовкин и Дорожкин сложили длиннющий шарф из простыней пополам. То есть он остался таким же длинным, но стал вдвое уже.
Дракон дисциплинированно сшил два длиннющих края.
— Ух ты, — восторженно сказал Дорожкин, заглядывая внутрь, — какая длинная труба!
— Только как мы этот тоннель забросим домой? — спросила Канючка. — У нас сил не хватит. И ума! — Это сделает Прищепка! — успокоил ее Кладовкин. Дорожкин свистнул Прищепку и приказал ей схватить край длинной трубы-тоннеля из простыней.
Канючка с Белкой насборили трубу, превратив ее в гармошку.
Кладовкин осторожно отвязал конец веревочки-каната от драконьей ноги и продел его через дыру в трубе-гармошке.
Дорожкин посадил Прищепку с краешком трубы в зубах на канат, а сам кинулся помогать Кладовки ну канат натягивать.
— Прищепка, вперед! — скомандовал он. Прищепка начала осторожно продвигаться по канату, труба-гармошка из простыней потихоньку расправлялась, пока не дотянулась до буфетной столешницы, превратившись в длинную трубу-змею.
— Готово! — восторженно прошептали Кладовкин и Дорожкин и опять привязали свой конец каната к драконьей ноге.
— Принцессы — первые, — галантно пригласил Кладовкин Канючку, открывая перед ней лаз в длинный белый тоннель.
Канючка заглянула внутрь: белое полотно надувалось и спадало и выглядело как-то подозрительно ненадежно. Как-то слишком страшно. Канючка поежилась и обернулась к друзьям.
— А что, больше не на ком испытать научное изобретение? — поинтересовалась она.
— Можно на мне! — с готовностью откликнулась Белка.
— Нет уж, позвольте, я, — отодвинул всех Дорожкин. — Я все-таки первооткрыватель! — И он решительно нырнул в белую змею.
До середины змеи Дорожкин добрался легко: под тяжестью собственного веса он попросту съехал по тоннелю. А вот от середины до буфета пришлось Топу попотеть: он хватался за колыхавшиеся стены и пол, подтягивался, кувыркался и опять подтягивался.
Механюк со своей стороны, Кладовкин, Канючка и Белка — со своей внимательно следили за комочком внутри белой змеи. И когда змея наконец этот комочек выплюнула на буфет, все — и Канючка, и Белка, и Механюк, и Кладовкин — радостно завопили:
— Ура-а-а!!!
Да и сам Дорожкин завопил! Так он был рад, что змея закончилась.
И Прищепка защелкала, и кукушка закуковала!
Кладовкин приглашающе кивнул Канючке на змеиный лаз.
Но Канючка хотела быть последней, чтобы никто не видел ее испуганных глаз и не слышал испуганных воплей.
Кладовкин пожал плечами:
— Не хочешь — как хочешь! — И ступил в змеиную пасть…
Эх! Все-таки Кладовкин — не Механюк и не Дорожкин! Во-первых, он не такой сообразительный, а во-вторых, не такой худой. Да еще он одет в тяжелые латы!
Как же он не додумался, что длинная-предлинная белая змея нанизана на тоненькую-претоненькую веревочку?!
— Кр-кр-кр… — что-то подозрительно затрещало у дракона под ногой…
— Крак! — Привязанная к драконьей ноге веревочка лопнула так внезапно, что Кладовкин еле успел вынырнуть из змеи и прыгнуть на черную столешницу комода!
А белая змея поникла и стала медленно оседать в бездну, пока не зацепилась своим хвостом за ручку нижнего ящика комода.
— Без паники, господа! — воскликнула Белка. — Я мигом достану тоннель, и мы начнем всё сначала!
— А что толку? — запричитала Канючка. — У нас не осталось веревочки!
Действительно, всю веревочку из клубка друзья потратили на то, чтобы сшить змею. И теперь на роге дракона сидела только пустая деревянная катушка.
— Ну, тогда остается план «Б», — сказал Кладовкин.
— «Бездна»?! — спросила Канючка.
— «Белка»! — ответил Кладовкин и указал на нового друга принцессы.
— Конечно, дорогой друг Канючка! Конечно, дорогой друг Кладовкин, если мне будет позволено так вас называть! — выразила готовность крыса.
— Да что там! — смущенно отмахнулся Кладовкин. — Я позволю вам не только называть меня другом, но и сопровождать в трудном военном походе!
— Позвольте, позвольте, — упорствовала Белка, — я сочту за честь не только вас сопровождать, но и доставить вас верхом!
Неизвестно, сколько бы еще Белка и Кладовкин соревновались в любезности, но их прервала Канючка:
— Хватит препираться! Пора собираться в дорогу, а то совсем стемнеет! — И она запрыгнула на спину Белке.
Кладовкин тоже начал было карабкаться, тяжело переваливаясь в своих доспехах, но вдруг остановился.
— А как же добро?! — воскликнул он озабоченно. — Все то, что мы сюда притащили? И все то, что мы здесь нажили непосильным трудом?!
— Не волнуйся, Кладовкин, добро постережет дракон, — торопила друга Канючка. — Залезай же!
Но Кладовкин уже метался по столешнице, сгребая в кучу пух, масляную лампу, черный диск с полькой, перламутровые пуговицы и запасные зубы дракона. Туда же Кладовкин кинул и опустевшую катушку из-под веревочки. Там же оказалось и пупырчатое ведро, найденное Механюком в логове дракона. Куча вышла внушительной.
— Так и быть, — смилостивилась Канючка, — я потащу снег. — И выбрала из кучи все пушинки.
— Я опасаюсь, что вы надорветесь, рыцарь, — резонно сказала Белка. Она понимала, что тащить всю эту груду хлама придется ей.
— Я не потащу это на себе… — задумчиво пробормотал Кладовкин.
