Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Золотая Пиявка
Вспыливший Ягун ткнул его кулаком в лицо и, крикнув: «Почему не ты на моем месте!» – убежал. Надо отдать Ваньке должное, он сдержался и не сцепился с Ягуном, но с этого момента перестал его замечать.
Для Тани это было особенно тяжело: оба её друга находились в глухой ссоре. Причем в такой, что когда один появлялся, другой демонстративно исчезал либо полностью игнорировал его присутствие. Размышляя о поведении Ягуна, Таня предположила, что он, скорее всего переживает из-за темного отделения, на котором вынужден учиться.
Заняв места, второклассники без особого нетерпения стали дожидаться Поклепа. Завуч, вопреки своей привычке всюду быть вовремя, где-то задерживался. Таня попыталась воспользоваться удачным моментом и поговорить с Ягуном, но тот сперва отмалчивался, а потом резко встал и демонстративно пересел к Гробыне.
– О, Ягунчик! Какой сюрприз! Что, наскучила тебе эта сиротка? Оно и правильно: небось целыми днями только и рыдает в жилетку! Папаши нет, мамаши нет, а дядька полный отстой! Только и счастья, что полетать слегка на контрабасе! – приятно удивилась Склепова.
После последнего матча, ясно показавшего всем, кто лучший в команде, Гробыня пользовалась любым случаем, чтобы уколоть Таню, «Засунуть её назад в помойку», – как выражалась Склепова. Гломов, Жикин и другие приятели Гробыни расхохотались. Но это было ещё ничего. Терпимо. Самое ужасное было то, что Ягун, который обычно никому не давал спуску, когда обижали Таню, теперь только отвернулся и сделал вид, что ничего не услышал.
Предательство Ягуна – а как иначе это можно было назвать? – так оскорбило Таню, что она впервые за многие дни не сумела поставить Склепову на место.
Убедившись, что её первый натиск не встретил отпора, Гробыня охамела ещё больше.
– Скоро матч с невидимками! Гурий Пуппер покажет ей, что такое настоящий класс. Гроттерше за мячик и подержаться не дадут! Оно и правильно: нечего мячи грязными руками трогать! Ими потом даже драконы брезгуют! – заявила она.
Вспылив, Таня вскочила. Она сама ещё не знала, как поступит: запустит ли в Гробыню «Пундусом храпундусом» или чем-нибудь не столь магическим, но столь же весомым – например, тысячестраничной «Теорией сглаза» под общей редакцией Авраама Нудного.
«Теория сглаза» была книга уникальная. Авраам Нудный жалел точки и трясся над каждым абзацем, зато запятыми расшвыривался с маниакальной щедростью. Для самых важных мест он даже ввел особый знак – троезапяточие. Старшекурсники обожали использовать «Теорию сглаза» в разборках между белым и темным отделениями. Как метательный снаряд она не знала промахов.
Однако не успел фолиант просвистеть по воздуху, как дверь внезапно распахнулась, и в кабинет бодрой параличной походкой вошел Поклеп Поклепыч.
Класс изумленно выдохнул. Поверх парадного кафтана у завуча Тибидохса была наброшена легкая металлическая сетка со множеством хитрых узелков.
– Это что, доспехи? Неужели война началась? – не выдержав, поинтересовалась Рита Шито-Крыто.
Поклеп Поклепыч нахмурился и в упор уставился на нее. Бедной Рите почудилось, что её пригвоздили к спинке стула двумя ледяными сосульками. Она задыхалась.
– Острим? – тихо спросил завуч.
– Нет... я... только... – с ужасом выговорила Шито-Крыто, безуспешно пытаясь не смотреть Поклепу в глаза.
– Напрасно! – огорчился Поклеп. – Что может быть лучше хорошей шутки, если, конечно, она одобрена начальством! Надеюсь, на будущее вы это хорошо усвоите.
Рита торопливо закивала. Ей хотелось дышать. Хотелось не ощущать внутри ледяных сосулек. Она вообще жалела, что не родилась глухонемой.
Завуч усмехнулся и отвел взгляд.
– Если возражений нет, начнем урок, – продолжал он сахарным голосом, – То, что мадемуазель Шито-Крыто столь остроумно назвала доспехами, универсальная накидка от духов. Единственное, что обеспечивает надежную магическую защиту. Сегодня каждому из вас предстоит сплести такую же. Завтра весь Тибидохс будет ходить в накидках! Днем и ночью. И даже душ будет принимать в накидке, если у кого-то ещё сохранилась эта вредная лопухоидная привычка.
Ребята уныло переглянулись. Если даже мало склонный к панике Поклеп заговорил об охранных накидках, положение действительно неважнецкое. Хотя все преподаватели об этом молчат, ясно, что выпущенный дух не только не пойман, но с каждым часом становится все сильнее.
– Я уже подготовил приказ и отправил его на подпись Сарданапалу. Уверен, академик осознает необходимость такого шага, – продолжал Поклеп Поклепыч.
– Сарданапалу? Он уже вернулся? – обрадовался Ванька.
Завуч кисло взглянул на него, Похоже, сам он радовался прилету академика куда меньше.
– Сегодня утром. Говорят, его доклад в Магществе Продрыглых Магний прошел с блеском. Сегодня в Тибидохсе торжественный обед в его честь. Молодцам из шкатулки приказано приготовить нечто особенное, – сообщил он.
Класс радостно зашумел. Поклепу это не понравилось, и он немедленно поспешил остудить восторги.
– На вашем месте я бы не слишком сиял. На обед пойдет только тот, кто успеет сплести магическую накидку. А это непросто. Одних узлов больше сотни, и большинство требуется правильно завязать с первого раза.
– А если не с первого? – робко спросил Кузя Тузиков.
На потрепанной физиономии Поклеп Поклепыча расцвела сладчайшая улыбка.
– Ничего ужасного, Тузиков! Все останутся живы. Стены Тибидохса тоже не обрушатся. Но накидку придется плести заново, – сообщил он.
Ванька Валялкин, всегда испытывающий голод острее других, вздохнул.
– Все ясно. На обед пойдет только Шурасик, – сказал он.
Валялкин как в воду смотрел. Все так и оказалось. Вернее, почти так. На торжественный обед в честь возвращения Сарданапала не попал даже Шурасик, сбившийся на девяноста девятом узле...
После занятий Таня и Ванька Валялкин сидели в общей гостиной и готовились к завтрашнему нежитеведению. Ванька препирался с учебником, требуя, чтобы тот сам выполнил все задания или хотя бы не блокировал «Чукару курачукару», Баб-Ягуна с ними не было. Он исчез куда-то сразу после вечерней тренировки. Просто вскочил на пылесос, газанул и умчался. Тане показалось, что он свернул в сторону леса. Первой её мыслью было погнаться за ним на контрабасе, но Гробыня уставилась на неё с таким ехидством, что она раздумала. Не хватало еще, чтобы Гробыня растрепала на весь Тибидохс, будто она бегает за внуком Ягге, как потерявшаяся собачка.
Неожиданно сработал зудильник. В центре жестяной миски призывно заблестел острый носик знаменитой ведущей.
«Чмок-чмок! С вами Грызиана Припятская, А теперь держитесь за спинки стульев, не то рухнете! Вы будете поражены, раздавлены! Наша зудильная группа пролетела полмира и едва не столкнулась с лопухоидным самолетом, чтобы оказаться в гостях у... У КОМАНДЫ НЕВИДИМОК! Заинтригованы? А теперь ещё кое-что! Сегодня вам будет предоставлена уникальная возможность понаблюдать за тренировкой самого Гурия Пуппера! Ошеломлены?»
Ванька хотел заявить, что не находит в Пуппере ничего особенного, но тут за спиной у него кто-то торжествующе завопил. Верка Попугаева, бледная от восторга, впилась в зудильник глазами и голосила на весь Тибидохс:
– Идите все сюда! Пуппера показывают! В дальнем коридоре уже маячила толстощекая физиономия Дуси Пупсиковой, за которой валила целая толпа. Общая гостиная стремительно наполнялась.
Зудильник затрясся, подскочил. Лицо Грызианы исчезло, и на экране появился мокрый от дождя стадион – вид сверху. Изображение укрупнилось. На одной из скамеек обнаружилась группа фанатов. Прячась под зонтами, фанаты ухитрялись держать здоровенную полотняную перетяжку, на которой сияли буквы: «Гурий Пуппер – вот кто супер!»
– Гурий Пуппер редко путешествует без группы поддержки! – сообщила Грызиана. – Вернее, это группа поддержки все время таскается следом за Гурием, ибо он слишком скромен, чтобы одобрять шумиху, поднятую вокруг его имени. «Я не виноват в том, что меня считают самым великим мальчиком на Земле! – обычно говорит он журналистам. – Поверьте, в душе я обычный, свойский парень! Оставьте меня в покое!» Смотрите, смотрите! Вот Гурий появляется из раздевалки! Я попытаюсь принять участие в схватке с устремившимися к нему корреспондентами и первой взять у него интервью! Эй, олух, крупный план давай!
На экране зудильника стало видно, что Грызиана стремительно закружилась на месте, выбросила несколько красных искр и, бормоча заклинания, ринулась в толпу из доброй сотни корреспондентов и фотографов. И что тут началось! Битва водяных с лешими, которую Тане как-то довелось наблюдать, была рядом с этой схваткой просто возней малышей в песочнице, Корреспонденты визжали, пинались, сокрушали друг другу челюсти микрофонами и щелкали их шнурами, как кнутами.
Магов с семь уже валялись на травке и поспешно припоминали заклятие от роковой порчи. Еще на двадцати-тридцати корреспондентах пылала одежда, а один уже торопливо убегал с поля, прикрываясь спешно сорванным лопухом. Что до его пиджака, то он, снисходительно помахивая пустыми рукавами, улетал в теплые края. За ним, меланхолично вздрагивая штанинами, устремлялись брюки.
