Галина Лебедева - Приключения Огуречной Лошадки
Кате очень захотелось в гости к Белке. Поддерживая Лошадку, она перелезла на два сука выше и сразу нащупала ногами маленькие сухие ступеньки, которые вели вверх по стволу дуба. Катя ухватилась за крошечные перильца, отполированные до блеска, и пошла вверх по винтовой лесенке. Следом за ней топала Лошадка.
На дощечке под кнопкой звонка было написано: «Профессор Хвостатов. Просьба с утра не беспокоить». В дупле было тепло. Топился камин, горели свечи, многократно отражаясь в чашках и рюмочках на длинных дубовых полках. От огня казались красными корешки книжных переплётов. В углу висели часы. Через каждые пять минут из окошечка высовывалась старушка с длинным носом и кивала головой, приговаривая: «И раз, и два, и три…», потом сердито грозила пальцем и пряталась, захлопнув дверцу.
Катя переступила порог, едва не задев за низкую притолоку. За нею — Огуречная Лошадка. Она аккуратно потопталась на коврике из еловых веточек, чтобы стряхнуть с копытцев пыль, и присела возле Катиной ноги слева, как это всегда делают хорошо воспитанные собаки.
Старый профессор Хвостатов поспешил к ним. Поредевшие кисточки на его ушах слегка покачивались. Он протянул Кате чёрненькую с блестящими коготками лапку:
— Милости прошу, гости дорогие!
Он почтительно пожал Катины пальчики. При этом он поклонился, и кисточки его ушей слегка мазнули Катю по носу. Так же учтиво поздоровался он и с Лошадкой. А Лошадка, будто только и делала что ходила по гостям, не растерялась. Она согнула передние ножки и поклонилась, как цирковая лошадь.
— Добрый день, господин Хвостатов! Как поживаете? Хорошая погода, не правда ли?
Профессор удивлённо улыбался, и Кате очень нравилось, что его рыжий, местами полинявший хвост изящно повиливает от избытка доброжелательности, а пышный лиловый бант на шее очень идёт к бордовой бархатной куртке.
— Будьте как дома! Проходите, усаживайтесь на диван, пожалуйста! Я, видите ли, занят. Я сочиняю музыку… я сейчас… — И он сел за фортепьяно. — Это будет… — Он немного помедлил, подыскивая слова. — Это будет песенка без слов из детского сна для одной солнечной струны и птичьего голоса. Можно в полной тишине, можно с оркестром кузнечиков. — И он засмеялся, показав свои острые редкие зубки.
И Катя вспомнила: ну конечно, именно эту мелодию выводил там, над полем, жаворонок.
Прибежала Белка. Захлопотала, захлопотала… Запахло самоваром, крепким чаем, пончиками и мёдом. И пока хозяйка носилась вокруг стола, Катя с Лошадкой сидели на плюшевом диване, тесно прижавшись друг к дружке, и рассматривали картинки в необыкновенных сказочных книжках, которые одну за другой снимал с полки хозяин и раскладывал перед ними на диване. Катя не дыша рассматривала прекрасных фей, принцев и ведьм. Стоило только подуть на папиросную бумагу, накрывавшую картинку, как они оживали.
Они были такие настоящие, что Катя слышала шелест шёлковых и парчовых одежд, вдыхала ароматы чудесных садов, различала голоса людей, птиц и зверей. Таких книг она ещё никогда не видела, хотя ей покупали отличные книжки в ярких лаковых переплётах.
— Это волшебные книги. Они ещё не написаны, — доверительным шепотом сообщил профессор Хвостатов. — Они ещё только зреют в умах писателей и художников. Это те книги, которые снятся им во сне. Правда, наутро они почти ничего не могут вспомнить.
— Почему? — огорчилась Катя.
— Потому, что в жизни волшебство трудно удержать, — грустно покачал головой профессор. — Всё ускользает, и мало кому это удаётся.
— Смотри, смотри! — зашептала вдруг Огуречная Лошадка. — Эта книга про меня!
Она вытащила из груды книг самую большую и толстую. На обложке была нарисована Огуречная Лошадка.
— «Удивительные приключения и весёлые похождения Огуречной Лошадки», — прочитала Катя.
Она с любопытством листала книгу, сдувая папиросную бумагу с оживающих картинок. Удивительное дело: на картинках она узнавала себя. Вот она верхом на Огуречной Лошадке летит над облаками. Вот они вместе сидят в высоких ромашках на лесной опушке. А вот они уже у Белок в их дупле пьют чай и весело смеются.
Лошадка рассматривала картинки через Катино плечо, и Катя чувствовала на щеке её лёгкое дыхание. Будто пахло свежими огурчиками.
— Листай дальше, — нетерпеливо шептала Лошадка. — Что там случиться с нами дальше?
Но дальше шли чистые листы.
— Нет-нет, друзья, новые страницы в этой книге появляются не раньше, чем с её героями происходит что-нибудь новенькое. Последняя страница в нашей книге будет о нашей с вами встрече.
Хвостатов осторожно закрыл книгу и поставил её на верхнюю полку.
Блестящий пузатый самовар занял почётное место посреди стола. Его окружили тарелочки с орехами, печеньем и вазочки с вареньем: и клубничным, и смородинным, и крыжовенным, и из бананов, и из лепестков роз, и из душистого горошка.
Катя тут же принялась всё пробовать, а профессор Хвостатов и Огуречная Лошадка уселись рядом и угощались рябиновой настойкой из маленькой чёрной бутылочки.
На огонёк прилетел Дятел. Он повесил на гвоздь свой красный картузик, одёрнул чёрную жилетку и протянул хозяйке букет ромашек. Потом подсел поближе к самовару и стал громко колоть сахар клювом.
— Помню, как мы учились в лесной школе, — поглядывал Дятел на профессора. — По художественному свисту у меня всегда были двойки.
— Зато на уроке труда ты лучше всех делал дырки в табуретках!
После чая Дятел выстукивал на краешке стола марш собственного сочинения, а профессор подыгрывал ему на фортепьяно. Кате очень понравился марш.
Стук-стук-стук! Бах-бах-бах! Тук-тук-тук! Блямс! Блямс! — отбивала Белочка ложкой по самовару.
Вдруг в потолок нервно забарабанили. Белки разом замерли, улыбки на их лицах погасли. Дятел тоже замер, вытянув нос.
— Соседи, — виновато сказал профессор. — Две вороны. Им рано вставать на работу.
Дятел откланялся и молча нырнул из дупла в сумерки. Тут только Катя увидела, что наступает ночь, и месяц встаёт из-за леса, и коростель скрипит во ржи.
— Скорее домой!
* * *
Утром Катя быстро съела яичко, выпила какао и, чмокнув бабушку в щёчку, побежала гулять.
— Как позову, чтоб сразу же домой, — строго наказала бабушка. — Чтоб я тебя по всем дворам не искала!
— Ладно! — крикнула Катя, запирая калитку.
Она сорвала травинку, и петушиный крик взлетел над посёлком. Из пыльных лопухов в канаве поднялась голова Огуречной Лошадки.
— С добрым утром! — зевнула она.
Катя засмеялась, глядя, как она старательно катается по росистой траве. Когда бока Огуречной Лошадки стали чистыми и блестящими, а хвостик весело вздёрнулся вверх, Катя уселась на неё верхом.
— Поскачем! Полетим! Понесёмся! — крикнула Катя.
— Давай лучше сегодня никуда не поскачем, а полежим в тенёчке, — попросила Огуречная Лошадка.
— А как же чудеса? Сама же обещала, что всё время будут чудеса, а теперь в тенёчек?
— Совсем не обязательно летать, чтобы были чудеса, — зевая, ответила Лошадка. — Можно просто растянуться в траве и смотреть в небо. Меня всю ночь кусали комары… я не выспалась.
Они улеглись рядышком на травке, и Катя стала прилежно смотреть на облака. Лошадка, положив голову Кате на колени, уснула.
Сначала всё было обыкновенно: облака как облака. Потом они превратились в бело-розовых овец. Их гнал совсем седой старик верхом на ослике. Потом пришёл караван белых верблюдов. На их горбах сидели погонщики в чалмах и лёгких покрывалах. Они лизали эскимо на палочках.
Вслед за ними, тяжело раздувая серые бока, спешил огромный слон. Он торопился, лёгкая попона развевалась на ветру. Он свивал в кольцо и снова разворачивал тёмный хобот. И сразу побежало, сгрудилось овечье стадо. Старик на ослике затерялся среди овец. Столпились и закружились на месте верблюды. Отнимая у ветра свои лёгкие одежды, склонились к их шеям погонщики. И слон, раздуваясь на глазах, закрыл всех своим огромным сизым брюхом. Вскинув хобот, он затрубил, затопал — рёв и гул докатились до земли.
Верблюды побежали. Из тюков на их спинах посыпались, сверкая, жемчужины. Они сыпались на поляну, барабанили по лопухам, по стволам деревьев, прыгали по дорожке и, едва коснувшись земли, превращались в градины и дождевые капли. Но дождь, едва начавшись, прошёл стороной.
Катя, обняв Лошадку, сидела под деревом и не верила своим глазам: ведь только что всё было волшебной восточной сказкой и вдруг превратилось в грозу. Она хотела спросить у Лошадки, как это всё получилось, но та спала, уткнувшись носом в Катины коленки. Катя сидела не шевелясь, чтобы не разбудить её, и осторожно оглядывалась. Лошадка сказала, что чудеса — везде, просто надо уметь видеть.
