Витезлав Незвал - Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт
— Я ведь не разбудила его взглядом, — сказала Анечка, — а я на него глядела.
— Вам было можно, вас сглазили, — сказал господин Антонио.
— Кто? — спросила Анечка.
— Я! Разве вы не чувствовали, что я вас сглазил?
— Чувствовала, — призналась Анечка-Невеличка.
— А сейчас чувствуете?
— Ни капельки.
— И даже когда я пристально гляжу?
— И даже когда вы пристально глядите.
— Значит, вам тоже придётся завязать глаза.
И Анечка-Невеличка завязала глаза платком. Затем завязали себе глаза Соломенный Губерт и все маленькие белые Негритята. Потом господин Антонио велел взять друг дружку за руки, сам взял за руку Анечку-Невеличку и повёл её куда-то вместе с остальными.
Никто не знал, куда ведёт их господин Антонио. Одна Анечка догадывалась, что идут они к цирковому фургону.
Туда ли их вели? Да, их вели туда!
Соломенный Губерт, завязывая глаза, оставил щёлочку, чтобы проследить, не поведёт ли их господин Антонио, скажем, на казнь или куда-нибудь ещё, где бы им не поздоровилось. Ему поэтому удалось украдкой взглянуть на Дракона, запряжённого в цирковой фургон. Дракон сразу же стал дёргаться, и Соломенный Губерт перестал глядеть на него, благо успел убедиться, что господин Антонио не ведёт их на казнь или куда-нибудь ещё, где бы им не поздоровилось.
— Повязки снять! Мы на месте! — сказал господин Антонио.
Все сняли повязки и увидели, что находятся в уже знакомом Анечке цирковом фургоне.
— Я тут словно дома! — сказала она, хотя и опасалась, что с картинок будет пристально глядеть господин Антонио. Украдкой взглянув на неприятные картинки, Анечка засмеялась. Да и как было не засмеяться! Ведь теперь господин Антонио и на картинках был одноусым и лысым. Анечка обрадовалась, что можно ничего не бояться, и уже ни на что не глядела украдкой.
— Что-то я Сирен не вижу, — заявил Соломенный Губерт.
— Сейчас увидите, — сказал господин Антонио. Он раздвинул занавес, отделявший вторую половину фургона, и все увидели огромную стеклянную коробку, над которой что- то шумело.
— Однажды мы такое видели, — сказала Анечка-Невеличка. — Это стеклянная ёлка.
— Я же вам объяснял, что не стеклянная ёлка, а Фонтан, — поправил её Соломенный Губерт.
— А стеклянная коробка под ним что такое?
— Аквариум.
Да, это был аквариум, и плавали в нём красивые рыбки: золотые, розовые, голубоватые, а некоторые — разноцветные, точно радуга.
— Какие красивые! — сказала Анечка и вплотную подошла к стеклу. Тут она увидела такое, что даже вскрикнула от удивления: — Ой, там три огромные рыбы! Да это и не рыбы вовсе! Они рыбы только снизу! Сверху они девочки!
Соломенный Губерт тоже вплотную подошёл к стеклу, поглядел и сказал:
— Это не рыбы и не девочки! Это Сирены!
Маленькие Негритята от удивления даже присвистнули и тоже, подойдя вплотную к стеклу, стали глядеть на Сирен.
— Какие у них красивые зелёные глаза! Вот бы поиграть всем вместе! — сказала Анечка- Невеличка.
— Я бы этого никому не советовал! — заметил Соломенный Губерт.
— Почему?
— Потому что Фонтан шепчет, а что ни шёпоты…
Анечка прикрыла Соломенному Губерту рот ладошкой, чтобы не досказывал страшной пословицы. К тому же она заметила, что господин Антонио как-то странно сверкнул глазами.
— Может быть, они что-нибудь споют нам? — сказала Анечка.
— Спойте гамму! — приказал господин Антонио, постучав палочкой по аквариуму. Сирены запели, тараща глаза, точно маленькие девочки:
— До ре ми фа соль ля си до, До си ля соль фа ми ре до!
На «фа» они широко разинули рты, и каждой в разинутый рот вплыла маленькая рыбка, которая была тут же проглочена.
— Какие страшные! Не буду на них глядеть! — сказала Анечка.
— А мне нравится! — сказал Соломенный Губерт.
— Что они глотают рыбок?
— Мне нравится, что сперва они поют:
До ре ми фа соль ля си до, а потом:
До си ля соль фа ми ре до!
— Что тут может нравиться?
— А то, что я тоже все слова читаю сначала слева направо, а потом справа налево. И прошу вас не говорить «тут»!
— Почему?
— Потому что вы забывчивая и забыли, что мы не в Тут, а в Гдетотам!
— НЕ ЗАБЫЛА я этого! Я про это НЕ ВСПОМНИЛА.
Но Соломенный Губерт уже не слушал Анечку. Он внезапно хлопнул себя по лбу и отчаянно воскликнул:
— Эх, моя Соломенная Шляпа! Была б она со мною хоть в Гдетотам!
Стоило ему крикнуть, как Сирены перестали петь и весело засмеялись.
— Чему вы смеётесь? — спросил Соломенный Губерт. Сирены засмеялись ещё пуще.
— Перестаньте, а то высуну язык! — разозлившись, крикнул Соломенный Губерт и уже готов был выполнить свою угрозу, как вдруг одна из Сирен опустилась на дно и вытянула из-под колыхавшихся водорослей нечто такое, при виде чего у Соломенного Губерта даже ноги подкосились.
— Моя шляпа! — крикнул он.
И действительно, это была его шляпа. Чуть-чуть вытащив её из-под водорослей, Сирена, весело смеясь, задвинула шляпу назад.
— Верните мне её, — почти плача, сказал Соломенный Губерт.
А Сирена — нет, нет и нет! — засмеялась так, что у неё даже зубки засверкали.
— Однако она мне вернёт шляпу! — угрожающе прошептал Соломенный Губерт.
— Боюсь, не вернёт! — сказала Анечка-Невеличка.
— Тогда я нырну и отниму!
— Вы разве умеете нырять?
— Нет, — признался Соломенный Губерт.
— Я тоже, — сказала Анечка-Невеличка.
— Я зато умею нырять! — воскликнул Самый Младший Брат.
И нырнул. Едва он нырнул, произошло нечто ужасное! Сперва он плавал тихо, потом всё быстрее и быстрее и, наконец, стал плавать так быстро, что уже нельзя было разобрать, где у него голова, где руки, а где ноги. При этом он всё больше и больше преображался, пока не превратился в маленькую белую рыбку.
— Ой! — воскликнула Анечка и заплакала.
— Ой! — воскликнули все маленькие белые Негритята. — Мы потеряли Самого Младшего Брата!..
И они тоже заплакали.
Наплакавшись, Младшие Братья решили вытащить его. Они нырнули и стали плавать. Но тут произошло нечто ужасное. Сперва они плавали тихо, потом всё быстрей и быстрей, а когда стали плавать так быстро, что нельзя было разобрать, где у кого голова, где руки, а где ноги, то начали преображаться и превратились в маленьких белых рыбок.
— Горе! Горе! — воскликнул Самый Старший Брат. — Я потерял всех братьев. Теперь их съедят Сирены.
И правда, Сирены снова запели:
До ре ми фа соль ля си до,
До си ля соль фа ми ре до!
И на ноте «фа» каждая проглотила по одной рыбке.
Анечка-Невеличка сказала, что не может видеть такую жестокость, горько заплакала и закрыла рукой глаза. Соломенный Губерт тоже закрыл рукой глаза, но не заплакал, а несколько раз вздохнул. Потом он вдруг перестал закрывать глаза рукой и крикнул:
— Останьтесь с нами хоть вы!
Анечка-Невеличка взглянула сквозь слёзы, кому кричит Соломенный Губерт, и увидела нечто ужасное.
Самый Старший Брат, который больше не мог видеть, как Сирены глотают белых рыбок, нырнул и тут же стал преображаться, пока тоже не превратился в белую рыбку.
— Мы потеряли всех белых братьев! — запричитала Анечка-Невеличка, а с ней вместе и Соломенный Губерт, и оба долго плакали, а Сирены тем временем глотали и глотали белых рыбок.
Когда Соломенный Губерт перестал плакать и увидел, что Сирены по-прежнему глотают одну рыбку за другой, он так сильно ударил по стеклянному аквариуму, что пробил в нём дыру. Из аквариума сразу же потекла вода, а Сирены так быстро запели:
До ре ми фа соль ля си до, До си ля соль фа ми ре до, —
что стали глотать рыбок в три раза больше, пока всех не проглотили. Тогда одна из Сирен нырнула на дно, вытянула из-под водорослей Соломенную Шляпу и разорвала её в клочья.
— Эй вы, не думайте, что мне жалко шляпы! — крикнул Соломенный Губерт. — Мне жаль наших белых братьев! Когда из аквариума вытечет вода, вы сами обо всём пожалеете!
Потом Соломенный Губерт умолк и долго сидел, подперев голову руками. До слуха его доносились только Анечкины всхлипывания и какой-то шёпот, сильно его раздражавший.
— Я всегда говорил: «Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты!» — закричал он в раздражении.
Едва он произнёс это, Анечка перестала всхлипывать и сказала:
— Правильно! Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты! А когда она сказала это, позади что- то заскрипело, словно кто-то хотел засмеяться, а смех не получался. Кто же это заскрипел?
Заскрипел господин Антонио, про которого Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом совсем забыли. А ведь это он был виной всему!
