Гай Север - Волшебные истории
— Не говори, — покивал огромной головой Дракон.
— Так что будем делать? Где мой корабль? Где мои верные Вермух, Гумка и Кубрулукук? Только не говорите мне, что они утонули, что я больше их не увижу. Не говорите мне этого!
— С такими, как твои верные Вермух, Гумка и Кубрулукук, ничего никогда не случается. Поверь моему полуторатысячелетнему опыту, — успокоил Дракон. — С рассветом поищем. Отнесло куда-нибудь.
— А я еще паруса не зарифил, — сокрушался Лепа, расхаживая перед порогом. — Нет все-таки, не стать мне настоящим морским волком. В прошлый раз зарифил — еле ноги успел унести. Теперь не зарифил — корабль снесло.
— Что ж ты хотел, — отозвался Дракон. — Чтобы стать морским волком, нужно сначала побывать морским волчонком и нахватать синяков. Волками, Лепа, или рождаются, или становятся. Ты ведь не родился волком? Ладно, остолопы никуда не денутся, найдем — пусть рассветет только да облака поднимутся. Сейчас погрузим золото и добросим этих домой, — он вытянул из мрака кончик хвоста и указал на Миту и Шеду. — Пошли грузить золото.
Дракон взял в зубы невод с бочками и проскользнул в пещеру. Ребята помчались за ним. Миновав коридоры, они оказались в той, самой укромной пещере, где хранились сокровища Острова — древние, сказочные и несметные. У Миты с Шедой от обилия и сверкания глаза просто полезли на лоб. Они растерянно замерли.
— Шевелись, — распорядился Лепа, укрепляя факел. — Работы по горло. До свету бы справиться.
— В общем, берите что надо. Я пойду полежу, погреюсь. Озяб что-то пока летал. Ветер какой-то мокрый сегодня.
Дракон уполз к очагу, скрежеща сверкающей чешуей. Лепа, Шеда и Мита зарылись в гору золота и драгоценностей, верхушка которой терялась во мраке над головой. Орудуя кубками, они черпали золото и самоцветы, со звоном и шелестом сыпали в бочки. Работа спорилась.
— Только бы герцогу хватило, — озабоченно повторял Шеда, старательно наполняя свой кубок. — Только бы выкупить.
— Ха, — рассердился Лепа. — Какой же ты нервный, Шеда. Я бы на твоем месте так с ума не сходил. Твоей вздорной девчонке красная цена — бочки полторы-две. Скажи еще спасибо, что старик прихворнул и не стал допрашивать как обычно.
— Я тебе сейчас как дам! — обиделась Мита. — Сам ты стоишь полторы бочки. Паруса не зарифил, а теперь больной старик будет с тобой носиться, над холодным морем, остолопов выручать. Хотя бы о старике подумал, если про остолопов забыл! Флибустьер несчастный.
— Нет, я все-таки тебя стукну! А потом посажу в бочку! Слушай, Шеда, мне тебя жалко, ты парень хороший. Вырастешь — звезды будешь считать... Звезды ведь! Давай ее запечатаем в бочку и выкинем, в море? Кто найдет — сам виноват.
— Дурак!
— Пожалей себя, Шеда!
— А что делать? — вздохнул Шеда. — У каждого своя судьба.
— Ну да, — Лепа тоже горько вздохнул. — Так что, друг Шеда, крепись. Со здоровьем у тебя, я погляжу, порядок. Жить будешь долго...
Он обернулся на Миту, которая аккуратно черпала кубком золото и сыпала в бочку.
— ...надеюсь, — закончил он вполголоса.
Наконец бочки были наполнены и закрыты. Лепа, Шеда и Мита как следует закрепили их неводом и отправились к очагу.
— Справились? — спросил Дракон. — Готовы ли емкости?
— Так точно, — Лепа кивнул. — Пора в путь.
Тогда Дракон проскользнул в золотую пещеру, схватил невод в зубы и поволок на улицу, в ветер.
— Свежеет! — он выплюнул сеть и понюхал воздух. — Живо ко мне на спину. Держаться крепко! Сдует — искать не будем.
Лепа, Шеда и Мита взобрались к Дракону на спину и устроились между крыльями, ухватившись за драгоценную чешую.
— Не щипаться! Держаться по-человечески нельзя? Будете щипаться — скину в холодное море, к морским собакам.
— Ну да! — воскликнула Мита с драконьей спины. — Так я тебе и поверила! Стоило с нами столько возиться!
— Жамолщи, вевщонка! — ответил Дракон с сетью в зубах. — Тевя шкину феввую.
— А вот не скинешь! Вот и не скинешь!
Здесь Лепа, не в силах больше терпеть такой непочтительности, треснул, наконец, девочку по затылку.
— Ах так! — закричала Мита ликующе. — Ты все-таки драться!
И стукнула Лепу по лбу. Лепа собрался врезать еще разок, но Дракон выплюнул невод с золотом и взрычал:
— Отставить!
И выпустил поток такого страшного пламени, что каменное плато осветилось до горизонта, а тучи опалились багровым огнем. Ребят обдало жаром, кожу на лице стянуло. На миг они в смятении замерли.
— Или молчите и мы взлетаем, или я вас поджариваю и иду допивать чай, — сказал Дракон мирно. — Выбор за вами.
— Летим, — ответила Мита.
— Тогда молчок!.. Золотая молодежь.
Он подобрал невод, дал разбег, ударил крыльями — оглушив ребят, которые съежились на спине, — и стал тяжело набирать высоту.
Вскоре они окунулись в тучи, проткнули их и очутились под угольным небом с бесчисленными льдинками звезд. Серебряный серп висел на востоке, трогая чистым сиянием облачное одеяло. Шумел в ушах ветер, хлопали крылья Дракона, было таинственно и жутковато.
Дракон стремился вверх и вперед. Наконец забравшись туда, где было уже очень холодно, он сменил ритм ударов и теперь летел плавно, спокойно, держа высоту редкими взмахами. Завороженные, ребята вглядывались в жгучее небо, холодное и бездонное, в месяц над горизонтом, в призраки туч под ногами. Ни страха, ни холода, ничего кроме волшебства зимней ночи — над облаками, на драконьей спине.
Наконец размеренные удары крыльев по морозному и сухому в высоте воздуху прекратились. Дракон распластал крылья и с головокружительной скоростью начал снижаться. Ветер точно сорвал бы всех в бездну, только ребята спрятались, вжавшись как можно глубже в чешуи брони.
Снова завязли в тучах, промокли, замерзли. Когда прорвались сквозь пухлое одеяло, оказалось, что до воды каких-то локтей двести. Дракон на бреющем пронесся над морем, черной сверкающей молнией домчался до берега, распластал крылья, круто притормозил, подлетел вверх, завис — и все так же легко и изящно спружинил на лапы. Словно не было у него в зубах четырех бочек золота, а на спине — двух мальчиков и одной девчонки. Он выплюнул сеть, кашлянул, опалив камни, шмыгнул носом.
— Слезайте. Дальше не полечу. Боюсь охотников за чудесами: им на погоду плевать. Спрячете золото здесь — и домой. А герцог пусть приходит за золотом сам, со своей тачкой.
Ребята с неохотой покинули драконью спину.
— Вот это да! — закричала Мита, едва переведя дух. — Вот это день! Сначала на лодке под черным флагом, потом чай с Драконом, потом Дракон домой привез! И с золотом! Замечательно. Я еще так хочу.
— Не на лодке, вздорнейшая из девчонок, — взвыл Лепа. — На корабле! На корабле! На корабле!
— На корабле?! А сам говорил, где его взять — настоящий корабль? Говорил, говорил! Да и вообще, какая разница? Все равно плавает, все равно с Драконом чай пили, все равно золота привезли! Все равно на Драконе прилетели домой! Эх, так жалко, что никому и рассказать-то нельзя.
— Рассказывай сколько хочешь, — сказал Дракон простуженным голосом. — Все будут ахать и охать, а поверить никто не поверит. Ладно, вы тут ругайтесь, я домой. Кстати, — он обратил к Лепе мерцающие зрачки, — нам еще твоих остолопов искать. Скоро рассветет, надо бы отдохнуть перед поисками и погреться. Продрог я тут с вами, надо бы еще чайку выпить. А то совсем разболеюсь.
— Ни в коем случае! — воскликнула Мита, бросаясь к Дракону.
Недремлющий кончик хвоста пригвоздил ее к месту.
— Я хоть и простуженный дракон, — мягко укорил Дракон девочку, — но все-таки дракон. Не забывай. Температура у меня сейчас, конечно, не та, но камень все равно спалю в уголь.
— Ты только смотри, — суетилась Мита, — найдете остолопов — сразу домой! Хорошо бы тебе еще лапы в горячий тазик и шарф на шею, но...
— Не беспокойся. Все не так страшно, а шарф колючий.
— И не забудь про варенье! Найдете корабль — пусть Лепа за мной заедет, я привезу целую банку! Меня ведь уже купят, и я смогу поехать куда захочу!
— Не все так просто, моя девочка, — Дракон покачал головой, и огоньки ноздрей замигали во мраке. — Даже когда тебя купят, ты не всегда сможешь поехать когда и куда захочешь.
— Да знаю я, — вздохнула Мита. — Даже обидно отдавать четыре-то бочки золота... Непонятно за что. Но все равно, лучше ведь, чем сидеть как кролик в коробке.
— Ну вот и проверишь, — Дракон стал разворачивать длинное туловище, готовясь к отлету. — Я сам залечу. Только когда стемнеет. Не хочу кривотолков. Увидят — будут болтать: мол, опять старика на девственниц потянуло. Как мне все это надоело. Что за люди. Полторы тысячи лет живу, летаю, жгу, топлю, и все никак не пойму эту породу. Иной раз думаешь — сколько ни жги, ни топи — все ведь без толку! Иной раз — повезло, хоть сам-то ящером уродился. Лепа! Вон грот. Закатили бочки — и живо на спину. Живо! Я не полезу, там острые камни. Поцарапаюсь — опять полироваться. Не люблю, щекотно.
