Кристине Нёстлингер - Конрад, или ребёнок из консервной банки
В метрике стояло:
Отец: Конрад Август Бартолотти
Мать: Берти Бартолотти
Дата рождения: 23.10.1967
Место рождения: не известно.
В свидетельстве о гражданстве было написано, что Конрад Бартолотти, сын Конрада Августа Бартолотти и Берти Бартолотти, — граждан Австрии.
В медицинской справке было засвидетельствовано, что Конраду Бартолотти были сделаны прививки против скарлатины, коклюша, кори, туберкулеза, тифа, дизентерии, столбняка и оспы.
А еще в конверте госпожа Бартолотти нашла карточку с зубчатыми краями из особенной, тисненной бумаги, на которой голубыми чернилами было красиво выведено:
Дорогие родители!
Вот исполнилось ваше горячее желание. Мы, производители, желаем Вам большого счастья и большой радости от вашего наследника.
Пусть он всегда дарит вам радость и оправдывает те надежды, которые вы возложили на него и на нашу фирму.
Наши фирма сделала все, чтобы обеспечит вас радостным, ласковым и способным наследником.
Теперь сделайте то, что зависит от вас!
У вас, наверно, не возникнет больших трудностей, потому что с нашими изделиями очень легко обращаться, за ними легко ухаживать, тем более, что в нашем технически совершенном конечном продукте нет природных изъянов.
Напоследок еще одна просьба!
Ваш наследник так сконструирован, что, кроме обычного ухода и заботы, потребует доброжелательности.
Просим об этом не забывать!
Радости и счастья в будущем желаем вам.
И снова та же самая подпись: «Гунберт», или «Гонберт», или «Монберт».
Семилетний мальчик, который, согласно метрике, звался Конрад Бартолотти, тем временем стучал зубами и весь покрылся мурашками.
— У тебя нет никакой одежды? — спросила госпожа Бартолотти.
— Мне сказано, что я получу одежду тут, — ответил Конрад.
Госпожа Бартолотти принесла из шкафа в прихожей свою толстую вязанную кофту и накинула её мальчику на плечи. Конрад перестал стучать зубами.
— Нам объяснили, — продолжил он, — что мода изменяется очень быстро. Каждый год носят что-то другое. Поэтому не имеет смысла предварительно обеспечивать нас одеждой. — Конрад взглянул на длинные рукава розовой кофты и спросил:
— Теперь такая мода для семилетних мальчиков?
— Нет, нет, — ответила госпожа Бартолотти. — Мальчики носят иные наряды. Это моя кофта. Я же ведь не знала…
— Что вы не знали? — спросил Конрад.
— Ну… что они пришлют тебя.
— Нас посылают только по заказам.
Госпоже Бартолотти показалось, что в голосе Конрада зазвучал укор.
— А, может, отдел сбыта перепутал адрес?
Теперь госпоже Бартолотти показалось, что голос Конрада погрустнел.
— Нет, нет, — быстро возразила она. — Отдел сбыта ничего не перепутал, конечно же, нет… только я не знала, что ты прибудешь сегодня, думала, что через неделю или две!
— А вы рады, что я уже тут, мама? — спросил Конрад.
Госпожа Бартолотти взглянула на него. «Ему надо, чтобы к нему относились доброжелательно, — подумала она. — Конечно, это каждому нужно! — размышляла далее госпожа Бартолотти, — он очень милый. Такой же милый, как Эгон и старая госпожа Маер, это уж несомненно. И милей, чем Михи, внук госпожи Маер, что тоже несомненно. И я когда-то, несомненно, его заказывала. А теперь он прибыл. И ему нужно, чтобы к нему относились доброжелательно!»
— Да, я очень рада, что ты уже тут, Конрад! — ответила госпожа Бартолотти.
Мальчик улыбнулся. Потом сказал, что, пока госпожа Бартолотти открывала банку, он немного утомился. Открывание банки отнимает много сил. И спросил, не мог бы он немного поспать, часа два-три. Так ему предписано. А то в нем может что-то испортиться.
Госпожа Бартолотти повела его в спальню. Она сгребла с кровати иллюстрированные журналы, газеты и любовный роман, забрала коробку с печеньем и конфетами. Потом смела с простыни крошки и взбила подушку.
Конрад лег в постель, госпожа Бартолотти укрыла его, и он сразу уснул. Впрочем, засыпая, сказал еще:
— Спокойной ночи, дорогая мамочка.
И тогда госпожа Бартолотти заметила, что мальчик ей действительно понравился.
Она опустила жалюзи, на цыпочках вышла из спальни и тихо закрыла дверь. Потом села в кресло-качалку и взяла из коробки толстую сигару. Сигара ей теперь была совершенно необходима — ею она успокаивала себе нервы. После того, как госпожа Бартолотти трижды глубоко затянулась дымом, перед её глазами пропала синяя дымка. А когда еще трижды затянулась, то вспомнила, что давно, когда еще она жила вместе с господином Бартолотти, ей и правда хотелось ребенка.
«Но я бы помнила, если бы заказала ребенка», — подумала госпожа Бартолотти.
— А разве ты помнила, когда заказала центнер кнопок? — спросила она сама себя.
И возмущено ответила:
— Но кнопка же — это не ребенок! Такого необычного заказа я бы не забыла!
— Тибетские молитвенные барабанчики еще необычнее детей, — возразила сама себе госпожа Бартолотти, — а ты же забыла, что заказала их!
Она еще долго спорила сама с собой. Наконец остановилась на том, что наследника заказал господин Бартолотти, который уже давно ушел от неё. Наверно, хотел сделать ей приятный сюрприз! Это растрогало её, потому что он никогда не делал ей приятных сюрпризов.
Когда она докурила сигару до маленького окурка, то еще вспомнила, как когда-то давно, много лет назад, господин Бартолотти недели три каждый день спрашивал, не пришла ли ему посылка.
— Так вот же она! — произнесла госпожа Бартолотти. — Он тогда ждал, что пришлют ребенка, да, да!
(Она, однако, ошибалась: господин Бартолотти ждал тогда книжку «Толкование снов в Древнем Египте», которая потом всё-таки пришла!)
Госпожа Бартолотти вытащила кошелек, портфель, кожаную сумку и пластмассовую коробку. В кошельке нашлось только несколько монет. В портфеле лежала тысяча шиллингов для оплаты квартиры. В кожаной сумке оказалось несколько серебряных монет по пятьдесят и несколько по двадцать пять — она собирала такие монеты. В пластмассовой коробке было четыре голубые ассигнации по тысячи шиллингов — деньги на черный день.
— А теперь у тебя действительно черный день, деточка моя, — сказала сама себе госпожа Бартолотти.
Она сняла халат, бросилась в ванную комнату, стянула с веревки джинсы и пуловер, и надела. Джинсы в поясе еще не высохли, а кроме того, были неглажены, измяты. Кольчатый пуловер тоже был неглаженый и растянутый.
«Когда я сверху надену шубу, — подумала госпожа Бартолотти, — то никто этого не заметит».
У госпожи Бартолотти имелась только одна шуба. Пушистая, из серого зайца. И хотя на улице было тепло, она набросила ее на себя.
— К заячьей шубе надо взять заячью шапку, — сказала она сама себе и надела на голову огромную шапку.
Потом запихала в сумку четыре ассигнации, отложенные на черный день, кошелек, кожаную сумку и пластмассовую коробку, заказала по телефону такси и вышла из дома.
Она велела водителю ехать «в город». Там, где жила госпожа Бартолотти, ехать «в город» означало ехать в центр, где были красивые, дорогие, модные магазины.
Было начало октября, следовательно, уже осень, но солнце грело словно летом. Если говорить точно, то в тени было двадцать градусов тепла. Госпожа Бартолотти потела в заячьей шубе, и люди с любопытством поглядывали на неё, удивляясь, что она так по-зимнему оделась. Впрочем, госпожа Бартолотти уже привыкла, что люди поглядывают на неё с интересом. Она почти всегда надевала на себя что-то такое, что людям казалось странным. Оно не подходило либо по времени года, либо по обстоятельствам. Например, госпожа Бартолотти могла прийти играть в теннис в черных штанах, а в оперу — в джинсах. В молочную лавку она ходила в длинном шелковом платье, а в кино — в альпинистских штанах.
— Ты хочешь побесить людей, — говорил ей аптекарь Эгон.
Но он ошибался. Госпожа Бартолотти не хотела никого бесить. Она просто брала из шкафа первое, что ей попадалось в руки. Но временами у неё появлялось желание нарядиться во что-то черное, а поскольку альпинистские штаны были приятного черного цвета, она и надевала их.
Госпожа Бартолотти час ходила по городу. За это время она истратила четыре тысячи шиллингов и накупила девять сумок детской одежды: трусов, носков, пуловеров, двое штанов, вельветовые и кожаные, ремень брючный и индийскую шелковую рубашку. Купила так же три пары туфель — розовых, с сиреневыми пряжками, тридцатого, тридцать первого и тридцать второго размера. Какая-нибудь пара и подойдет, рассуждала она. А еще купила чудесную шапку из голубой кожи, с вышитым золотыми и серебряными нитями узором и с золотым колокольчиком посередине. И курточку, сшитую из разноцветных кусочков.
Истратив столько денег, госпожа Бартолотти решила экономить. Она не взяла такси и пошла домой пешком, потому что трамвай не выносила. Идя мимо магазина игрушек, она спохватилась, что ребенку нужны игрушки, поэтому достала из сумки кошелек, вытащила из него деньги, предназначенные для квартплаты, и купила большую коробку строительных кубиков, медвежонка, книжку с картинками, прыгалку, пластмассовый пистолет, куклу, которая умела говорить «мама», паяца и танцора на ниточках.
