Приключения Чикарели (СИ) - Марухян Рубен Арамович

— Прекрасное предложение, — язвительно ответил я. — Теперь позвольте мне задать вам вопрос.

— Конечно, мой дорогой, задавайте.

— Меня интересует, за чей счет вы так обжираетесь?

— Глупейший вопрос, недостойный истинного писателя. Разве это так важно, за чей счет я ем? Важнее то, сколько я ем и сколько я вешу. Таков закон жизни: одни работают, другие едят. Не съем я — съест другой. Лучше есть самому, чем отдавать невесть кому, — он довольно погладил свой живот.

— Человек рожден не для того, чтобы есть.

— Тощий дурак! — рассвирепел губернатор. — Я всю жизнь утверждал, что все вредные и опасные мысли исходят от писателей. «Человек рожден для великих дел и помыслов…» Знаем, слышали. А разве не великое дело сытно поесть, а затем, лежа в мягкой постели, помышлять о следующей трапезе? Человечество потому и несчастно, что тысячелетиями думало о бессмысленных вещах — искусстве, труде и прочей чепухе. Мы исправим эту историческую ошибку. Дети в нашем городе учатся правильно жить и любой из них может разъяснить вам смысл человеческого бытия. Эй, Пышка, — подозвал он толстенького поваренка, — ответь мне, в чем смысл жизни?

— В упитанности.

— Перечисли мне все четыре заповеди.

— Завтрак, обед, полдник, ужин.

— Молодчина! Когда есть такие дети, можно не беспокоиться о будущем государства. А вы, — повернулся он к нам, — наши идеологические враги. Эй, слуги, возьмите самые большие ложки, поколотите этих людей и прогоните из нашего города.

— Да ну, — лениво ответил один из слуг, — еще похудеем.

— Тому, кто выполнит мой приказ, будет выдана двойная порция обеда.

Что тут началось! Слуги вырывали друг у друга ложки, хватали, что попало, чтобы поколотить нас.

— Ах, так! — разозлился Чикарели, схватил со стола поднос с тортом и швырнул его в губернатора. — Получай, толстый боров!

Слуги бросились вытирать лицо своему повелителю, а я перевернул стол, чтобы задержать преследователей, и мы выскочили вон.

Отдышавшись за пределами города, мы присели отдохнуть на обочине дороги.

— Попадись они в руки нашему директору, он бы за одну неделю сделал их людьми.

— Ах, милый мой, — вздохнул я, — если бы такие вопросы решались за одну неделю, многое на свете давно изменилось бы к лучшему.

Мы шли по руслу родника, освещенному тусклым светом, и я думал о том, как порой легко потерять человеческий облик.

ДЛИННОПАЛЫЕ

Из-за мшистой скалы высунулся человек с худым желтым лицом, державший руки в карманах.

— Привет, друзья, — поздоровался он певучим голосом.

— Здравствуйте.

— Куда путь держите?

— К истоку родника.

— Далековато. Исток не убежит, пошли лучше к нам, — предложил он, еще глубже сунув руки в карманы.

— Мы спешим.

— Бросьте. К истоку вы так или иначе должны пройти через наш город, так что милости просим в гости, — сказал он и кивнул на узкий проход в скале. — Ну, чего уставились, входите.

— Как?

— Очень просто, ползком. Смотрите, — он ловко нырнул в проход и подал оттуда голос: — Входите.

Я первым просунул голову в отверстие и вполз, а Чикарели последовал за мной.

Город состоял из множества кривых, извилистых улочек и переулков с глинобитными домишками.

— Сейчас придут ребята, — сказал наш знакомый, свистнул и потом почему-то спрятал руки за спину. На его свист, как из-под земли, выскочили здоровые парни и, размахивая длиннющими руками, запели, пританцовывая:

— Это наши карманники, — сказал наш провожатый, — ужасно ловкие ребята, один ловчее другого. Вон тот — Чамо, рядом с ним — долговязый Каланча, слева стоит Чижик, первоклассный специалист, мы на него возлагаем большие надежды. Сейчас познакомлю, может, захотите поучиться у них ремеслу. Эй, Чиж, лети сюда.

— Ну? — сунув руки в карманы, подошел к нам тот, кого звали Чижом.

— Знакомься, — кивнул на нас желтолицый.

Чиж недоверчиво посмотрел на нас и бросил желтолицему:

— Ты кого это привел сюда, козел? А что, если это фараоны?

— Какие фараоны, дурак! Ты только посмотри, какие у них честные физиономии, разве такие могут быть фараонами?

— Смотри у меня, — пригрозил Чиж желтолицему, — в момент пришью.

— Брось выпендриваться, Чижик, я сам могу пришить кого хошь. Лучше возьмись за этих типов и поучи их своему ремеслу, а то гляди, какие у них короткие руки.

Да, сомнений не оставалось: мы очутились в городе воров. То-то у них такие длинные руки и пальцы. Только этого нам не хватало.

— Мы не будем красть, — возразил я.

— Заткнись, — оборвал меня Чиж, — тебя не спрашивают. Перейдем к делу. Сперва — теория. Дело у нас в общем клевое, лишь бы фараоны не замели. А заметут, отсидишь свой срок и снова за свое. А на свободе не жизнь, а малина: кради в свое удовольствие.

— Нет уж, спасибо, для того, чтобы жить на свободе, не обязательно красть.

Чиж недоуменно пожал плечами, мол, как хотите, и отошел, насвистывая.

— У вас в городе все такие? — поинтересовался я у желтолицего.

— Абсолютно все. Разница только в узкой специализации: есть карманники, домушники, медвежатники, в общем, воры любой масти. Кстати, почему у вас в карманах ничего нет? — возмутился он. — Я шарил, шарил…

Мы с Чикарели невольно схватились на карманы.

— Я же сказал, что там ничего нет, — повторил желтолицый, — я-то знаю, что говорю.

— Город воров! — недоуменно сказал я. — Это же психическая болезнь, это клептомания.

— Не знаю, какая это мания, меня это мало волнует. Хуже то, что в городе нет общественного транспорта, это лишает карманников основной части их заработка. Приходится промышлять на улицах и рынках. Только надо быть начеку, как бы тебя самого не обокрали. Смотрите, вот идет наш босс Кандал Було. Экстрамирового класса специалист, профессор. Ему стоит посмотреть человеку в глаза, и он уже знает, что у того в карманах.

— Привет, кореши, — мрачно поздоровался Кандал Було, сверля нас глазами.

Я обратил внимание на его красивые длинные пальцы, которым мог бы позавидовать любой виолончелист. Они казались изваянными лучшим в мире скульптором.

— Вы чего так изучаете мои пальцы, — насмешливо спросил он, — вам так же, как моим родителям, кажется, что они должны принадлежать музыканту? Мой папаша говорил, что такие пальцы были только у Паганини. Я думал, что Паганини — великий карманник, оказалось, это — простой музыкантишка, на скрипке пиликал. Родители отдали меня в музыкальную школу, а я сачковал, смывался с уроков. И однажды, сплавив ненавистную скрипку, я перешел к настоящей работе. Первое же дело у меня вышло на славу: всего двумя пальчиками, вот этими, — он пошевелил указательным и средним пальцами, — я завладел крупной суммой. Дела мои пошли успешно, я стал асом. Спросите обо мне любого карманника, он вам такое расскажет, ахнете!

— Лучше расскажите, как вы очутились в этом краю.

— Ну, это длинный рассказ. Ладно, так и быть, расскажу, давно не вспоминал. Когда я был мал, примерно твоего возраста, со мной приключилась история, с которой все и началось. Мы жили на улице, обсаженной фруктовыми садами, и почти у всех жителей были яблони, в том числе у нас, но такие, как у одного старика, нам и не снились. На его деревьях росли такие большие, красивые и сочные яблоки, что мы умирали от зависти. Но самое главное то, что те яблоки обладали целебными свойствами. Однажды, когда садовника не оказалось дома, я влез в его сад и стал набивать карманы незрелыми зелеными яблоками. Сделав свое дело, я уже собирался смыться, как вдруг самая юная яблонька вырвалась из земли и погналась за мной. Я собирался перепрыгнуть через забор, но она вцепилась в меня ветками и не отпускала. Вырвавшись кое-как я вбежал в дом садовника и заперся в нем. Яблонька вросла корнями прямо напротив двери. Зная, что садовник должен скоро вернуться, я приоткрыл дверь, но яблонька стала царапать мне глаза. Тут скрипнула калитка: это был садовник. Я заперся снова, не зная как мне быть. Заметив хозяина, яблонька заволновалась и зашелестела ветками.