Элеонора Бакулина - Волшебный браслет
– «Где, где»! – передразнил он Тимку. – На кудыкиной горе! Сначала все испортят, а потом охают да ахают, а то и совсем позабудут, что сами сотворили! – И, внезапно успокаиваясь, уже тихо объяснял: – Про Тихий океан слышал? Берингово море знаешь? Вот на строве Беринга мы и были… Чего носом шмыгаешь? Слезами делу не поможешь, не поможешь. Поздно… Пошли дальше. – И старик проворно застучал по ступенькам вниз.
Тимка умел быстрее всех в классе бегать по лестнице, и в школе ему не раз попадало от дежурных старшеклассников, но тут он едва поспевал за своим повелителем.
– Стоп! Кажется, здесь. И помни: нас никто не видит, разговаривать бесполезно. Ну пошли… – сказал старик и исчез.
Тимка нерешительно двинулся в темноту. Вот кончается освещенная голубым мерцающим светом каменная площадка, еще шаг в непроглядную темноту и… Он оказался в обыкновенном густом лесу. Оглянулся быстро кругом, не бежит ли кто-нибудь, – нет, вроде никого не видно. Тихо в осеннем лесу, стоят буровато-желтые дубы, трепещут красные осиновые листочки, темнеет еловая непролазная зелень, ноги заплетаются в высокой некошеной траве. Лес как лес, хоть иди грибы ищи, как где-нибудь недалеко от Москвы, на Пахре, где Тимка часто с мамой и папой собирал грибы. Однако чувство тревоги не покидало Тимку.
«Ведь не зря же я попал сюда – наверное, опять должен появиться кто-то уже совсем вымерший. Но кто же мог жить в наших лесах раньше? Все звери мне знакомы: зайцы, лисы, волки, белки, лоси, барсуки, всякая мелкая мышиная живность, да землеройки, да ласки и куницы… – лихорадочно перебирал в уме Тимка. – Кто же еще жил раньше? Лес совсем как у нас: видно, я недалеко оказался от нашего времени… – размышлял Тимка, постепенно успокаиваясь. – И все же я, пожалуй, лучше подожду немного», – решил он и оглянулся, ища какого-нибудь уютного уголка на этой лесной полянке.
Но не успел он сделать и шагу, как услышал треск сучьев и нарастающий топот тяжелых ног.
«Лишь бы не мамонт», – почему-то непроизвольно мелькнуло в голове Тимки. К счастью, это действительно был не мамонт, а «кто-то» размером с лошадь или корову.
– А, лось… – разочарованно протянул было Тимка, заметив мелькнувшие между деревьями длинные рога, и тут же вспомнил, что такие острые, неветвистые рога не бывают у лося.
«Зубр! – понял Тимка и похолодел от страха. Он знал, что зубры страшны в ярости и без всякого промедления бросаются на любого, кто потревожит их покой. – Будь что будет, останусь стоять неподвижно, где есть», – решил Тимка, с тревогой наблюдая за выбежавшим на поляну зверем.
Черно-бурые, покрытые короткой шерстью бока его вздымались от быстрого дыхания; длинный и, как показалось Тимке, голый хвост все время находился в движении, хлопая то по одному, то по другому боку; наверху крупной и широкой головы расходились в разные стороны острые; гладкие длинные рога. Их кончики были направлены вверх и вперед. Что-то удивительно знакомое почудилось Тимке во всем облике этого зверя. А тот с явным любопытством уставился на Тимку, чуть нагнув голову и скосив большой черный глаз. При виде этого большого и черного глаза Тимка приободрился.
– Ты не зубр, – тихонько проговорил он, – у зубра длинная шерсть и маленькие сердитые глаза. Я, помню, видел его в зоопарке. Кто же ты тогда?
От звуков Тимкиного голоса зверь вздрогнул, сначала чуть больше нагнул голову, потом поднял ее вверх, вытянул шею и… замычал, раскрывал рот.
«Ммм-ы! Ммы!» – низкий утробный звук разнесся над лесом.
И откуда-то издалека раздался ответный крик:
«Ммы! Му-у!»
– Дикая корова! Вот это да! – обрадовался Тимка и, совсем забыв об опасности, шагнул навстречу этому черному быку.
Но тот мгновенно метнулся в сторону, фыркнул недовольно и вломился в густые заросли кустов. Через секунду только удаляющийся треск сучьев напоминал о происшедшем на полянке.
Неведомо откуда появился Хранитель Вит в своей обычной одежде и встал рядом. Посматривает на Тимку внимательно.
– Видал? Выли и такие звери в наших лесах. Были, да сплыли! Последнего-то убили на королевской охоте в 1627 году. Все! Как не бывало! А впрочем, от этих-то хоть следочек для вас остался: все ваши коровы пошли от таких туров. А сколько зверья да птицы бесследно уничтожил человек в своем невежестве! Даже мне сосчитать трудно… И какое зверье погибло! Цены бы им сегодня у вас не было. Лелеяли бы да выхаживали бы теперь, ан нет: ни одного не осталось… не осталось… Пойдем-ка, покажу кое-что еще.
Старик круто повернулся, взмахнул рукой, и они тотчас очутились на ступенях той же самой светящейся лестницы. Несколько ступеней вниз прошли молча. И вот, как и в прошлый раз, один только шаг в сторону от освещенной площадки лестницы волшебным образом изменил все вокруг?
Тимка сначала опять не понял, где он. Тянул теплый ветерок. Странные высокие существа сновали в сумрачном вечернем свете, Вот одно из них промчалось почти рядом, обдав густым смрадным потным запахом. Тимка едва успел рассмотреть это созданье: что-то вроде большого волосатого человека или обезьяны на двух ногах. В руках – если эти толстенные волосатые конечности можно было назвать руками – оно держало громадный камень. Пыхтя от напряжения, оно тащило этот камень куда-то вперед, туда же спешили еще и еще такие же существа. То тут, то там раздавались короткие гортанные крики, низкого тона мычание, громкое сопенье и хмыканье. Тимка с Хранителем медленно и осторожно двинулись вперед за этими волосатыми чудищами и подошли к крутому обрыву. Внизу, на глубине нескольких метров, было дно глубокого каменистого оврага, наверное, русло небольшой речки. Там, внизу, медленно шевелилось что-то большое и бурое, и на эту-то шевелящуюся тушу и сбрасывались один за другим камни.
«Да ведь это же охота на мамонта! – вдруг догадался Тимка. – Я видел такую картинку в музее».
– Вот именно на мамонта! – подхватил старик, опять подслушав Тимкины мысли. – Тут охота, там охота – глядишь, через десяточек тысяч лет и не осталось на Земле мамонтов…
– Но ведь он такой большой и сильный и, наверное, редко попадает в ловушки! – попробовал было возразить Тимка.
– Вот-вот! А тигр маленький? А слон маленький? Сколько их осталось у вас под носом на Земле сегодня? Молчишь? Так я тебе скажу: тигров да носорогов осталось несколько сотен, а слонов – ну, может, несколько тысяч… ты-сяч… То-то же… На каждого человека в среднем одна стотысячная часть слона. Хор-ро-шо живете! Дроби в школе проходил? Вот и соображай, сколько это будет! С мамонта да с пещерного медведя все и началось – тогда еще только камнями, палками да огнем работали… Ладно, пошли на другую ступеньку.
– Ты подумай только, – неожиданно снова обратился старик к Тимке, пока они спускались дальше по лестнице, – подумай: чуть ли не все самые интересные животные уже уничтожены. Вот по смотри-ка, какими были берега Европы, пока тут не похозяйничали твои предки. – И с этими словами он быстро шагнул в темноту.
Вспыхнул свет, и Тимка оказался опять на берегу какого-то моря. Но это было не далекое дальневосточное море с суровыми скалами. Нет, это было, наверное, Балтийское море, с его тихими свинцовыми волнами, мягкими красками и живописными валунами. И тут же Тимка вздрогнул от неожиданности: прямо рядом с ними на пологом песчаном берегу бродили огромные черно-белые… пингвины. Тимка изумленно оглянулся: за ними чуть поодаль возвышался довольно крутой склон коренного берега. На многочисленных площадках, образованных на некрутом берегу, тут и там двигались такие же большие птицы. Выше по склону, у самого обрыва, стояли густой зеленой стеной обыкновенные сосны, некоторые из деревьев цеплялись за край осыпи и росли на крутом склоне.
– Вот здорово! – обрадовался Тимка. – Значит, раньше пингвины жили у нас?
– Нет, голубчик, это совсем не пингвины! Посмотри-ка внимательнее: разве у пингвинов крылья такие? Разве у пингвинов есть такой хвост? Это знаменитая бескрылая гагарка! Га-гар-ка! – терпеливо объяснял Хранитель. – Ты, видно, и не слышал про них ничего? Жаль-жаль! Мил-ли-о-ны, миллионы птиц гнездились по берегам Европы. Гнездились, пока не появились здесь твои братья – люди. Для них-то гагарка оказалась легкой добычей – подходи с палкой и бей, летать не умеет, убежать не может… Да если хочешь знать, в глубокой древности человек, может быть, потому и оставался жить по берегам в Европе, что здесь было вдоволь мяса. Да не додумались, чтобы приручить этих птичек! Что ты! Кому это было нужно? Проще перебить всех по берегам! Перебили… Потом уж и за острова принялись. И знаешь, когда убили последнюю гагарку? Совсем недавно – в 1844 году, твой прадед тогда еще был жив. Теперь, слышал я, за каждую сохранившуюся скорлупу от яйца гагарки платят в тридцать раз больше золота, чем она весит, а толку что? Не воротишь ее, пропала безвозвратно…
