Александр Волков - Урфин Джюс и его деревянные солдаты
С владычеством Урфина Джюса в стране Мигунов было покончено.
Над головами наместника и капрала поднялись тяжелые камни
— Не надо, — сказал Страшила. — Мы будем судить их.
А Энкин Флед, дрожащий, упал на колени.
— Там… в этом вашем ультиматуме… сказано… — запинаясь, бормотал он. — Если сдамся… десять лет… мостить дороги… Я сдаюсь… Сдаюсь!
— Презренный предатель! — сказал Дин Гиор. — Ты дважды изменник! Первый раз ты изменил своему народу, когда пошел на службу к тирану. А второй раз сегодня — когда после честной битвы замыслил подлое убийство безоружных людей. Я думаю, ты не отделаешься мощением дорог. Увести пленников.
И их увели.
Тем временем Элли со слезами на глазах хлопотала около безжизненного Дровосека. Она, впрочем, не впала в отчаянье, так как знала, что Мигуны, искусные мастера, восстановили ее друга, когда он был в еще худшем состоянии. Она подобрала шелковое сердце, бережно сдула с него песок и спрятала до того момента, когда оно понадобится.
Чарли Блек склонился над Дровосеком.
— Клянусь людоедами Куру-Кусу и всеми их тремя тысячами триста тридцатью тремя богами, этот парень сражался как герой! Неужели с ним все покончено?
— Нет, что вы! — ответил Лестар, тот мастер, который бросился под ноги капралу. — Мы уже имеем опыт в починке господина правителя. Три дня работы и он будет как новенький.. Конечно, если не затеряны какие-нибудь части, — добавил он. Тогда ремонт потребует большего времени.
Ликующая толпа Мигунов проводила до дворца свою Фею Спасительной Воды. Дорогой они мигали так отчаянно, что из глаз у них покатились крупные слезы и они почти ничего не стал видеть. И при этом они похвалялись, что данную в честь Феи клятву умываться трижды в день они соблюдают с величайшей добросовестностью, даже в тяжелые дни правления Энкина Фледа. Наверное это и помогло им избавиться от врагов!
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЖЕЛЕЗНОГО ДРОВОСЕКА
обрая Фрегоза по-матерински приласкала Элли. Во дворце она повела ее в ванную комнату и вымыла в огромной ванне которой никогда не пользовалась ни Бастинда, смертельно боявшаяся воды, ни Железный Дровосек — по той же причине. Фрегоза выстирала запыленное платье девочки и ленточку бантика.
Тотошка тоже вымытый кухаркой, с расчесанной шелковистой шерсткой, пил из блюдца молоко, которого не пробовал после ухода из страны Жевунов.
Элли рассказывала доброй женщине про свои приключения и Фрегоза слушала ее, удивляясь в душе тому, что Фея Сасительной Воды походит на обыкновенную маленькую девочку и любит ласку, как все маленькие девочки.
— Вы, Мигуны, добрый народ, вы очень дружно живете.
— Да, мы живем дружно, — согласилась Фрегоза. — Тем, кого выгнал наместник, люди даже хотели построить дома, но теперь они, конечно, вернутся сюда, где привыкли жить и снова станут ухаживать за нашим правителем. Хотя, — вздохнула кухарка, — господин правитель совсем не нуждается в уходе. Он не ест и не пьет, ему не надо стирать белье и он разве в кои-то веки попросит масла для масленки.
Следующие дни прошли в нетерпеливом ожидании, когда будет исправлен Железный Дровосек.
И вот настал счастливый момент, когда сияющий Железный Дровосек вновь предстал перед друзьями. Он действительно сиял, потому что Мигуны опять отполировали его до невыносимого блеска. Дровосек опирался на огромный топор с золотым топорищем и у его пояса висела золотая масленка с лучшим очищенным маслом.
Мастера сделали ему новый золотой топор и золотую масленку по образцу старых. Больше того: они приготовили для Страшилы великолепную трость с золотым набалдашником, еще более роскошную, чем прошлогодняя, которую Страшила утопил во время наводнения, путешествуя к волшебнице Стелле. Страшиле было очень жаль расставаться с тростью из красного дерева, подарком Чарли Блека и он решил ходить, опираясь сразу на две трости. Но это было очень неудобно. Страшила то и дело спотыкался а иногда даже падал.
Выход подсказала Элли. Она посоветовала Страшиле ходить с тростями поочередно, один день с подарком моряка, другой — с подарком Мигунов.
— Как я сам не додумался до такой простой вещи, — огорчился Страшила.
— У тебя просто не было времени, — утешила его Элли.
Тотошке Мигуны выковали новый чудесный золотой ошейник.
Самые удивительные подарки получила Элли. Это были серебряные башмачки и золотая шапка, точь-в-точь такие же, какие были у девочки год назад, с той лишь маленькой разницей, что эти вещи были не волшебные. Но тут уже ничего нельзя было поделать — ведь Мигуны не умели колдовать.
Элли была страшно рада этим подаркам и тотчас же надела и башмачки и шапку.
Известно, что добрые Мигуны питали большое пристрастие к красивым и блестящим вещам. Они не позабыли одарить и своих новых знакомцев. Чарли Блеку они сделали золотую искусственную ногу вместо его уже изношенной деревяшки, Дину Гиору — золотую расческу для бороды и фельдмаршальский жезл с золотыми украшениями, а Фараманту преподнесли карандаш в золотой оправе и книжечку в золотом переплете для записей по снабжению армии. Кагги-Карр получила изящные золотые колечки на лапки.
Моряк отказался от золотой ноги: уж слишком тяжело было таскать ее, да и она быстро истерлась бы о камни: ведь золото мягкий металл. Взамен Чарли попросил сделать деревянную только покрепче. И тогда мастера выточили ему ногу из железного дерева, о которой сказали, что ей износа не будет.
Дин Гиор и Фарамант своими подарками остались очень довольны. Дин Гиор сказал, что ему для дополнения к высокому чину фельдмаршала только и не хватало жезла, а борода у него уже есть и при том такая, какой не отращивал ни один фельдмаршал на свете.
Страшила весело приплясывал вокруг воскрешенного Дровосека и пел:
— Эй-гей-гей-го! Железный Дровосек снова-снова-снова с нами! Эй-гей-гей-го!
Он не боялся уронить свой авторитет правителя, потому что Мигуны были не его подданные.
Элли гладила блестящие плечи Дровосека.
Глядя на эту трогательную сцену, Лев прослезился и вытирая слезы кисточкой хвоста, промочил ее. Ему пришлось бежать на задний двор и сушить кисточку на солнышке.
Через несколько дней Элли, Чарли Блек и их друзья собрались на совет. Пригласили и нескольких Мигунов. Надо было подумать, как быть дальше, как разгромить деревянную армию Урфина Джюса.
Мигуны, которые сняли со стены коллекцию Энкина Фледа, предлагали использовать холодное оружие — мечи, кинжалы, пики.
— Я думаю, эти вещи нам очень пригодятся, когда мы пойдем войной на Урфина! — сказал Дин Гиор, расчесывая бороду золотым гребешком.
— Да позволено мне будет высказать свое мнение, — скромно начал Лестар. — Мечи и кинжалы пригодны, когда между собой воюют настоящие люди. Какой прок, от того, что вы ткнете мечом в сосновое полено? Мне кажется, наиболее пригодным вооружением против армии Джюса будут топоры на длинных рукоятках и колотушки, которые я предложил бы сделать в виде железных шаров с шипами, насаженных на прочные древки. Для дубовых голов такое оружие будет очень опасным.
— Браво, браво!
Все члены совета выразили свое одобрение.
Страшила напряг свою умную голову и сказал:
— Дерево горит в огне. У Урфина Джюса солдаты деревянные. Значит, их можно сжигать.
Все были поражены мудростью Страшилы. Лестару поручили придумать приспособление, с помощью которого можно будет забрасывать огнем деревянных солдат. Это должна быть большая пушка, стреляющая огнем. Но как стрелять огнем — этого пока никто не знал.
ПОСЛЕДНИЕ СОЛДАТЫ УРФИНА ДЖЮСА
ока Дин Гиор и Чарли Блек готовили Мигунов к походу на самозваного короля Урфина первого, в Изумрудной стране тоже назревало восстание против него. Здесь, в городе и окрестностях беспрестанно патрулировали деревянные солдаты и полицейские, невозможно было открыто организовывать освободительную армию. Дело велось в тайне, собирались по ночам, где-нибудь в поле или в роще.
Узнав о том, что в стране появилась Элли, Урфин Джюс всю свою энергию употребил на выпуск новых деревянных солдат, более рослых и сильных, более свирепых чем прежние. Еще несколько солдат из первых выпусков под руководством ефрейторов сделались столярами и работа в мастерской кипела круглые сутки.
Урфин Джюс теперь не гнался за внешней отделкой своих воинов. Он следил лишь за гибкостью сочленений, за тем, чтобы руки и ноги хорошо вращались на шарнирах и пальцы цепко держали оружие, а туловище могло представлять грубо отесанный чурбан, который даже не окрашивали за недостатком времени.
За собой Урфин оставил отделку лица, потому что его столяры при всем своем желании не могли придать им такого свирепого выражения, какое требовал король. А так как ежедневно выпускалось три-четыре солдата, не считая капралов, требовавших более тонкой работы, то Урфин Джюс изнемогал.
