Жорж Санд - Розовое облако
V
Когда ей исполнилось двенадцать лет, то мать сказала ей однажды:
— Не правда ли, Катерина, ты будешь рада попутешествовать немного и увидеть многие места?
— Разумеется, — отвечала Катерина, — мне давно уже хочется увидеть голубые страны.
— Что это ты рассказываешь, глупенькая? Голубых стран нигде нет.
— Право же, мама, я каждый день вижу их с крыши овчарни, вокруг нас все зелено, а там, вдали, видна большая голубая страна.
— А, теперь я понимаю, что ты хочешь, это тебе только так кажется издали. Но вот теперь твое желание исполнится. Твоя двоюродная бабушка Колетта, которая живет далеко от нас и которую ты никогда не видала, потому что она уже тридцать лет не была здесь, желает повидаться с нами. Она очень стара и совершенно одинока, потому что она никогда не была замужем. Она небогата, и ты ничего не должна у нее просить, напротив, мы должны делать для нее все, что она пожелает. Я боюсь, чтобы она не затосковала и не умерла оттого, что за ней некому ухаживать, поедем к ней и, если она захочет, чтоб мы привезли ее сюда, то я очень рада буду исполнить ее желание, потому что это мой долг.
Катерина вспомнила теперь, что ее родные упоминали иногда имя тетушки Колетты, но она не знала, о ком они говорят, и не расспрашивала их об этом. Мысль о том, что она увидит новые места, приводила ее в восторг. Несмотря на то, что она сделалась теперь очень умной девочкой, но корольки были совершенно правы, называя ее любопытной, и в этом не было ничего дурного, потому что это значило, что она любила приобретать новые сведения.
В назначенный день Катерина с матерью сели в дилижанс и отправились. Они пробыли в дороге целый день и целую ночь и наконец, к своему удивлению, подъехали к горе. Вид горы совсем не понравился Сильвене, Катерина же, напротив, нашла его прелестным, но только побоялась сказать это матери.
Выйдя из дилижанса, они спросили, где живет г-жа Колетта. Им указали дорогу, которая была так крута, что по ней нужно было карабкаться, как на крышу Катерининой овчарни, в довершение всего им сказали, что другой дороги нет и что нужно идти непременно по этой.
— Какая странная дорога, — сказала Сильвена, — здесь, кажется, все навыворот. Право, нужно иметь такие же ноги, как у козы, для того чтобы ходить здесь. Вот твоя голубая страна, Катерина! Нравится ли тебе она?
— Право же, она голубая, — ответила Катерина. — Посмотри на верх горы, мама, разве ты не видишь, что она голубая?
— Это снег ты видишь там, глупенькая, а вблизи он белый.
— Снег летом?
— Да, потому что там так холодно, что снег не тает.
Катерина подумала, что ее мать ошиблась, но побоялась поспорить с ней. Ей очень хотелось узнать поскорее, правду ли сказала ей мать, и она карабкалась, как молоденькая коза, хотя у нее и не было четырех ног, которые были бы теперь очень кстати.
Когда они дошли наконец до деревни, Сильвена, очень усталая, и Катерина, тоже запыхавшаяся, им сказали, что тетушка Колетта не живет здесь летом, но что она принадлежит к здешнему приходу и что дом ее недалеко отсюда. Им показали домик с дощатой крышей, обложенный большими камнями.
— Она живет вон там, это недалеко отсюда, и вы будете там не более чем через час.
Сильвена пришла просто в отчаянье. Для того чтобы добраться до этого дома, а потом до деревни, им нужно было пройти столько же, сколько они уже прошли, а дорога была еще круче и страшнее.
Она боялась, что Катерина не в силах будет дойти до указанного домика, к тому же окружающая местность казалась ей такой некрасивой и дикой, что она начинала уже думать, не лучше ли будет спуститься вниз и вернуться домой, не повидавшись даже с тетушкой Колеттой, но Катерина уверяла, что она нисколько не устала и не боится идти дальше. Глядя на нее, и Сильвена ободрилась; позавтракав, они снова начали подниматься все выше и выше.
Они не могли выбрать лучше дороги, потому что дорога была только одна; проводник им тоже был не нужен, тем более что они не могли бы даже развлечься, разговаривая с ним, потому что жители этой местности почти совсем не знали по-французски, они говорили на таком смешанном наречии, что ни Катерина, ни мать ее не могли понять ни одного слова.
Как ни была опасна тропинка, по которой они взбирались, но наконец они благополучно дошли до домика с дощатой крышей. Вокруг него росли красивые сосны, из-за которых виднелся луг, расстилавшийся по отлогому склону с углублением в середине; нигде не видно было ни рвов, ни загородок, но луг был защищен большими утесами, покрытыми снегом, который, казалось, доходил до самого неба сначала в виде белых ступенек, державшихся на горном утесе, а далее в виде ледяных кристаллов прекрасного зеленовато-голубого цвета, и затем все это терялось в облаках.
“Наконец-то мы пришли в голубую страну, — с восторгом думала Катерина, — и если бы мы пошли еще немного повыше, то были бы в небе”.
В эту-то минуту она и вспомнила о том, о чем давно уже позабыла: она подумала, что можно дойти до облаков, и вдруг вспомнила о своем розовом облачке как о давно забытом сне. Девочка пришла в такой восторг при виде ледяной горы, что сначала не обратила большого внимания на тетку Колетту, несмотря на то, что ей очень хотелось ее видеть и дорогой она не раз задавала себе вопрос о том, какой она могла быть.
VI
Тетушка Колетта была высокая бледная женщина с седыми волосами и красивым лицом. Она, по-видимому, нисколько не удивилась приезду Сильвены.
— Я была почти уверена, что ты приедешь, — сказала она, целуясь с ней, — я видела обеих вас во сне. А теперь я взгляну на твою дочь, такая ли она, какой я видела ее во сне?
Катерина подошла, тетушка Колетта пристально посмотрела на нее своими большими светло-серыми глазами, которые, казалось, могли видеть то, что делается в самой глубине души, потом она ее поцеловала и прибавила: “Хорошо, очень хорошо! Ты не понапрасну родилась на свет”.
Когда путешественницы отдохнули немного, тетушка Колетта показала им свои комнаты.
Дом, казавшийся издали маленьким, вблизи был довольно велик, он был весь деревянный, но выстроен так хорошо и из такого отличного соснового леса, что был очень крепок.
Благодаря огромным камням, которыми была обложена крыша, ветер не мог не только снести, но даже покачнуть ее. Внутри везде было очень чисто, и мебель так блестела, что на нее весело было смотреть. В шкафах было много посуды и разной домашней утвари, кровати были на деревянных ларях, на которых лежали тюфяки, набитые шерстью и волосом, они были застланы прекрасными белыми простынями и теплыми одеялами, потому что там никогда не было тепло. Печи топили там целое лето и в дровах не было недостатка. Большая часть деревьев, окружавших луг, а также и самый луг, принадлежали тетушке Колетте. На лугу, который был очень велик, паслись ее коровы, несколько коз и небольшой осел, которого она держала для перевозки тяжестей. За скотом смотрел мальчик, а хозяйством занималась девочка, которая выполняла также разные поручения, потому что тетушка Колетта любила удобства и два раза в неделю посылала в деревню за говядиной и за хлебом; словом, она была богата, даже очень богата для крестьянки, и Сильвена, которая совсем не подозревала этого и которая приехала для того, чтобы помочь ей, если она была в нужде, с удивлением смотрела на все и даже чувствовала перед ней некоторую робость, как перед особой, стоящей гораздо выше нее по своему положению.
Катерина также казалась немного смущенной, но не потому, что бабушка была богаче ее, а потому что она сознавала, что та была выше ее по образованию. Но когда она увидела, какая она была добрая и ласковая, то успокоилась совершенно и даже почувствовала к ней такую дружбу, как будто знала ее всю жизнь.
С первого же дня Катерина без церемоний начала ее расспрашивать и узнала, что она была доверенным лицом одной пожилой дамы, за которой она ухаживала до самой ее смерти и которая оставила ей кое-какие деньги.
— Но она была небогата, моя добрая старушка, — прибавила тетушка Колетта, — и на ее деньги я не могла бы окружить себя всеми удобствами, которые вы видите здесь. Я завела все это благодаря моим трудам и уменью вести дела.
— Вы купили все это на деньги, которые получили от распродажи вашего скота? — спросила Сильвена.
— Мой скот действительно доставляет мне выгоду, — отвечала Колетта, — но на какие деньги куплена земля, на которой он пасется? Не отгадаешь ли ты это, Катерина?
— Нет, тетушка, я этого никак не могу отгадать.
— Умеешь ли ты прясть, дитя мое?
— Я? Разумеется, тетушка, если бы в мои лета я не умела прясть, то была бы очень глупа.
— Умеешь ли ты прясть очень тонко?
— Д-да… И довольно тонко.
— Она у нас первая пряха, — с гордостью сказала Сильвена, — она умеет прясть все, что угодно.
