Алексей Сочев - Первое знакомство (сборник)
«Слышал он о термосе или нет? — с беспокойством подумал Петя. — И как только он сюда пробрался? Ведь через такой густой терновник и собака не пролезет».
Петя лег и обиженно отвернулся. Над его головой размеренно покачивались стройные стебли травы, искрясь в солнечных лучах прозрачными крыльями, порхали голубые и зелёные стрекозы, чёрной молнией проносились ласточки, но мальчику было невесело. Ох, как невесело!
Дед тоже долго молчал, затем поднялся и начал одеваться.
— Ты куда? — быстро спросил Петя.
— Домой. Прохлаждаться мне здесь некогда.
— А как же я?
— И ты одевайся. Пока я не увижу, что ты плаваешь, как щурёнок, самого на речку не пущу.
Пете совсем не хотелось уходить домой. Он торопливо поднялся и побежал к воде.
— Ладно, я сам буду плавать, — пообещал он. — А ты смотри.
Через полчаса дед решительно заявил:
— На сегодня хватит. Вылезай!
Как, уже вылезать? Петя только вошёл во вкус. Мальчик хотел, как это он всегда делал при маме, начать хныкать и уговаривать, чтобы его ещё подождали, но в это время на противоположной стороне реки зашевелились камыши, и оттуда выглянуло уже знакомое черномазое и задиристое лицо мальчишки. Петя опасливо покосился на него и решил на этот раз не хныкать, а лучше поскорее убираться домой. Уж очень воинственный, прямо-таки разбойничий вид был у этого мальчишки.
На третий день дед уже не полез в реку. Он прилёг на траву и кивнул внуку:
— Ну, Пётр, ныряй!
— А ты?
— Хватит, я уже накупался за свой век.
— А вдруг я…
— Да лезь же, заяц! — неожиданно вспылил старик. — И всё у тебя «а вдруг», «а если»! Хуже девчонки!
Петя укоризненно посмотрел на деда и полез в воду. Сначала было страшновато, но постепенно пришла уверенность, а за ней и радость — ведь только подумать: он уже может держаться на воде!
Мальчик проплыл первые метры в своей жизни, и лицо у него было таким, точно он выучился летать. И как всё это легко и просто! От полноты чувств Петя завизжал совсем по-поросячьи и волчком завертелся в воде.
— Деда, смотри, я уже умею!..
Старик стоял на берегу и удовлетворённо усмехался в седые усы.
Каждый раз, идя на реку или возвращаясь домой с купания, дед останавливался, срывал какой-нибудь цветок и показывал его внуку:
— Знаешь, почему этот цветок называется иван-да-марья?.. А вон то деревце, что у канавы растёт, называется ольха клейкая. Вот если, скажем, ты простынешь, то нужно обложиться её листьями, пропотеть хорошенько, и всё как рукой сымет.
— От простуды нужно принимать кальцекс или норсульфазол, — отвечал в таких случаях Петя. — А то придумал — листьями лечиться!
— Ну, а лучше подорожника от нарывов ничего не найдёшь, — настойчиво доказывал дед. — Вот видишь этот листок, широкий, в твёрдых прожилках? Если его помять и приложить к нарыву, сразу легче станет.
— А знаешь, сколько на твоём листке бацилл? — Мальчик пренебрежительно наступил на кустик подорожника. — Нет, уж лучше в аптеке купить пластырь.
— Сам ты бацилла! — стараясь сдержать раздражение, гудит дед. — И как это у тебя всё получается: «куплю», «достану»… А сам ты что-нибудь можешь?
— Мне ещё рано уметь, — не задумываясь ответил внук. — Я только учусь.
— Чему учишься?
— Ну как чему?.. Всему…
— Всему, а на деле ничему. А вдруг тебе придётся в лесу или в степи жить, где нет ни лекарей, ни аптек? Всякое в жизни случается.
Петя промолчал, но слова деда рассмешили его. В степи жить… Да что ему там делать? Самое скучное в мире место — это степь.
Дед тоже задумался. Странный у него внук. Ничто его не интересует, ничто не свято. С каким равнодушием он срывает в саду зелёные груши и яблоки и швыряет их, как камни! А вчера в поисках огурцов вытоптал целую площадку огуречной ботвы. И ничего ему не жаль… Да, непонятный хлопчина…
Старик тихонько обнял внука за плечи и спросил:
— Ты когда-нибудь видел, как кошка учит котят мышей ловить?
— Нет. А это, наверное, интересно! — оживился Петя.
— А как молодых лошаков к упряжке приучают? — всё в том же тоне продолжал дед.
— Где у нас в городе увидишь лошадь?
— А подумай хорошенько, для чего всё это делается?
— Тут и думать нечего — кошка должна мышей ловить, а лошадь — возить подводу.
— Значит, должна?.. А вот ты мне сам рассказывал, как ласточки не дали своим выросшим птенцам есть и заставили их вылететь из гнезда, чтоб те сами промышляли. Так?
— Так… Ну так что ж? — рассеянно спросил Петя.
— Пчела и та, как только молодняк подрастает, на облёт его выгоняет. Хватит, мол, родительским мёдом лакомиться. Так я говорю?
Петя задумался. По-своему дед, конечно, прав, и возражать ему не приходится. Вот только зачем он затеял этот разговор?
— Что ж ты молчишь? — спросил старик.
— А к чему ты всё это говоришь?
— А вот к чему. Если все в мире трудятся, то как быть человеку?
— Странный вопрос, — недоумевающе пожал Петя узкими плечами. — Даже Энгельс сказал: «Труд создал человека».
— Ишь ты! — довольно ухмыльнулся дед. — Хорошо сказал. А ты откуда знаешь?
— Лозунг у нас в школе такой висит.
— Ну, а ты как? Согласен с этим лозунгом?
— Конечно, согласен.
— Стало быть, ты тоже хочешь трудиться? — вкрадчиво спросил дед.
Петя взглянул на него и весело расхохотался:
— Так вот ты к чему! Хитрый ты, дед. Мне трудиться ещё рано. Мама говорит, что, когда организм находится в периоде оформления, всякое утомление отрицательно действует на его развитие.
— Ох ты! — Дед даже остановился от удивления. — Прямо как лектор по распространению наук. Ну, а если твой развивающийся организм не переутомлять?
— Смотря чем… — уклончиво ответил Петя.
— А я в твои годы уже и косил, и за лошадью ходил, и строгал, и тесал. Отец мой, твой прадед, на войне погиб, а я в семье за старшого остался. Хочешь не хочешь, а становись кормильцем. И вот видишь, — дед похлопал себя по могучей груди, — мой организм, слава богу, оформился, а твой что-то запаздывает. Может, подгоним его оформление трудом? А?
— Смотря каким, — опять уклонился Петя от ответа. — Топор, например, мне мама настрого запретила даже в руки брать, к лошадям близко подходить нельзя, а насчёт косы и говорить не приходится.
— Куда тебе с твоей цыплячьей фигурой косить! — насмешливо заметил дед. — А запретов твоей мамаши как раз хватит, чтобы тебе до самой старости пролодырничать. Ну, да мы начнём с маленького: выучишься рыбалить да картошку окучивать. Смотри, чтоб борщ всегда был с рыбой, а картошки всего три рядка в день обработать. Я специально для тебя часть огорода оставил.
Петя посмотрел на ровные ряды картофеля, мимо которого они проходили, и насмешливо фыркнул.
— Это и всё? Смешной ты, дед! Да я всю эту картошку одним мизинчиком и выполю и окучу.
— Не говори «гоп», пока не перескочишь, — наставительно заметил дед. — Ладно, посмотрим, что ты за богатырь. А теперь рыболовные снасти проверим да червей накопаем — завтра чуть свет у речки нужно быть.
На рыбалке
Дед несколько минут тормошил внука, но Петя не мог проснуться. Тогда старик взял мальчика на руки, вынес во двор и положил прямо под копной на росистое сено. Петя потянулся, протяжно зевнул и сел.
— Ещё так рано… — умоляюще сказал он.
— Будет поздно, тогда и идти незачем. Бери ведёрко, пошли.
Спотыкаясь, Петя поплёлся вслед за дедом.
Петя впервые встречал рассвет на реке, и торжественная красота природы захватила даже его равнодушное ко всему сердце. Как быстро и в то же время незаметно наливается восток сначала бледно-розовым, затем всё более ярким, а теперь уж совсем золотым светом! Сейчас появится солнце. Вот уже брызнули его лучи, загорелась огненная корона… А река! Да это ж не река, а зеркало, и всё, что в ней отражается, и камыш, и вербы, и небо, — кажется ещё ярче, словно покрытое лаком. Мальчик тронул старика за рукав и спросил тихо:
— Деда, а почему река вся в пару, будто она закипает?
— Это она дышит… — также шёпотом ответил дед.
— Мы когда-то ездили встречать солнце на Ай-Петри, там оно мне не понравилось.
— Солнце везде одинаковое, только люди на него разными глазами смотрят.
Дед размотал удочки, наживил их и забросил ровным полукругом. Затаённая тишина и насторожённые поплавки увлекли Петю. Он протёр глаза и с интересом уставился на поплавки.
Прошло пять, может быть, десять минут. Вдруг один поплавок вздрогнул, наклонился и начал плавно уходить под воду. Дед резко подсёк, удилище согнулось, и леска с шипением начала резать воду. Петя открыл рот, приподнялся да так и замер, точно окаменел. Борьба была недолгой. Дед ловко подвёл рыбу к берегу, а затем внезапным рывком выбросил её на траву. Это был громадный старый окунь. Он прыгал по земле, вырывался из Петиных рук, и мальчику долго пришлось повозиться, прежде чем удалось вытащить из зубастой пасти крючок. Пока Петя любовался окунем, дед опять протянул руку, крякнул, и блестящая, слегка отливающая золотом краснопёрка тяжело шлёпнулась в траву.
![Эдгар Берроуз - Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]](/uploads/posts/books/55638/55638.jpg)
