Амалдан Кукуллу - Сказания древнего народа
– Говорила, но он и слушать не хочет, – ответила Белго, улыбаясь и гордясь своим братом.
А соседская дочь обняла Белго за плечи и стала советовать:
– А ты будь умницей, когда он вернется, расплачься и скажи ему, что тебе одной оставаться страшно... да и ужин ему не готовь... Женится брат, и тебе легче с невесткой будет, как-никак помощь.
Послушалась Белго подружку и сделала все так, как она насоветовала.
Увидел Гавриил, что сестра его плачет, испугался: не случилось ли чего? И, обняв ее за плечи, спросил:
– Милая сестра, что с тобой?
И вот тут-то Белго и высказала:
– Никакая я тебе не милая. Если бы любил сестру свою, то исполнил бы ее просьбу, женился бы...
– Дорогая сестра, но мне не на ком жениться. Где же я невесту найду? – сказал Гавриил.
Обрадовалась Белго, что наконец-то брат согласился жениться, и говорит:
– Да исполнятся твои желания, милый брат, далеко ходить не нужно, невеста рядом живет.
И она рассказала о соседской дочери и в конце заверила: – Лучшего и искать не надо. Она хозяйственная, умная, добрая.
Не хотелось Гавриилу обижать свою любимую сестру, и он сказал:
– Милая сестричка, быть по-твоему.
Вскоре сыграли богатую свадьбу, и Маравшей перебралась к мужу в дом. Так у красавицы Белго появилась невестка...
Стали они жить втроем и хозяйство вести. Гавриил, как и раньше, с восходом солнца в сады уезжал, а Белго и Маравшей оставались дома и все дела переделывали. А когда Гавриил возвращался, то привозил из сада жене и сестре вкусные фрукты.
– Ешьте на здоровье, – говорил он, угощая.
Белго от всего сердца радовалась за доброго брата своего, дорожила его вниманием и всегда старалась ответить заботой о нем. А Маравшей злилась дружбе мужа с золовкой и копила на них злобу, которая с каждым днем и часом готова была выплеснуться, причинить горе, изжить из дому Белго.
«Поселилось в доме зло – от горя не избавишься», – говорит народ.
И вот в один из дней, когда Гавриил отправился в сады, Маравшей тайком зашла в курятник и всем курам головы поотрывала. А когда муж вернулся, то она выбежала к нему навстречу и стала кричать, в ноги мужу падать. Испугался Гавриил и спрашивает:
– Что случилось?
А хитрая Маравшей отвечает:
– Зайди в курятник и посмотри сам.
Вбежал встревоженный Гавриил в курятник и видит, как в собственной крови безголовые куры трепыхаются.
– Это дело рук твоей любимой сестры, – поспешила уверить его Маравшей.
Не стал Гавриил браниться, а только сказал:
– Ничего страшного. Пусть жизнь этих бедных птиц будет жертвой перед Богом.
Еще злее стала Маравшей от всего того, что сказал ей муж, и пуще прежнего возненавидела она свою золовку.
На следующий день Гавриил снова уехал в сады, а она зашла в коровник, чтобы коров подоить, да всем животным пообрезала вымя и стала ждать возвращения мужа. А когда пришло время возвращения Гавриила, выбежала ему навстречу со слезами и стала кричать:
– Опять твоя любимая сестра беду натворила, всем коровам вымя пообрезала... Чего она только этим добивается?
И на этот раз не стал Гавриил браниться, а только коротко сказал:
– Ничего страшного, велю зарезать коров, а мясо – бедным раздать.
Лютой злостью налились глаза хитрой и коварной Маравшей от слов мужа, но она промолчала и затаила в душе новую злобу.
Шли дни за днями, брат и сестра по-прежнему окружали друг друга заботой и вниманием, а жена по-прежнему продолжала презирать золовку и, не переставая, думала, как бы выжить ее.
И такой день пришел. Маравшей на этот раз пообрезала всем лошадям хвосты, а когда муж вернулся из садов, растрепала свои волосы, глаза слюнями намазала и, свалившись на холодный пол, притворилась плачущей.
Гавриил обеспокоился, когда увидел жену в таком виде, подбежал к ней и спрашивает:
– Что с тобой? Почему ты на холодном полу лежишь? Так ты можешь застудить себя и у нас не родится ребенок.
И вот тут-то хитрая Маравшей поняла, что только ребенком можно напугать мужа и заставить его выгнать из дому любимую им сестру.
– Если ты хочешь жить со мной и ребенка иметь, то прошу тебя, выгони из дому сестру свою... На этот раз она всем лошадям хвосты обрезала... Чего она только этим добивается?
Испугался Гавриил, как бы с женой чего не случилось, и не осталась она без ребенка, и позвал к себе свою любимую сестру и сказал ей:
– Дорогая сестра, ни о чем расспрашивать тебя не буду и объяснять не стану. Построю тебе в другом месте дом – половина из серебра, половина из золота... Бери все, что тебе нужно из этого дома, и уходи!
Не стала Белго перечить любимому брату, но слез сдержать не смогла, расплакалась и сказала:
– Воля твоя, милый брат, поступай, как знаешь!
За три дня и три ночи по приказу Гавриила мастера выстроили в самом дальнем саду дом – половина из серебра, половина из золота, и бедная Белго перебралась туда. Радостям коварной Маравшей не было предела. Она торжествовала свою победу над золовкой.
Спустя несколько месяцев после того, как Белго покинула дом брата, у молодых супругов родился сын. Красотой своей он походил на отца своего, и Гавриил рад был этому сходству, и души не чаял в наследнике своем. Каждый вечер, возвращаясь из садов, он брал младенца на руки и подолгу забавлялся им, смеясь и радуясь от души.
«Злодейка не может жить, чтобы зла не делать», – говорит народ.
Не могла жить без зла и Маравшей. Все это время она только и думала о том, как бы вновь причинить своей золовке зло.
И вот однажды Гавриил, как всегда, отправился в сады, а жене наказал, чтобы за ребенком присматривала, плакать не давала да вовремя кормила. Осталась Маравшей с ребенком одна-одинешенька, и тут ей в голову пришла мысль: убить ребенка и свалить вину на свою золовку. «Вот когда я золовку вконец изничтожу!» – обрадовалась коварная Маравшей.
Когда пришло время кормить ребенка, она намазала грудь свою ядом и дала младенцу пососать. Не успел бедный крошка губами материнской груди коснуться, как тут же скончался, не издав ни единого детского писка. Коварная и жестокая Маравшей преспокойно запеленала и положила в колыбель-качалку мертвого ребенка и ушла во двор, чтобы вернувшийся муж мог видеть ее за работой.
Вскоре во двор въехал и сам Гавриил. Он привязал коней к коновязи и заспешил в дом, где находилось его чадо. Гавриил подошел к колыбели, чтобы взять ребенка, – и, о ужас! – сердце отца будто замерло, когда он коснулся мертвого, холодного родного тельца сынишки.
– Сыночек мой! – страшным голосом крикнул Гавриил, и из глаз его хлынули слезы.
А стоявшая в это время за дверью Маравшей, сделав растерянно-испуганный вид, вбежала в комнату, бросилась к ребенку, словно она еще ничего не знала, и стала кричать, рвать на голове волосы.
– Ой, ой! Сыночек наш родненький, – кричала она. – Зачем же ты оставил нас одних, ушел от нас?.. Это проклятая твоя тетя задушила тебя... Зачем я, дура, позволила ей с тобой играть... Зачем? Зачем? -Она металась по комнате, а сама исподтишка наблюдала за мужем.
Послушал Гавриил, о чем сквозь слезы кричит жена его, и тут же велел сходить за Белго и привести ее.
Со всех ног побежала коварная невестка к своей золовке. Прибежала, вошла в дом, а тем временем золовка была занята шитьем. Маравшей еле переводя дыхание, сердито сказала:
– Брат велел срочно явиться к нему, – сказала и сразу же ушла.
Вернулась она к себе и стала ждать, что же будет дальше.
А Белго тем временем связала в узелок подарки для своего племянника, нарядилась сама и заспешила в гости к брату. Не успела она переступить порог дома, подарки свои выложить, как брат сказал:
– Дай мне сюда твою руку.
Белго покорно протянула правую руку, не понимая, в чем дело. Брат обнажил кинжал свой и одним взмахом отсек сестре руку и швырнул ее на пол.
– Дай сюда и вторую руку, – сказал брат нервно.
Белго покорно протянула и левую руку. Гавриил отсек одним взмахом и вторую руку и швырнул ее туда же, где лежала правая рука.
– А теперь ступай на все четыре стороны. С этой минуты ты мне не сестра, я тебе не брат, – сказал Гавриил.
Не стала бедная Белго ни о чем расспрашивать брата своего, а только посмотрела на валявшиеся в крови руки свои, которыми она обнимала любимого брата, готовила ему обеды, стирала, гладила, и, обливаясь горькими слезами, покинула дом брата и невестки, покоряясь не разуму, а ногам своим.
Долго шла она, истекая кровью, обливаясь слезами боли и обиды. Ночи шла, дни шла, много месяцев шла, семь гор прошла. И все это время питалась чем придется и как придется. Лесом шла – дичками питалась. Если дички над головой росли, она губами тянулась к ним. Когда полем шла – ягоды собирала: ложилась на живот и губами срывала их.
Но в один из жарких дней случилось так: пришла она к одной шумной речке, такой шумной и могучей, что камни по дну ворочает, и села на крутом бережку. И так ей пить захотелось. Легла она ничком у самого берега и стала губами воду захватывать. Вдруг – надо же такому случиться, когда она хотела захватить губами воду, поток воды подхватил ее и стал уносить на дно. Бедная Белго стала кричать, да так громко, что в лесу деревья, словно от сильного ветра, гнуться стали, шелестя листвой, и крик этот о помощи дальше уносить. А как она, бедная, барахталась, старалась не уйти на дно шумной реки! Если бы кто видел все это, тут же ослеп бы от ужаса...
