Миёко Мацутани - Малыш Таро
Оглянулся, видит — идут следом за ним два самурая. Один самый сильный в замке, по прозванию Дайрики Дзимпэй, другой всех лучше мечом владеет, Цуёно Цуётаро прозывается.
— Куда это вы? — спросил Малыш Таро.
Пожали презрительно плечами храбрые самураи.
— Ясное дело куда! На гору Убагаминэ, — говорят они.
— Ямамба грозится снести замок и людей погубить, а ей лепёшки подавай. Не будет ей никаких лепёшек!
— Мы решили расправиться с Ямамбой. Понял?
— Ага, — сказал Таро. — Но Ямамба с горы Убагаминэ пока ничего плохого нам не сделала. Так что, я думаю, можно ей и лепёшек снести.
— Замолчи, ты, козявка! Жди нас тут. Вот прикончим Ямамбу, на обратном пути съедим лепёшки. Как раз есть захотим…
И отважные самураи зашагали дальше в гору.
«Нет уж, я всё же понесу лепёшки», — решил Таро и, поправив тяжёлую ношу на спине, стал взбираться на тору. Княжеский замок казался уже величиной с фасолинку и вскоре вовсе исчез из виду. Малыш Таро был совсем один в глухих горах. Но ему не было ни страшно, ни одиноко. Он упорно карабкался вверх. И вдруг сильный порыв ветра чуть не сбил его с ног.
— Вот так ветер!
Пошатнулся Таро со своей ношей, ухватился за стоящее рядом дерево, стал ждать, когда ветер стихнет. Снова загремели горы и подул ветер во сто раз сильнее прежнего, шумно зашелестели листья на деревьях.
И тут он услышал жалобный крик:
— Ай! Помогите!
И два самурая кубарем скатились с горы. Они тяжело шлёпнулись недалеко от Таро и поначалу не могли и рта раскрыть.
— Ой! Что это с вами, Дайрики-сама?[2] Что случилось, Цуёно-сама?
— Ничего особенного! Просто туда пути нет.
— Хочешь жив остаться, возвращайся.
И, натыкаясь друг на друга, самураи побежали дальше, вниз с горы.
Таро с изумлением глядел на жалких беглецов. Такие заносчивые и спесивые всегда, а тут вон каковы!
«Что же делать? Нет, я всё же пойду дальше, ведь Ямамба просила лепёшек. Надо идти».
И Малыш Таро стал взбираться со своей ношей в гору.
Уж и дороги-то никакой не было, лишь узкая звериная тропа, по которой ходили медведи и олени, вилась меж скал. Иногда сверху падали камни и преграждали ему путь, но Таро вырос в горах, и его ничто не пугало. Потный и красный, как стручок перца, он продолжал свой путь.
К заходу солнца Таро добрался почти до самой вершины горы. Перед его глазами предстала пещера. У пещеры, что-то бормоча себе под нос, играл огромный младенец. Он хватал большие камни, подбрасывал их, радостно смеясь, и покрикивал: «Хэ-хэй!»
Глава четвёртая
Нетленная парча Ямамбы
Остановился Малыш Таро, вытер пот со лба, голову склонил в раздумье. «Кто же это? Дитя Ямамбы? Но ведь оно только вчера родилось и не может быть таким огромным…» — подумал он и закричал что было мочи:
— Эй! Я — Малыш Таро! Принёс лепёшек из замка. Не скажешь, где Ямамба?
— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — раздалось из пещеры. — Донгара! Иди-ка сюда, зачерпни воды гостю ноги вымыть.
— Сейчас!
Мальчик, которого назвали Донгара, поднялся и принёс Таро воды. Таро вымыл ноги и вошёл в пещеру. Там сидела Ямамба. Спутанная копна волос цветом была похожа на пеньку. Тёмно-рыжие глаза её искрились смехом.
— Спасибо, что пришёл. Я вчера сына родила, и очень захотелось мне лепёшек. Послала его сказать, чтоб лепёшек принесли, и всё волновалась, принесут ли.
— Вот как! Значит, дети Ямамбы такие огромные и сразу, как родятся, могут по небу летать?
— Ну да! Если подкинуть меня в небо, я тут же и полечу, — похвастал Донгара. — Да, я сильный. Хэ-хэй! Это я по крышам бегал и кричал: «Не станете слушать, что вам говорят, снесу замок и людей погублю!»
— Вот как! Значит, ты зря людей пугал. Ну-ка иди сюда. Вот тебе! Вот тебе! Не смей больше этого делать.
И Ямамба нашлёпала Донгара, а он, вырываясь из её рук, кричал:
— Этот замок и надо было снести с горы! Хэ-хэй! Только что два самурая были. Хотели расправиться с тобой. А я на них ветер нагнал и сдул с горы.
— Ну что за ребёнок! Если тебе силу некуда девать, пойди поймай медведя.
— Ладно!
Донгара выскочил из пещеры и сразу же вернулся, волоча за собой медведя. «Вот так силища!» — изумился Таро. А Ямамба как ни в чём не бывало сказала:
— А теперь вырежь жир с затылка медведя и свари суп сумаси.[3] Поедим супу с лепёшками. Не забудь бросить туда травы, что даёт силу. И Таро супу дай.
— Ладно! Таро, поможешь мне? — спросил Донгара.
— Помогу, — ответил Таро.
Донгара с помощью Таро палил воды в огромный котёл, с него ростом, разжёг огонь в очаге, и скоро суп был готов. Наелся Таро супу, спать захотел — глаза так и слипаются. Но тут Ямамба спросила:
— Таро! А что это у тебя выглядывает из-за пазухи?
— А! Это? Это Поющая тыква. Она умеет плясать.
И он легонько постучал по тыкве. Поющая тыква сразу же пустилась в пляс.
— Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
Пляшет тыква в воде.
Тярарин, тярарин.
В омуте вода темна…
— Вот здорово! Я тоже спляшу. Э-хэй! Э-хэй!
Донгара вскочил на большую скалу около очага и стал топать ногами. И скала загудела, как барабан:
— Дон-дон, до-дон-га-дон,
Дога-дога-дон…
— Это моя скала-барабан. Спляши и ты, Таро.
— Ладно.
Таро сразу расхотелось спать. Он вспрыгнул на скалу. Но сколько ни топал ногами, скала не издала ни звука.
— Ха-ха-ха! Ты ещё слаб для этой скалы. Пляши-ка лучше с тыквой.
— Вот жаль, сил не хватает.
Таро изо всех сил топал ногами, но скала молчала. Донгара громко засмеялся и затопал:
— Дон-дон, до-дон-га-дон,
Дога-дога-дон!
Тыква и Таро пустились в пляс под эту музыку. И казалось, что на горе, освещённой ярким пламенем очага, расцвёл красный цветок.
* * *Княжна целый день ждала Малыша Таро. Без Таро замок сразу опустел, словно никого в нём не было. Одной играть неинтересно.
— Няня! А когда Таро вернётся? — спросила она.
— Не знаю, — сердито ответила нянька.
Прошло десять дней.
— Няня, что же Таро так долго нет? — забеспокоилась княжна.
— Таро в горах вырос. Что ему сделается, горы ему родной дом. Гостит у Ямамбы, наверно.
— Тогда и я пойду к Ямамбе.
— Как можно! Съест тебя Ямамба вместе с косточками. У неё клыки изо рта торчат. Говорить и то страшно.
Ещё десять дней прошло.
— Княжна! Говорят, Таро Ямамба съела. Вот беда! — сказала нянька.
Не поверила княжна няньке, подумала: «Пойду-ка я на гору Убагаминэ, сама узнаю, правда ли это».
На следующее утро, когда ещё темно было, выскользнула она незаметно из замка, вскочила на лошадь и поскакала к горе Убагаминэ.
* * *А в это время Малыш Таро сидел подле Ямамбы и будто заворожённый смотрел, как Ямамба ткёт на станке парчу.
— Кикотан-пататон —
Стучит станок, и ткань плетётся.
Откуда ж ниточка берётся?
Кикотан-пататон,
Тон-тон-карари.
Ямамба ткала, а нитей на шпульках не было. Иногда только она протягивала руку к окрестным горам, покрытым разноцветными листьями: красными, жёлтыми, золотистыми, медными… Ага! Вот откуда она берёт свои нарядные нити! Из осенних лесов. Кикотан-пататон… — стучал станок, и сходила с него ослепительная парча. Таро и Донгара, забыв про свои шалости, молча любовались, чудесной тканью. Вскоре Ямамба закончила работу и сняла со станка прекрасную парчу.
— Малыш Таро! Ты хоть и маленький, а храбрый. Не побоялся, принёс мне лепёшек. И с сыном моим поиграл. Возьми в подарок эту парчу. «Нетленная парча» — зовётся она. Останется маленький кусочек, и снова будет её сколько хочешь. Такое это сокровище.
Удивился Таро, а потом воскликнул:
— Вот обрадуется княжна! А вы, бабушка, примите от меня Поющую тыкву.
Прищурилась Ямамба хитровато и сказала:
— Ну что ж, оставь пока свою тыкву, а как понадобится, приходи за ней. И когда худо будет, приходи… Донгара! Отнеси-ка Таро вниз!
— Не беспокойтесь, я и так дойду! — сказал Таро, но Донгара уже подставил ему спину:
— Э-хэй! Садись. Поехали!
Ухватился Таро за шею Донгара, засвистел ветер в ушах, и скоро оказались они у подножия горы. Взглянул Таро вниз и закричал:
— Княжна!.. Донгара, спустись-ка на землю.
Оставив коня у подножия горы, девочка шла пешком, и уже соломенные сандалии её протёрлись о камни. И вдруг с неба свалился Таро. Испугалась княжна, слова вымолвить не может.
— Ты жив, Таро! — прошептала она наконец. — Нянька сказала — тебя Ямамба съела…
