Алена Бессонова - Весёлые и грустные сказки обо всём на свете…
– Может, не будешь так много есть, Зёрнышко? – волновалась Ряба. – Скоро Лисий день, а ты самый крупный из птенцов. Лиса, точно тебя приметит. Отнимет!
– Что за Лисий день? – удивился Зёрнышко, поклёвывая червячков.
– Есть в курятнике страшный день, когда лиса приходит за нашими детками, – всплакнула курочка Ряба. – У каждой курочки по цыплёночку забирает. Если не даём, без разбору хватает, может со злости всех забрать. Не выделяйся, Зёрнышко, ты у меня один. Если лиса тебя заберёт, я от горя умру!
– Не бойся, мамочка, пусть только явится, – уверенно сказал Зёрнышко. – Вмиг отважу в чужие курятники лазить!
Аппетит у рябиного сына был отличный,
Рос птенец не по дням, а по часам. В курятнике начали роптать:
– Ряба! – кричали куры. – Куда ты его откармливаешь! Скоро никому места не хватит. Он и один здесь умещаться не сможет. Наши детки по стеночкам жмутся!
Ряба, как могла, кур уговаривала:
– Потерпите, подруженьки! Пусть немного подрастёт, возмужает!
За спорами да разговорами не заметили, как Лисий день пришёл.
Лиса по-хозяйски вошла в курятник, ногой притопнула, визгливым голосом прикрикнула:
– Ну-ка, куры, тихо! Разгалделись! Тащи по цыплёнку от каждой курицы, пока добрая! Сами в мешок укладывайте, разленилась я!
Лиса поискала глазами место, где ей прилечь отдохнуть. Неожиданно увидела сынка курочки Рябы:
– Ой! – воскликнула Лиса от удивления. – Этого здоровенного в первую очередь положите. Его на три дня хватит пообедать!
– Матушка Лиса! – взмолилась курочка Ряба, – не отнимай моего сыночка! Он у меня единственный!
– В котёл тебя, в котёл! – зашипел из всех щелей ветер Сквознячок. – Давно старика со старухой подговариваю сварить из тебя щи!
– Прав Сквозняк! – обрадовалась Лиса – Ты тоже, курица, в мешок полезай! Дед с бабкой не съели, я съем!
– Кто тут мою матушку обижает? – громко спросил Зёрнышко.
Спросил, и, не дожидаясь ответа, начал расправлять крылья. Тут-то все в курятнике от удивления застыли, будто окаменели. Крылья Зёрнышка заполнили весь курятник от стенки до стенки. Гордо вскинутый клюв грозно поблескивал в луче солнца. Два зорких глаза, как льдинки, смотрели на ошалевшую лису.
– Орёл! – прошептала лиса, от страха усаживаясь на собственный хвост.
– Орёл! – загалдели куры, и бросились вон из курятника.
– Орёл! – зашипел ветер Сквознячок, уползая обратно в щель.
– Я орёл! – строго сказала птица. – Эта курица… – Зёрнышко с нежностью посмотрел на Рябу, – мать орла!
Не успела лиса очухаться, Зёрнышко схватил её острыми когтями и взмыл в небо. Хищница от страха извивалась, как змея, визжала, как поросёнок. Орёл взлетел высоко за облака, так высоко, что солнце стало обжигать ему крылья. Тогда, пролетая над рекой, Зёрнышко разжал когти, бросил хищницу в воду:
– Запомни, рыжая! – крикнул вслед ей Зёрнышко – Курочка Ряба – мать орла! Остальные куры – мои братья и сестры! Ещё раз сунешься в курятник, брошу на скалы!
– Ну вот, а ты плакала, курочка Ряба! – весело пропел Ветер Перемен. – Какого красивого сильного и умного сына вырастила, загляденье!
О странствующем альбатросе по имени УР
– Какой бездарный памятник, – проскрипел Ветер Сквознячок. – И кому? Безмозглой птице! Альбатросу!
– Отчего уж такой бездарный? – пролетая, спросил Ветер Перемен. – Хороший памятник славной, героической птице. Ты, Сквозняк, как всегда сплетни разносишь, дрязги устраиваешь. Что ты знаешь об этой птице?
– Знаю – жрёт много. Крыльями не машет, ленится, – Сквозняк криво улыбнулся. – На тебе, Ветер, катается, как на лошади. Тебе не обидно быть у альбатроса средством передвижения?
– Помогать птицам летать – моя работа, моё призвание, – Ветер Перемен с нежность посмотрел на памятник альбатросу. – Помогать летать такому странствующему альбатросу, как Ур, ещё и почётно…
– Почётно?! – скривился Сквозняк. – Сколько килограммов почёта он вывалил на твои плечи, Ветер Перемен? После такого почёта – помёта, наверное, долго дурно пахнет!
– Когда я законопачу тебя в старую морскую бочку с тухлой рыбой, ты тоже будешь долго дурно пахнуть, – вскипел Ветер Перемен.
– Эй – ей, Ветры, как не стыдно ссориться?! – вмешалось в разговор дождевое Облако. – Освежу сейчас водичкой, поостынете немножко. Не связывайся с ним, Ветер Перемен, скользкий он. Лучше расскажи мне и моим подружкам, кучевым облакам, об альбатросе Уре. Слышала я что-то, но так как-то всё вокруг да около, точно никто ничего не знает. Нам очень интересно, расскажи!
– Я, пожалуй, полечу. Вам интересно, а мне нет, – проворчал Сквозняк, кашлянул и удалился.
– Как хорошо, что он ушёл Сквознячок – соплячёк, – вздохнуло кучевое Облако. – Рассказывай, Ветер, рассказывай!
Долго уговаривать Ветра Перемен не пришлось – ему и самому хотелось вспомнить ещё раз ту давнюю историю.
– Этот день для Ура был самым счастливым и самым несчастным, – Ветер прикрыл глаза и ушёл в свои воспоминания.
Да, этот день для альбатроса Ура был самым счастливым и самым несчастным. Утром его подружка, по имени Айя, первый раз снесла яичко. Альбатросы долго не несут яйца. Начинают только тогда, когда им исполнится восемь-десять лет. Срок для птиц немалый. В кладке всегда только одно яйцо. Птица садится на яйцо, греет его теплом своего тела. Сидят птицы неотлучно месяца три-четыре. Ни при каких условиях яйцо не должно остыть, иначе оно просто протухнет и птенец на свет не появится. И это тоже не всё. Как только малая птичка вылупится, её нужно выкормить. Процесс долгий, кропотливый. Месяцев десять родители кормят своё прожорливое чадо.
– Завтра я сяду на яйцо, – сказала Айя альбатросу Уру. – Сегодня последний раз хочу полетать вместе с тобой над океаном. Позволь мне, Ур! Хочу покататься на волне, взлететь в синее небо, рассказать подружкам – облакам о нашей будущей детке, попрощаться с Ветром. Позволь мне, Ур!
Айя так жалобно просила, что Ур не смог ей отказать.
– Кто посмотрит за яйцом? – спросил Ур.
– Я договорилась с соседкой из ближнего гнезда. Полетели.
Альбатрос – странная птица. Тело небольшое, а крылья огромные. Нет больше таких крыльев ни у одной из летающих в мире птиц. Уйти в полёт альбатросы могут с гребня волны или берегового утёса. Летать им всегда помогает ветер. Сутками парят птицы в штормовом небе. Вода и ветер – вечные спутники альбатросов. Айя любила летать. Её белые крылья с черными перьями на концах сверкали на солнце. Она смеялась от счастья, задевая клювом волну. Потом разворачивалась к ветру и вновь, не шелохнув крыльями, взмывала ввысь. Там Айя перелетала с одного облака на другое, делилась своей радостью о будущей детке.
– Ур, Ур, Ур! – нёсся ликующий клёкот из облаков.
– Айя, Айя, Айя! – вторил ему альбатрос. – Айя, как мы назовём свою дочку?
– Мы назовём её Ирри, Ирри, Ирри!
– Если это будет сын?
– Нет, Ур, у нас обязательно будет дочка! – смеялась Айя. – Смотри, Ур! Какая красивая яхта под нами. Надо её лучше рассмотреть!
Ур увидел, как на яхте с белыми парусами и двумя синими полосами на бортах мужчина в красной бейсболке заправил стрелу в лук. Натянул тетиву.
– Берегись моя люби-и-и-айя-айя-айя! Айя! – неистово закричал Ур.
Он не успел.
Стрела попала Айе в сердце. Птица умерла мгновенно. Только эхо не хотело понять, что Айи больше нет. Оно носило и носило в облаках её смех.
Мужчина повторно натянул тетиву и направил стрелу в сторону Ура.
– Это хорошо! – подумал альбатрос. – Там, на дне океана, мы будем вместе!
Альбатрос Ур летел прямо на стрелу. Расстояние между человеком и птицей сокращалось. Ур видел глаза человека, убившего его Айю.
Человек не выдержал взгляда птицы, опустил лук.
Ур ещё долго кружил над яхтой. Он ждал.
– Стреляй! Стреляй быстрее, негодяй! – кричал альбатрос.
Яхта резко изменила курс, пошла к берегу. Ур закрыл глаза, сложил крылья и пошёл камнем вниз.
– Яйцо! Ты забыл о яйце! – закричал Ветер Перемен, подхватывая птицу. – Если ты умрёшь – умрёт твой птенец. Некому будет его высиживать!
Сквозь рёв плачущих волн, вой штормового ветра альбатрос услышал голос Ветра Перемен. Он открыл глаза, медленно расправил крылья и полетел в направлении Птичьего острова. Туда, где было его гнездо.
Ур сам сел на яйцо. Через три месяца из него вылупился птенец. Это была дочка, точно такая же беленькая хохотушка, как её мать. Ур назвал её Ирри. Маленькая Ирри имела презабавный вид. Она походила на белый, мохнатый клубок шерсти, величиной с хорошего индюка. Такой облик ей придавала тёплая шубка из белого густейшего длинного пуха. Из клубка торчала голова с большими черными глазами и солидным, не по возрасту, оранжево-красным клювом с крючком на конце. Ур внимательно разглядел Ирри.
– Ну что же, вполне взрослый клюв и такие же лапы! – удовлетворённо хмыкнул альбатрос. – Крылышки маловаты. Ничего, время есть, подрастут! Ты бы понравилась Айе, детка!
