Михаил Каришнев-Лубоцкий - Искатели злоключений. Книга 2
Но вдруг она напряглась и настороженно замерла, а мне, убиравшему в ее комнате накопленные груды мусора, даже погрозила кулаком. Пришлось на время прекратить увлекательное занятие и тоже замереть в позе охотничьей собаки, вынюхивающей на болоте дичь.
Наконец фрау Пустель прервала молчание и тихо произнесла, обращаясь к себе самой:
– Все-таки он приехал… Терпеть не могу, когда эти добрые волшебники начинают вмешиваться в наши дела! Ну, я ему устрою «встречу с оркестром»…
И злая ведьма влезла обратно в хижину, швырнула на пол ни в чем не повинный рупор и поддала его ногой. После чего нацепила на голову дырявую соломенную шляпку с засохшим от тоски искусственным цветком и выбежала на улицу, успев на прощанье выкрикнуть очередной приказ:
– Чтоб к полночи и ужин, и завтрак были готовы! Иначе я вас в порошок сотру!
– Мррак… – мучительно простонал, перевертываясь во сне с боку на бок, Кугель. – Мррак…
– Золотые слова! – подобострастно прошептал мой дядюшка и сдул с кота нахальную пылинку, осмелившуюся сесть на круглый кошачий лоб. – Мрак и ужас! И неизвестно, когда они закончатся!
«Надеюсь, что скоро», – подумал я и выскочил следом за ведьмой из хижины. Бормотанье старухи-колдуньи очень меня взволновало, я догадался, что она бормочет о Гэге. Поэтому я решил во что бы то ни стало ей помешать устроить доброму волшебнику какую-нибудь каверзу и ринулся за коварной фрау Пустель, не страшась ее угрозы погибнуть в страшных корчах.
К счастью, бежать мне пришлось недолго. Не пройдя и четверти мерхенмили, старая ведьма вдруг остановилась и оглянулась назад. Но меня она не увидела: я успел заблаговременно превратиться в невидимку – так, на всякий случай… Не заметив за собой хитрого преследователя, фрау Пустель двинулась дальше. И вскоре свернув за пышный куст боярышника, оказалась у красивого деревянного домика с черепичной крышей. Пока она поднималась по ступенькам к входной двери, дергала за привязанный к дубовому косяку колокольчик и ждала, когда ей откроют, я поспешил устроиться поудобнее в кустах, чтобы иметь возможность без всякого риска наблюдать за происходящим у незнакомого дома.
– Фрау Пустель! – донеслось до меня чье-то радостное восклицанье, в котором я уловил солидную долю притворства. – Что заставило вас навестить мою скромную обитель?!
– Как будто вы не знаете, господин Гаунер! – с такой же притворной радостью в голосе ответила старая ведьма на вопрос таинственного незнакомца. – У вас в гостях остановился знаменитый чародей Гэг, а вы не пригласили свою соседку даже на чай! Нехорошо, господин Гаунер, нехорошо! Так можно и обидеться…
– У господина Гэга деловой визит, он очень занят. Впрочем, фрау Пустель, приходите завтра. Мы устроим дружеский обед для жителей Фурхтбарвальда и…
– Никаких завтра! – игриво воскликнула хитрая колдунья и попробовала войти в дом без приглашения.
Но хозяин был, видимо, не робкого десятка, к тому же он, наверное, не учился в пансионе и не страдал, как я, от избытка знаний правил хорошего тона. Поэтому, едва только фрау Пустель сделала попытку проникнуть внутрь его жилища, как господин Гаунер очень невежливо развернул незванную гостью на сто восемьдесят градусов и шлепнул расшалившуюся старушку по спине ладонью.
– Чао! – сказал господин Гаунер сбегающей стремительно по ступенькам соседке. – До скорой встречи, дорогая!
– Ну, это тебе даром не пройдет! – завопила рассвирепевшая колдунья. – Дай только отдышаться: я такое с тобой сделаю…
Ее пронзительные крики внезапно заглушило громкое собачье рычание. Невидимый пес, оттолкнув хозяина дома в сторону, в единый миг подскочил к изрыгающей проклятья фрау Пустель и вцепился зубами в подол ее платья.
– Кыш! Кыш! – взвизгнула испуганная старушка, позабыв сразу о своих волшебных заклинаниях. – Уберите немедленно собаку, Гаунер! Иначе…
Колдунья не договорила и, сорвав со своей головы соломенную шляпку, принялась шлепать ею рычащего невидимку.
Мое замешательство длилось не более пяти секунд. Едва они пролетели, как я понял, КТО ЭТО РЫЧИТ И КУСАЕТ злобную старушку. Ну конечно же, Кнедлик! Я хотел тут же выскочить из кустов и броситься к любимому песику, но усилием воли сумел заставить себя удержаться от такого порыва. Кто знает, где находится сейчас волшебник Гэг? Может быть, он здесь, а может быть, и нет. И кто тогда придет к нам на помощь, если вдруг фрау Пустель опомнится от испуга и пустит в ход свои колдовские заклятья? Загадочный господин Гаунер? Вряд ли. Он и сейчас стоял у крыльца, сложив на животе руки и посмеиваясь над тем, как его соседка отбивается от наседавшего на нее пса. Так что вся надежда у меня была пока на самого себя, да еще, пожалуй, на Пугаллино.
К счастью, мои душевные мучения длились недолго. Вскоре из домика господина Гаунера вышел стройный молодой гнэльф в красивом лиловом костюме и, теребя черные щегольские усики, проговорил с заметным недовольством в голосе:
– В чем дело, Кнедлик? Разве можно так обращаться с дамами? А ну, ступай сейчас же на место!
И можете себе представить, мой песик его послушался! Выплюнув из пасти клочок выдранной ткани и продолжая тихо порыкивать, он поплелся, было, к этому красавчику. Но вдруг остановился, удивленно взвизгнул и ринулся пулей в кусты, за которыми я сидел. А через секунду, опрокинув навзничь меня на землю, он принялся от всей души облизывать мою невидимую физиономию своим невидимым, шершавым и мокрым языком.
Глава сорок шестая
Красавчик с черными усиками был, как вы сами, наверное, догадались, ни кто иной, как волшебник Гэг. Спустившись с крылечка, он подошел к взъерошенной старушке и сочувственно спросил у нее:
– Вам не нужна медицинская помощь, фрау? Собачка вас не сильно покусала?
– Попробовала бы она меня укусить! – рявкнула злая колдунья и так сверкнула глазами, что даже видавшему виды волшебнику стало немного не по себе. – Я тогда бы сама ее тяпнула, да так, что от вашей собачки и мокрого места бы не осталось!
– Ну-ну, – миролюбиво проговорил Гэг, – успокойтесь.
– Вот разделаюсь сейчас со всеми вами, тогда и успокоюсь! – снова рявкнула злая колдунья и, бросив на землю измочаленную шляпку, подняла вверх руки, чтобы разразиться ужасным проклятьем.
– Какая вы все-таки нервная, – покачал укоризненно головой волшебник Гэг, – придется вас немного подлечить!
Он щелкнул чуть слышно пальцами и что то прошептал на древнегнэльфском наречии. В тот же миг фрау Пустель на глазах удивленной публики (то есть меня, Гаунера и Кнедлика) стала быстро уменьшаться в размерах и одновременно превращаться в обыкновенную болотную лягушку. После того, как процесс превращения закончился, бывшая фурхтбарвальдская колдунья привстала на задних лапках и, высовывая из густой травы тупую зеленоватую мордочку, жалобно проквакала:
– Квакое квакварство! Ква-а—а…
– Не нужно было грозить моим друзьям, – ответил Гэг и поднял с земли оторванный от шляпки искусственный цветок. Повертел его в руках и снова положил на землю. И в ту же секунду линялый сморщенный бутончик вдруг распрямился, пустил длинные корни и через мгновение расцвел необыкновенно красивым цветом. – Так вот, – вспомнив о главном, продолжил зондерлингский чародей, – пока вы не решить покончить с дурными привычками – я имею в виду колдовство – вам придется попрыгать на четырех лапках. А там посмотрим!
– Пусть она сделает доброе дело – снимет злые чары с моего дядюшки и моего друга Пугаллино! – воскликнул я, подбегая к Гэгу и хватая его за руку. – Если фрау Пустель этого не сделает, то они погибнут в страшных муках!
– Это правда? – посмотрел волшебник на лягушку. – Вот что, дорогая, вы должны немедленно расколдовать этих бедняг.
– Квак же, квак же! – перебила его маленькая зеленая вредина. – Квак бы не квак!
– Перестань упрямиться, соседка! – не выдержал молчавший все это время господин Гаунер. – Подумай о своем коте: кто с ним теперь будет возиться? А он у тебя такой лентяй, что не сможет прожить и недели без няньки.
Услышав о своем любимчике, фрау Пустель схватилась передними лапками за голову. Ее пучеглазые глазки выпятились вперед еще сильнее, и в них появилось выражение неподдельного ужаса.
– Кажется, вы решили одуматься? – поинтересовался у нее волшебник Гэг. – Учтите, своих друзей я расколдую и без вашей помощи!
Фрау Пустель обвела всю нашу компанию грустным взором и нехотя выдавила из себя:
– Ква-а-а…
И это «ква-а-а…» означало одно: да, я одумалась…
Глава сорок седьмая
Едва мой дядюшка узнал о том, что страшное заклятье с него уже сняли и теперь ему беспокоиться особо не о чем, как он тут же отбросил осточертевший гребень в сторону и презрительно крикнул разлегшемуся на кресле коту:
– А ну, блохастый, брысь-ка отсюда! Дай посидеть старичку пуппетроллю!
