Жаклин Уилсон - Четверо детей и чудище
— Нет, не надо. Мне уже спать пора.
— Это правда. Ночь на дворе. — Мама помолчала. — Вряд ли бы у нас получилось, Роз, даже если б папа и вернулся, — очень мягко сказала она. — Он изменился. Да и я тоже. Знаю, вам с Робсом бы этого хотелось, но боюсь, это невозможно.
— Это возможно , мам, — сказала я. — Послушай меня: знаю, похоже на бред, но я могу это наколдовать. Точнее, кое-кто может — волшебное существо. Помнишь псаммиада из «Пятерых детей и чудища»?
— Я эту книгу обожала. В твоем возрасте одна из моих любимых была, — сказала мама. — Я, кстати, думаю писать по ней курсовую по детской литературе.
— Так вот, псаммиад на самом деле существует! Мы его нашли в песчаной яме в Оксшоттском лесу, только ты никому не говори, — зашептала я в телефон.
— Что-что? Извини, детка, здесь так шумно, я ничего не слышу.
— Мы почти каждый день ходим к псаммиаду, и он исполняет наши желания, и я… я подумала, о чем бы ты у него попросила.
— Какая замечательная игра. — Мама явно не поверила ни одному моему слову. — Ладно, желаю вам с Робсом классных каникул, а себе отличной учебы в летней школе.
— Не особо интересное желание, мам!
— Так это ты у нас главная по фантазиям, а не я. Мне пора, а ты давай ложись спать. Спокойной ночи, Роз. Люблю тебя. — Она почмокала в трубку.
— И я тебя люблю, мам, — сказала я и тоже почмокала. Потом все отключилось.
Шлёпа вылупилась на меня и скорчила рожу:
— Фу, что еще за сюси-пуси? Ты же с мамой говоришь, а не с парнем своим.
— Она не поверила про псаммиада, — сказала я.
— Вот странно-то! — сыронизировала Шлёпа.
— Она говорит, что не хочет, чтобы папа вернулся, — сказала я. — Считает, у них ничего не получится. Может, и так. Он твою маму больше любит — это же видно. Трудно это — про такие важные вещи желать, можно здорово напортачить. И кстати, очередь все равно не моя, а Робби.
— Пусть пожелает Марвела О’Кэя до смерти напугать. Вот будет умора! — засмеялась Шлёпа.
Бедняге Робби той ночью снились кошмары, он снова кричал во сне. Я побежала к нему, но папа меня опередил.
Папа, стараясь утешить, лег с ним рядом, но Робс свернулся в комок, глаза не открывал и не разговаривал с ним.
— Ну что ты, сынок. Выговорись, расскажи, что в твоей головешке творится. Тогда я смогу тебе помочь, — зашептал папа. Он начинал терять терпение. — Бога ради, Робби. Хватит уже дрожать. Да что с тобой такое?
Робби не отвечал, в его голове кругами носились крысы и гремел страшный мутантский голос. Моди села в кроватке, сна ни в одном глазу.
— Играть! — Она встала и давай скакать.
— Спать! — строго сказала Элис, взяла ее на руки и унесла к себе.
Еще долго после того, как папа тоже ушел, мы слышали, как Моди поет и хихикает. Она снова и снова пела свою песенку: «Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай!» Элис и папа устало упрашивали ее не шуметь и спать скорее.
Я осталась с Робби, легла к нему под бочок, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Было довольно неудобно, тем более что он притащил в кровать пол своего зверинца.
— Засыпай, Робс. Я все плохие сны прогоню. А завтра уговорим папу с Элис пойти в лес, и как раз твоя очередь желание загадывать. Ты уже придумал, что у псаммиада попросишь? Можешь все что угодно придумать. Мы ведь пожелали, чтобы папа не замечал волшебства, так что сердиться он не будет.
— Вот бы у нас вообще не было папы, — пробормотал Робби.
— Эй, а ну-ка прекрати! — цыкнула я.
— Я его больше не люблю, — сказал Робби.
— Что за глупости. Конечно, любишь.
— Нет, не люблю. И он меня тоже не любит.
— А вот и любит. Конечно, он тебя любит. Ты же его сын.
— А чего он злится, если мне страшно и тошнит… Роз?
— Чего?
— Как думаешь, папа из-за меня нас бросил? — шепотом спросил Робби. — Потому что я ему надоел?
— Ну ты что! Ты тут ни при чем, и я тоже. Просто ему мама надоела, теперь он Элис любит. — Я крепко обняла брата. — Хорош из-за всяких глупостей переживать. Давай лучше придумывай суперклассное желание на завтра.
Глава 10
На следующий день мы чуть было не остались без пикника. Почти все утро шел дождь.
— Ну какой лес, когда льет как из ведра, — сказал папа.
— Если честно, надоели мне эти пикники, — сказала Элис. — Столько возни.
Мы со Шлёпой и Робби просили и умоляли, особенно когда около полудня дождь перестал, но папа с Элис — ноль внимания. К счастью, у нас был маленький союзник, перед которым было невозможно устоять.
— Пикник? — сказала Моди. — Пикник в лесу! Да, да, да!
— Опять? — испугалась Элис.
— Опять! Опять! Опять! — сказала Моди и запрыгала.
— А что, можно брезентовую подстилку взять, — задумался папа. — А еду я сам приготовлю, Элис.
Он крупно нарезал французский багет, прихватил три вида сыра, несколько груш и бананов из вазы с фруктами и пачку шоколадного печенья из шкафчика, а в пакет со льдом в сумке-термосе сунул большую упаковку фруктового льда.
— Готово! — победно сообщил он.
Не такой гурманский пикник, как у Элис, но все равно очень вкусный. Элис ни за что не хотела давать Моди мороженое — завела песню насчет красителей и консервантов. Но солнце стало припекать, а Моди с такой мольбой смотрела на нее своими глазищами, что ей пришлось уступить. Моди облизывала мороженое и довольно хлюпала, мордочка у нее стала вся оранжевая, даже уши, потому что она все время поворачивала голову и с тоской смотрела на песчаную яму.
— Бизьянка, скорей! — сказала она.
— Мы пойдем в песок, поиграем с Моди в обезьянку, — сказала Шлёпа.
— До чего же странные у вас игры, — сказала Элис. — Ладно, только никуда не уходите — обещаете?
— Да не волнуйся, мам. Никуда мы больше не уйдем, — сказала Шлёпа. — Пошли, Моди, выкопаем в песке ямку, ага?
Мы все вместе подошли к яме, Моди радостного запрыгала.
— Твоя очередь, Робби, не забыл? — сказала я.
— Нет моя, моя, моя! — закричала Моди.
Мы все уставились на нее.
— Ну… Моди и правда еще не загадывала, но она же еще маленькая, нет? — с сомнением сказала я. — Вдруг она пожелает какую-нибудь дичь и начнется бардак?
— К бардаку нам не привыкать! — отозвалась Шлёпа. Она поковырялась в песке и нашла псаммиадову лапу. — Ага! Вот вы где! Вылезайте-ка, мистер Псаммиадик! — Она принялась его вытаскивать.
— Аккуратнее! — воскликнул Робби.
— Да уж, было бы неплохо, — сердито сказал псаммиад. Он выбрался из песка и отряхнулся. Потом от души зевнул, продемонстрировав ярко-розовый рот с кучей острых маленьких зубов. — А я так хорошо спал. Нет, надо было явиться и разбудить!
— А мы хотим еще желание, — сказала Шлёпа. — Давай, Моди!
Моди на коленках поползла по песку, счастливо улыбаясь.
— Привет, бизьянка! — сказала она.
— Возможно, при плохом освещении я и напоминаю примата, однако ж я принадлежу к совершенно иному виду, — сказал псаммиад. — Батюшки! Я последний представитель своего вида, и боюсь, долго мне не продержаться, если вы, дети, так будете меня изводить.
— Смешная бизьянка, — любовно сказала Моди, явно не поняв ни единого слова. Она потянулась погладить его.
— Осторожней! — цыкнул на нее псаммиад.
Элис не удалось толком отмыть малышку от мороженого, и Моди была липковата.
— Милая бизьянка. Смешная бизьянка. Модина бизьянка, — и она аккуратно присела рядом с ним на корточки — так, чтобы его не касаться. — Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай! — пропела ему Моди.
Псаммиадовы глаза-стебельки повернулись.
— Моди вам поет свою песенку, — сказала я.
— Это я слышу, — сказал псаммиад.
— Загадывай желание, Моди! — поторопила Шлёпа.
— Хочу людей, — сказала Моди.
— Каких еще людей? — не поняла Шлёпа.
— Джека, и Джилл, и Полли, и Сьюки, и смешного котика, и щенка, и коровку, и чайник с тарелкой, и розы, и веночки[24], — перечислила Моди.
— Но они же не настоящие. Это просто глупые детские песенки, — сказала Шлёпа. — Нельзя такое желать!
— Отчего же, — сказал псаммиад. Он напыжился и раздувался до тех пор, пока не превратился в большой мохнатый шар, а потом резко сдулся, приняв обычный вид. Он повертел глазами по сторонам, потом дернулся, услышав вдалеке собачий лай, и мигом зарылся обратно в песок, шустро орудуя всеми четырьмя лапами.
А мы во все глаза уставились на самую странную компанию, которую нам доводилось видеть. Коричневый с белым терьерчик носился кругами как оглашенный — видать, учуял псаммиада. Пес принялся копать, но Робби поймал его и не отпускал.
— Нет! Плохая собака! Оставь псаммиада в покое, — сказал Робби.
Пес начал лаять — теперь он нацелился на кота в красном смокинге и синих брюках. Кот сидел на кочке, прижимая подбородком к плечу маленькую скрипочку. Он вовсю наяривал смычком, а чудная жестяная тарелка с чайником, взявшись за жестяные руки, выделывали коленца под музыку. Из-за деревьев прискакала большая бурая корова и замычала в такт. Она то и дело вытягивала шею и задирала голову в небо.
