Ольга Батлер - Тринкет
Джордж почувствовал себя в безопасности, только когда выскочил из Кривого закоулка.
— Снова я здесь, — замедлив шаг, сказал мальчик сам себе и в отчаянии ударил кулаком по ладони.
Он шел по абсолютно чужому городу, название которого ему до сих пор было неизвестно. По ночам здесь бывало страшно — полыхало зарево над замком, потом оно перекидывалось через крепостную стену и вспыхивало с утроенной силой в одном из городских переулков. Раздавались крики, звон пожарного колокола.
Но утром город был похож на другие маленькие городки: люди спешили по своим делам на допотопных автомобильчиках или бричках. Казалось, они привыкли жить рядом с этим повторяющимся несчастьем. Только если вглядеться в глаза, можно было заметить глубоко спрятанный страх.
— Что тебе нужно, в конце концов?
Мальчик прикрылся руками, и не от дождя — это знакомый голубь снова пролетел так близко, что задел его. Джордж отпрыгнул в сторону, но краем глаза заметил, что к птичьей лапке была привязана какая-то записка. Он подманил голубя поближе и вытащил из-под неумело завязанной нитки клочок бумаги. Это было послание от Брэнды! Сестра жива, обрадовался мальчик. Ее рисунок — знак, что все закончится хорошо, и в один прекрасный день все Скидморы снова будут вместе.
Цокая копытами, мимо Джорджа промчалось нечто высокое, грибообразное. Так показалось сквозь дождь. На самом деле это проехал двухэтажный омнибус: не обычный автобус, и даже не «рутмастер» с открытой подножкой, а их прадедушка, старинный экипаж, запряженный парой крепеньких лошадей. Прямо не город — музей под открытым небом здесь находился.
Омнибус был набит битком: пассажирами, их поклажей, предназначенной для продажи на рынке. На втором ярусе крыши не было, люди стояли, держась за поручни, под своими черными зонтами. Зонт был прижат к зонту — вместе они и придавали экипажу вид гриба.
Экипаж проехал немного и остановился, поджидая замотанную в шаль тетку в широкой пышной юбке. Она вперевалку заторопилась к нему с двумя корзинами, из которых раздавался громкий писк, но тут ее окатил водой из лужи другой конный экипаж. Тетка принялась трясти юбкой и ругаться, одна из ее корзин перевернулась, оттуда выскочили цыплята. Женщина истошно закричала, и двое пассажиров бросились ей на помощь — отлавливать желтеньких беглецов.
Воспользовавшись этой заминкой, кондуктор омнибуса собрался покормить лошадей. Он повесил на оглобли по мешку. Из одного просыпались овсяные зернышки.
— Можно, я подберу несколько, — спросил Джордж. — Тут голубь есть просит.
— Ага, это письмо тебя дожидается, — заметил веселый кондуктор.
— Не вижу никакого письма.
— Не спорь, почтовые голуби свою работу знают, — сказал мужчина, набирая щедрую пригоршню зерен.
Голубь набросился на овес, как будто неделю ничего не клевал. И опять случилось то же, что прежде — Джордж стал слышать, вернее, читать чье-то послание. «Детям с Кленовой улицы. Второй спуск осьминога, дальше вам покажут», — говорилось в нем.
Какими путями письмо проникло в его голову? — не через глаза, не через уши. Телепатия, наконец-то подобралось подходящее слово. Джордж начал догадываться о прямой связи между кормлением птиц и получением письма.
Голубь залетал перед мальчиком, показывая путь. Джордж последовал за птицей и скоро вышел на покрытую деревянными досками дорогу. Второй спуск Осьминога — ну и название. Он привык, что бывают всякие Садовые Линии, Парковые проезды, Главные Улицы, они есть в каждом городе.
Однажды он вместе с отцом смеялся над улицей Дубовая Аллея, которая была всего пятнадцать метров в длину и полтора в ширину. После этого они придумали игру, как давать имена улицам. В одну колонку писали названия разных деревьев, во вторую — слова «улица, проезд, линии, проспект, аллея». И тасовали их наугад. Наверное, те, кто настоящим улицам имена присваивает, поступают точно так.
Но Второй спуск Осьминога не укладывался ни в какую таблицу с колонками. Сколько их всего тут, этих спусков?
Голубь закружился возле дома с круглыми окнами, к стене которого была мраморная доска с цветочным орнаментом. Мальчик робко постучал в зеленую дверь. Никто не открыл, ни одна занавеска не шелохнулась внутри. На всякий случай Джордж приподнял засыпанный сухими листьями коврик у двери, его родители всегда оставляли там запасной ключ. Он не ошибся — ключ лежал и здесь.
Глава двадцатая
На втором спуске Осьминога
Мальчик занес ногу, чтобы переступить через порог, и ему показалось, что дом качнулся. До чего же заброшенным был он внутри, как будто в нем не жили несколько лет. Одно из окон маленькие пауки так плотно оплели паутиной, что мухам и комарам был наглухо закрыт путь в комнату. На кухне торчала водопроводная труба, из нее капала вода. А в углу, где в доме Скидморов стояла этажерка с кулинарными книгами, располагались всякие приборы со стрелками и рация, — как в рубке корабля, — и валялся раскрытый навигационный журнал.
На стене висел телефонный аппарат. Джордж снял трубку, но гудков не услышал — поврежденную мышами линию так и не починили.
Мальчик побежал наверх, попал в спальню с двухъярусной кроватью, забрался по лесенке на второй ярус:
— Ничего себе!
После всех случившихся чудес и странностей — что еще могло его удивить?
Перед ним открылся забросанный цветными подушками целый этаж, и Джордж увидел огромного спящего кота. Тот явно собирался проснуться — сладко потягивался, распускал веером когти, не открывая глаз. Наконец он встал, подошел к окну, и Джордж подумал, что по ошибке принял человека за кота. Но второго взгляда хватило, чтобы узнать знакомую фигуру.
Да-да. У окна стоял тот самый господин, который — великий маг «с ассистенткой Ав», он же — мороженщик, он же — декламатор стихов и исполнитель песен, изобретатель закона тяготения, магистр превращений и исчезновений.
— Господин Кот, — окликнул его Джордж.
— Слушаю вас, — вальяжно ответил тот.
— Я пришел.
— Это очевидно. Но, прошу прощения, разве мы знакомы?
Джордж потерял дар речи.
— Ладно, молодой мистер, заходи, — пригласил Кот, насладившись его замешательством. — Сейчас поговорим, только подожди немного, прилив начинается.
Какой такой прилив?
Из круглого окна открывался неожиданный и прекрасный вид на море. Между домом и морем не было ни соседских крыш, ни лавок, торгующих только что пойманными моллюсками, ни автомобильных дорог — ничто не портило красоты. Да и само море было на удивление свободным от лодок и кораблей.
— Хорошо иметь свой собственный кусок морского пейзажа, — сказал Кот.
— Да, — ответил Джордж, вспомнив отца и его мечты.
Вода тем временем прибывала — действительно, настал час морского прилива.
— Мое любимое время дня, — сказал Кот, расслабленно положив обе ладони на стекло. — Лина-Лина, что за балерина, — застучал он по нему.
Море поднималось все выше, дошло до окон, и не остановилось.
Это как наводнение в Корнуолле, мелькнуло в голове у Джорджа. Но Кот не запаниковал. Судя по всему, здесь такое происходило ежедневно.
Когда вода закрыла весь вид из окна, мимо, словно в аквариуме, поплыли рыбы. Среди них были маленькие и красные с разноцветными хохолками всех цветов. Но попадались настоящие морские чудовища, с чешуей, как броня, и хищно раскрытыми ртами. Одно такое ткнулось губами в стекло, посмотрело в комнату и беззвучно сказало: «Как бы до вас добраться». Кот тоже следил за рыбами и скреб рукой по стеклу — он сам был не прочь их поймать.
Коты могут часами сидеть у аквариума. Неужели забыл про Джорджа? Или опять комедию ломает, как будто голубя не он отправил.
— Гм-гм, — напомнил о своем присутствии Джордж.
— Внимательно слушаю, молодой мистер, — не оборачиваясь, сказал Кот. Он присел к столу и быстро запечатал на шумной машинке.
Заглянув через его плечо, Джордж обнаружил на листе бесконечную строчку-«колоколоколоколоколокол».
— Вы по какому вопросу? — спросил толстяк.
— Все по тому же, — ответил Джордж.
— Зря ко мне обращаетесь, я больше не играю, — недружелюбно сказал Кот и огляделся по сторонам. Что-то его пугало.
Он приблизил своё усатое лицо к самому уху Джорджа:
— Пш-пш-пш.
— Что? — переспросил Джордж.
— Пш-пш-пш, — опять прошипел Кот в самое ухо, пощекотав его усами. — Пройдемте-ка на кухню, здесь слишком… официально.
Он запер дверь своего кабинета с табличкой «Гл. Пр.» и провел мальчика вниз — по подушкам, через второй этаж кровати, вниз по деревянной лесенке, и снова вниз.
Дом вздыхал и раскачивался, словно готов был рухнуть хоть сейчас. Скрипели дряхлые двери и рамы, гудела водопроводная труба. И в то же время пахло вкусной едой. На кухне пыхтели кастрюли, шипели сковородки. Джордж увидел Августину в переднике: принцесса помешивала деревянной лопаточкой соус, и по спине ее было видно — она знала, что мальчик здесь.
