Тамара Крюкова - Хрустальный ключ
В Черной Дыре не существовало ни времени, ни пространства. Здесь царил вакуум, полная пустота. Морра не знала, тянулось ли ожидание вечность или Оное появилось тотчас же, потому что для попавшего сюда не было ни измерений, ни точек отсчета.
Вдруг Морра услышала голоса:
- Она здесь. Она вернулась, - возбужденно сообщил один.
- А где же ей еще быть? - ехидно спросил другой.
- Поглотить. Немедленно поглотить, - захлебываясь и торопясь, предложил третий.
- Нельзя же так сразу, - раздраженно возразил четвертый.
- Суд! Я устрою суд! - мстительно прохрипел пятый.
Перед Моррой было нечто бесформенное и постоянно меняющее очертания. Подобно огромной амебе Оно то протягивало щупальца, то сворачивалось в клубок, ни на мгновение не оставаясь прежним. Оно шевелилось, перетекая из формы в форму, и беседовало само с собой разными голосами.
- Что такое суд, глупец? Это всего лишь средство оттянуть момент, когда ее можно будет поглотить, - раздраженно произнес один из голосов.
- Ох уж эта вечная спешка! Низменная кровожадная тварь, никаких интересов, кроме как поглотить, - презрительно фыркнул второй.
- Так хочется спокойствия. Как я устал от вечных свар. Какая разница поглотить или не поглотить? - флегматично простонал третий.
- Тупое, безразличное животное! Разница большая. Поглотить - значит, вырасти еще на одно существо, - ликовал четвертый.
- Поглотить, и возникнет еще одно "я", которое мне ненавистно, зловеще прошипел пятый.
- От которого я хочу избавиться! - воскликнул шестой.
- Растворить! - взвизгнул седьмой.
- Уничтожить! - отчеканил восьмой.
Морра силилась понять, сколько голосов ведут разговор, но скоро сбилась со счета. Вдруг ее осенило: Оное - это чудовищный клубок, в котором намертво переплелись все тени, когда-либо поглощенные им. Теперь, против своей воли, они существовали в едином целом. Они так и остались разными и непохожими друг на друга, но волею судеб были навечно соединены и обречены существовать вместе, как сиамские близнецы. Они жаждали избавиться друг от друга, зная, что это невозможно, как невозможно избавиться от самого себя. Постоянно ссорясь, они были в вечном разладе с собой. Проклиная друг друга, они проклинали себя, пытаясь освободиться друг от друга, они были не в силах убежать от себя.
Морра содрогнулась. Лучше стать шорохом, шелестом, дуновением, вздохом, скрипом, стоном - чем угодно, только не частью этого монстра, постоянно терзающего, ненавидящего и бичующего самого себя.
- У меня есть слово, - выкрикнула Морра.
- Слово?
- ... У нее есть слово.
- ... Что такое ее слово?
- ... Я не потеряю ничего, если послушаю.
- ... Я не желаю ничего слушать.
- ... Какое у тебя слово?
Морра медленно, но отчетливо произнесла:
- Ты не можешь поглотить меня сейчас. Я принадлежу девчонке.
- Девчонке?
- ... Какой девчонке?
- ... Может той, которая спустилась в Царство Теней?
- ... Но у нее есть другая тень.
- ... То жалкое подобие, которое таскается за людьми не может с полным правом называться тенью.
Морра воспрянула духом: либо она вырвется из Черной Дыры сейчас, либо никогда.
- Я спустилась сюда за девчонкой, а значит, я ее тень. Дай мне время, пока девчонка не пройдет весь путь до конца, и я докажу тебе, что Я - ее тень, а не та, что следует за ней.
- Я ничего никому не даю, - произнесло Оное.
- У тебя нет времени, нет отсчета часов и минут. Я прошу у тебя время, а значит, не прошу ничего. Если ты дашь мне время, то значит, ничего не дашь. Не давай мне ничего. Я прошу лишь об одном: поглоти одну из нас, одну из теней девчонки. В конце пути, ты узнаешь которую.
На мгновение Оное перестало менять очертания, плавно покачиваясь в небытии, словно гигантская черная медуза. Перед ним была поставлена слишком сложная задача. Впервые за все его существование оно задумалось.
Морра, сжавшись, ждала приговора. Молчание длилось целое безвременье, пока Оное, наконец, не заговорило:
- Я ничего не даю тебе. Если ты докажешь, что ты - тень девчонки, я поглощу ту тень, которая всегда следует за ней. Если нет, то - тебя.
ГЛАВА 27. ХОКА
Лодка скрылась в туманной мгле. Дети все еще стояли на берегу и смотрели ей вслед.
Петька думал про Перевозчика, про деда и про то, как он шел к лодке, глядя перед собой невидящими глазами, и вдруг Петьке стало страшно, как не было страшно еще никогда. Он попытался стряхнуть с себя леденящие щупальца ужаса. С тех пор, как под окнами бабушкиного дома расцвели волшебные маки, и они с Дашкой отправились на поиски Хрустального ключа, у Петьки было странное чувство, будто все происходит с ним, как в сказке. Теперь сказка кончилась. Петька отчетливо ощутил, что они перешагнули запретную черту, путь за которую закрыт, и откуда может не быть возврата. Он лихорадочно сунул руку в карман и ощупал кошелек эльфов, но даже дары крошечных волшебников не ободрили его.
Петьку вывел из задумчивости Дашин голос:
- Петь, хорошо, что ты такой храбрый и ничего не боишься.
- Чего? ю не сразу понял Петька.
- Я говорю, что когда я вижу, какой ты храбрый, я тоже ничего не боюсь, - пояснила Даша, а потом в приливе искренности добавила, - ну, боюсь, конечно, но не так сильно.
Даша восторженно и преданно глядела на Петьку, и он, к своему удивлению, почувствовал, что это придало ему храбрости. В конце концов он должен найти путь назад, хотя бы потому, что Даша младше его, и он за нее в ответе.
- Ладно, пойдем искать твой ключ, - сказал он, и они зашагали по тропинке прочь от реки.
Царство Теней было серым, безликим подобием мира людей. В нем стояли вечные сумерки. Дорога терялась в дали, и ничто не нарушало ее монотонности. Время от времени по обочинам попадались окаменелые деревья, в которых не было ни жизни, ни тепла.
Вдруг позади дети услышали неясный рокот, похожий на глухое урчание отдаленных раскатов грома. Они оглянулись. На линии горизонта клубилось едва различимое облачко, которое стремительно неслось вперед и росло на глазах. Петька осмотрелся в поисках убежища. В стороне от дороги стояло одинокое скрюченное подобие дерева. Дети со всех ног побежали к нему. Согнувшись в три погибели и, прижавшись к холодному безжизненному стволу, Петька с Дашей стали ждать неизбежного. Они понимали, что их нетрудно заметить, но все таки чувствовать себя под защитой пусть даже такого никудышнего укрытия было лучше, чем стоять посреди дороги в ожидании, когда тебя догонит и раздавит что-то несущееся следом.
Гул нарастал, постепенно он перешел в топот множества ног. Даша от страха зажмурилась и зажала уши ладонями. Петька осторожно выглянул из-за каменного ствола.
Бесформенная туча, движущаяся по дороге, распалась на множество невиданных существ: длиннолапых и колченогих, хвостатых и бесхвостых, мохнатых и лысых, пеших и летучих... Все они были разные, непохожие друг на друга, и лишь одно роднило их: они были плоские и бестелесые, подобно силуэтам на белой простыне в театре теней. Толпа стремительно мчалась вперед, словно одержимая какой-то сумасшедшей идеей. Чем ближе эта многоликая серая орда приближались к детям, тем страшнее она казалась. Топот разносился далеко окрест. Только теперь Петька заметил, что со всех сторон к дороге стекаются все новые и новые чудища. Орава росла прямо на глазах. Время от времени по толпе проносился ропот, и тогда из гула голосов вырывалось:
- Та, Которая Видит... Та, Которая Видит, заговорила...
Чудища пронеслись мимо. Петька перевел дух. Он выждал немного, прежде чем высунуться из-за дерева. Гул и топот стихали. Серое облако таяло вдалеке. Петька опасливо вышел из укрытия и, убедившись, что дорога пуста, поманил к себе Дашу. Стоило Даше выйти из-за дерева, как на нее едва не налетело странное существо, которое стремглав мчалось к дороге, чтобы присоединиться к шествию, но, видимо, запоздало. Оно было похоже на взъерошенную кляксу, шлепающую на двух уродливых ножках-капельках. Словно эхо промчавшейся кавалькады, клякса вопила:
- Та, Которая Видит заговорила!
Увидев девочку, существо испугалось не меньше, чем Даша. Торчащие в разные стороны кляксины-волосины встали дыбом. Существо взвизгнуло, затряслось, как желе, и, подскочив, постаралось прошмыгнуть между Дашей и деревом, но ему не повезло. Зацепившись за ветку, оно зависло над землей. Несчастная клякса так беспомощно болтала в воздухе ножками, так жалобно скулила и попискивала, что Даша совсем перестала ее бояться и решила познакомиться с ней поближе. Петька был начеку. Зная Дашину доверчивость, он одним прыжком оказался возле дерева и, строго посмотрев на сестренку, предупредил:
- Дашка, не трожь! Может, он кусается.
- Вот именно. Не трогайте меня. Я кусаюсь! Я очень больно кусаюсь! истошно завопило существо, дрожа мелкой дрожью.
