Мстислав Русинов - Друзья поневоле, или забавные истории заброшенного дома
— Ещё увидимся, — с угрозой сказал он.
— Ага! В аду, — в очереди на сковороду! — буркнул Хомо.
Подняв тучу пыли, мотоцикл с рокотом умчался.
— Поехали отсюда, — сказал Хомо.
Все немного удручённо молчали. Праздник был подпорчен. Прямо-таки какой-то день единства и борьбы диалектических противоположностей: то радости, то гадости. Весёлый пикник провалился, как и многие другие оптимистические начинания у всех у нас. Ворон кружил над автомашиной и покачивал крыльями, показывая, что пока всё было спокойно.
Боковыми проездами друзья осторожно пробрались к дому. Начинало смеркаться, но было ещё достаточно светло. Хомо загнал машину подальше под старый густой вяз. Цыпа и Крыс начали заносить остатки припасов в дом. Чтобы хоть немного развеселиться, Хомо завёл граммофон, но, с учётом текущей обстановки, света решили не зажигать. Попробовали даже раскрутить хоровод, но в самый ответственный момент граммофон вдруг как-то странно загудел и остановился. Хомо покрутил заводную ручку, но всё было тщетно.
— Что-то это не к добру, — мрачно каркнул Ворон.
— Ладно, потом разберёмся, — сказал беззаботно Хомо.
Вместо танцев, все решили усиленно ударить по оставшимся припасам. В конце концов, после обильной и беспорядочной объедаловки все заснули беспокойным сном. Один лишь Ворон выбрался на воздух и ещё долго сидел на трубе, нахохлившись и молча оглядывая тёмные окрестности. Друзья даже не подозревали, что это был их последний совместный вечер.
История седьмая
Землетрясение
Было два часа ночи. Чёрное небо нависло над всей округой до самого горизонта. Обитатели заброшенного дома уже крепко спали после вчерашних неурядиц, забыв про все передряги. Спали и обитатели городка. Ничто не предвещало беду. Лишь какое-то неуловимое дрожание земли необъяснимым образом едва ощущалось в воздухе.
Но животные инстинктивно чувствуют приближение опасности. В том, что происходит, первым разобрался Ворон, — всё-таки у него был богатый жизненный опыт. Со своей полки он мягко спланировал на пол и бесцеремонно стал всех будить, толкая их клювом. Сержант и Мура мигом подхватились, словно пожарники, задремавшие на дежурстве. Цыпа вдруг испуганно закудахтала, а Кок встрепенулся и громко прокукарекал, — явно раньше времени, положенного для «первых петухов».
Вдали раздался неясный гул. Затем небо полыхнуло и послышались раскаты грома. Гул из-под земли всё приближался и нарастал, и земля внезапно задрожала.
— Быстр-ро все из дома! Землетрясение! — что было мочи гаркнул Ворон. — Эй, Крыс! Где ты там?
Обитатели поспешно рванули к выходу. Первой пулей вылетела Мура. Последним выскочил Крыс.
Земля неожиданно закачалась и резко ушла из-под ног. Все попадали, и один лишь Сержант с трудом кое-как удержался на ногах. Стоявший в конце дворика вяз, под которым Хомо вчера оставил машину, вдруг сильно накренился на один бок, потом на другой, опять выпрямился и, словно шлюпка на волнах прибоя, снова резко наклонился в одну, а потом в другую сторону. Позади дерева в земле образовалась широченная трещина, листва на дереве лихорадочно задрожала и вяз рухнул, придавив собой автомашину. Старый заброшенный дом, ставший для друзей таким родным, вдруг тоже покачнулся и с грохотом разломился пополам. Обломки посыпались вниз, и двор заволокло пылью.
Гул усилился, потом всё неожиданно стихло. Издалека слышался громкий лай собак, ржание лошадей, паническое кудахтанье куриц и крики людей. Электричество везде погасло, и в кромешной тьме лишь кое-где были видны зажжённые фары автомашин.
— «Вот тебе, бабка, и Юрьев день!»— с испугом неуверенно сказал Крыс.
— Осталась бабка на бобах, — озадаченно ко-кокнул Кок.
С неба начали барабанить крупные капли дождя. Бывшие обитатели бывшего дома тесно сгрудились под деревом. В эту минуту их прохудившееся старое жилище казалось им верхом совершенства, комфорта и уюта. Вместе с домом с такой же лёгкостью рухнули и их надежды на дальнейшее беззаботное существование.
— А где же наши припасы? — жалобно проквохтала Цыпа.
— Всё пошло прахом, — философски молвил Ворон.
В сгустившейся тьме настроение у всех было весьма кислое. Крыс выкопал в корнях дуба норку и нырнул в неё. Остальные укрывались от дождя, как могли. Хомо сходил к автомашине, а затем с безнадёжным видом вернулся и обречённо одел свой цилиндр на Муру. Сержант прикрыл своим тёплым боком Цыпу и Кока, едва не вдавив их в норку, вырытую Крысом. Хомо пристроился сбоку, положив свою лапу на спину Сержанта. Ворон, нахохлившись, мрачно сидел на ветке, нависавшей над ними. Через пару часов дождь прекратился, и начало светать. Кок сверился с часами и громко прокукарекал. Где-то вдали ему ответил другой петух.
При неярком свете утреннего солнца вся компания выглядела довольно жалко. Мокрые, грязные от осевшей на них пыли, не выспавшиеся и усталые, друзья порознь слонялись по двору, оглядывая разрушения.
Со стороны городка доносился далёкий гул тракторов, бульдозеров и больших грузовиков. Мелькали вспышки прожекторов.
— А где же наша банка? — грустно спросила Цыпа.
Все озадаченно посмотрели друг на друга.
— Подальше положишь — поближе найдёшь! — радостно подскочил Крыс и стал быстро раскапывать землю около дуба. Блеснула жестяная банка.
— Крыс! Это ты от старикана научился таскать банку взад-вперёд? А? — насмешливо спросил Сержант.
— Да если бы не я, то была бы сейчас эта банка под развалинами дома, как наша машина. Говорил же я Хомо, что лучше по пустыне ездить, — там хоть деревьев нет, — гордо ответствовал Крыс, страшно довольный своей, наконец-то оцененной по заслугам, предусмотрительностью.
Брошенный на улице, — благодаря разгильдяйству Хомо — велосипед, хотя и весь грязный, но целёхонек, — лежал посреди двора. Хомо поднял его, осмотрел и бережно положил на землю.
Часть стены обвалившегося дома осталась целой, и на ней поблескивала мокрая фотография Муры. Хомо вскарабкался на гору обломков, осторожно оторвал фотографию, обтёр её о штаны и с грустной ухмылкой сказал:
— Возьму на память.
— А куда это вы все собрались? — удручённо спросил Крыс. — Послушайте, в соседнем доме есть противоатомное бомбоубежище, — один чудак его лет пять строил. С ним уж точно ничего не сделалось. Да там ещё запасов старых консервов года на два хватит. Ведь у тебя, Хомо, и открывашка есть. Может, все туда и переедем, а?
Погорельцы — землетрясельцы молчали. Но окончательное решение уже было принято. Все это понимали без слов.
— Всему свой срок. Тут наше время кончилось, — с сожалением молвил Ворон.
— А деньги? — снова грустно спросил Крыс и тут же непоследовательно добавил — Хомо, отдай мне фотографию, — я её в бомбоубежище повешу.
— Что, — деньги? Деньги поделим, — ответил Хомо и молча протянул Крысу фотографию Муры. Затем он взял банку и высыпал её содержимое на землю. Золотые монеты тускло заблестели. Хомо разделил клад на равные кучки.
— Ну, берите! — сказал он, приглашающе махнув рукой.
Но никто особенно не спешил хватать свою долю.
Ворон отнёсся к дележу равнодушно.
Хоть злато мира сердцу мило,
Не унесёшь его в могилу, —
мрачно каркнул он. Ворону, как всегда, нравились высказывания в духе старинных баллад.
Мура тоже, к всеобщему удивлению, отказалась от своих денег, выразившись как-то аллегорически туманно:
Эх! Монеты ведь не мышка,
Ты их — цап! — Тебе же крышка.
— Всё моё приданое — при мне, — добавила она, грациозно обмахнувшись пушистым хвостом.
Крыс набрал полный рот монет и, подозрительно озираясь, понёсся к старому дубу — закапывать своё добро.
— Подальше положишь — поближе найдёшь, — бормотал он. Уроки прошлого явно не шли Крысу впрок.
— Вот, что значит быть экономным и бережливым человеком, — царствие ему небесное, — кудахтала Цыпа. — Тем более, что с годами деньги любишь всё больше и больше, хотя потребностей всё меньше и меньше.
Кок хотел было что-то возразить, но в этот момент Цыпа решительно отобрала у Кока его долю и мигом проглотила все монеты, словно мелкие камешки. Наверное, лавры сказочной курочки Рябы, несущей золотые яйца, не давали ей покоя. Кок крякнул, тряхнув головой, но стерпел.
Хомо, старательно пыхтя, рассовывал монеты по карманам, напевая под нос свой любимый припев:
