Элинор Фарджин - Как дочка короля плакала по Луне
— Ах, Джонни, неужели это ты, не может быть!
— Да, мам, это я, — ответил Джонни. — А что у нас на ужин?
— Отец, отец, беги скорей сюда! — закричала матушка.
Из садика появился отец с лопатой в руках. Увидев своего отпрыска, он плюхнулся прямо на ступеньки и сразу же вынул трубку, чтобы скрыть охватившую его радость.
— Но, Джонни, почему ты пришел домой? — спросила матушка. — Ты же должен быть в городе!
— У меня недельный отпуск, и так — у каждого рядового и офицера, — объяснил Джонни.
— Но почему, Джонни?
— Нам никто не сказал, но мы догадываемся, что происходит нечто важное, — сказал Джонни с важным видом.
— Война? — прошептала миссис Дженкинсон.
— Война? — прошептал мистер Дженкинсон.
— А что ж еще, пап? Что еще?
— С кем война, Джонни? — спросили мама и папа хором.
— Ну, все покрыто мраком неизвестности, — важно изрек Джонни, — но мозги-то у нас есть. Думаю, пойдем воевать с королем Севера, а может, Юга, хотя мне даже приходило в голову, что… — тут он остановился: дело в том, что ему-то еще ничего в голову не пришло.
— Неужели с обоими? — выдохнула миссис Дженкинсон.
— Почему бы и нет?
— Ужасно! — простонала миссис Дженкинсон. — Двоих сразу нам никак не победить!
— Не сомневайся в нас, а, мам! Нас только покормить как следует — и все. Так что у нас на ужин?
Миссис Дженкинсон накинула на голову фартук и зарыдала.
— Ничего, Джонни, ничего. От нас ушла кухарка.
— Вот так дела! — вскричал Джонни, и впервые на его лице отразилось настоящее беспокойство. — Мам, да у нас же нет кухарки — ты всегда сама все готовила!
— Ну и что? — миссис Дженкинсон сняла с головы фартук, вытерла им слезы и посмотрела на мужчин с вызовом. — Кто возится в кухне, тот и называется кухаркой. Так что я могу бросить свои обязанности, как всякая другая!
— Но почему, мам?
— Таков обычай, Джонни, — теперь это в моде. Позавчера покинула свой пост королевская кухарка, и в течение двадцати четырех часов все мы прекратили готовить. Не можем же мы продолжать варить еду, если королевская кухарка ушла из дворца!
Джонни плюхнулся на ступеньку рядом с отцом.
— Боюсь, мой отпуск будет испорчен, — уныло сказал он. — Да и остальным парням придется туго. Ты и представить себе не можешь, как много значит нормальная еда для парня, тем более в отпуске!
— Не только для тех, кто в отпуске, — хмыкнул мистер Джон Дженкинсон, попыхивая трубкой, чтобы скрыть свои чувства.
— Что ж ты теперь делаешь в обед, пап? — спросил Джонни.
— Иду в трактир и курю.
— Ну пошли, что ли, — печально сказал Джонни, и они ушли.
В трактире собрались уже все мужчины деревни. Куда же еще податься мужчинам, если жены перестали готовить? Настроения царили невеселые, и мужья на все лады ругали жен. Но чем голоднее становились мужья, тем упрямее делались их жены.
— На завтрак — ничего, на обед — ничего, на ужин — ничего, и даже чаю не дают!
— Но королю-то тоже ничего не дают весь день! — отвечали жены. — А то, что годится королю, сгодится и вам!
И вот во всех трактирах страны стали собираться кучки мужчин, с негодованием обсуждавших женщин.
— Что ж, пока они не готовят еду, мы не будем работать, — решили наконец мужчины.
— Но главное — единство! — сказал отец Джонни. — Первого апреля все прекращаем работу!
Его слова молниеносно облетели страну, и все с ним согласились.
Но разговоры шли не только о женщинах. Ведь теперь вся армия была в отпуске, и везде шел разговор о войне. Как и барабанщик Джонни, каждый солдат явился на побывку с таким важным видом, будто лишь он и знал, что происходит. Одни говорили, что будет война с Севером, другие — с Югом.
— Нет, с Востоком!
— С Западом!
— С королем черных!
— С королем белых!
Мужчины повсюду спорили о том, с кем же будет война. А тем временем страну наводнили шпионы со всех концов света, чтобы узнать, что же там происходит. И каждый шпион спешил донести новости до своего короля. И вот все короли мира дали приказы своим армиям: быть готовыми к первому апреля.
Глава шестая
Вот и первое апреля.
Отпив глоток кофе, король сказал:
— Сегодня мы прикажем обезглавить всех подозрительных типов.
Главнокомандующий намазал маслом кусочек хлеба и сказал:
— Сегодня мы арестуем чистильщика королевской серебряной посуды.
Все мужчины королевства сказали:
— Сегодня мы прекращаем работать.
Все короли мира сказали:
— Сегодня мы идем войной на того короля!
Солнце призвало всех детей Света и сказало:
— Сегодня мы покончим с Днем!
Луна призвала всех детей Тьмы и сказала:
— Сегодня мы докажем, что Ночь не права.
И тотчас кошмарные события развернулись по всему земному шару.
Сначала главнокомандующий призвал свою армию, но солдаты не подчинились. Тогда главнокомандующий сам пошел к своей армии, обнажил свой сверкающий меч и спросил:
— Что случилось?
И барабанщик Джонни ответил:
— Дело в том, командир, что любой мужчина — солдат или еще кто — прежде всего мужчина. Все мужчины страны сегодня прекратили работу.
— Да-да, все-все, — прокричала вся армия.
— Почему? — спросил командующий, щелкнув шпорами.
— Потому что кухарка ушла из королевской кухни, и все кухарки королевства, все жены прекратили готовить. А мужчина не может трудиться на пустой желудок. Как только королевская кухарка вернется на свое место, нас тоже накормят, и тогда мы начнем работать.
— Да уж, и пусть кормят как следует! — закричали солдаты.
Командующий позвенел своими наградами, но его никто не слушал. Тогда он отправился к королю доложить о происходящем и уговорить его найти себе кухарку где угодно.
Кухарку-то нашли, но она пришла в королевскую кухню, заглянула в очаг, сказала, что из трубы все еще каплет, и отказалась работать.
Тогда король сказал:
— А подать сюда трубочиста!
Но трубочист отвечал, что трубочист — тоже мужчина, а ведь сегодня все мужчины королевства перестали работать. И пока его жена не приготовит ему обед, он никуда не пойдет.
Тогда король велел позвать помощника главного сыщика, потому что сам главный сыщик давно исчез и никто его не видел. Когда помощник главного сыщика явился, король приказал ему арестовать кухарку за то, что она отказывается готовить еду, а трубочиста — за то, что он не желает чистить трубы. Но помощник главного сыщика поскреб подбородок и ответил:
— Извините, Ваше Величество, я не могу.
— Почему?
— Видите ли, Ваше Величество, сыщик-то я сыщик, но ведь сыщик тоже мужчина, и пока моя жена не приготовит мне обед, я не начну работать.
— Но как же быть с теми, кого мы сегодня хотели обезглавить? — вскричал король.
— Придется им еще поносить свои головы на плечах, — отвечал сыщик, — потому что палач ведь тоже мужчина, и он сказал, что пока его жена…
Король заткнул пальцами уши и разрыдался. Но все же он сумел взять себя в руки, чтобы спросить:
— Что это?
В воздухе разнеслись звуки выстрелов и позывные вражеских труб, в тронную залу влетела няня и закричала, что короли всех стран мира пошли войной на их короля, что город окружен со всех сторон, а на берег нельзя выйти, потому что с вражеских кораблей непрерывно сходят чужие солдаты!
— На помощь! — закричал король. — Где моя армия?
Но главнокомандующий лишь пожал эполетами:
— Они не придут.
— Мы пропали! — выдохнул король.
И в этот момент Солнце скрылось с небес.
Жаворонки полетели вниз, к земле, вместо того чтобы устремиться с песнями в небо; маргаритки свернули лепестки и почернели, собаки завыли, как кошки, звезды опустились на землю; из-под земли выскочила мышь и согнала короля с трона; чайка влетела в окно и села на скамеечку для королевских ног; часы вместо полдня пробили полночь; рассвет начался на западе; ветер дул во все стороны сразу; в час прилива море убежало от берегов; петухи запели, едва появилась Луна, а Луна, увидев, что происходит, повернулась к людям своей невидимой прежде стороной, и все увидели, какая она черная.
И День пал ниц без сил.
И Ночь была не права.
В разгар суматохи, вызванной этими событиями, раскрылась дверь, и в тронную залу вошла дочка короля, в ночной рубашке, вся перепачканная.
Глава седьмая
— Дитя мое, дитя мое, где ж ты была? — вскричал король, прижимая дочь к сердцу.
— Я сидела на трубе, папочка, — отвечала девочка.
— А почему ж ты сидела на трубе, моя милая?
— Я хотела достать Луну.
Няня схватила ее за плечи и хорошенько встряхнула:
— Да у тебя вся рубашка мокрая, негодная ты девчонка!
