Шарлотта Хепти - Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах
— Больше ничего, — ответила Мэб.
— А где сейчас мисс Чёлкинс?
— Скрывается. Ее квартиру в городе обыскали. Она вернулась в Тигродом. Вот почему мы об этом и узнали. Но больше она ничего не стала говорить, а сейчас опять исчезла.
— Но если мисс Чёлкинс обязана оберегать моего отца, то почему она его оставила?
— Ох, Отто, — вздохнула Мэб.
— Он Кармидийский Король, — ответила Лидия. — И он велел ей уйти.
Отто обхватил голову ладонями.
С минуту никто не произносил ни слова. Эймос подошел к Отто и положил ему руку на плечо, но Отто, не поднимая головы, сбросил ее.
— А зачем, — спросил он, — вы привели меня в свой дурацкий парк и заставили ходить под этими дурацкими рыбами?
Он убрал руки от лица, и все увидели, что у него из глаз текут слезы.
— Потому что Мэб рассказала нам, что произошло тогда ночью. И нам надо было убедиться, что ты именно тот, кто ты есть.
— Что я Отто Тиш из квартиры номер 15 Гершелского дома на Ответной улице?!
— Что ты Кармидиец! И не просто Кармидиец, а сын Короля, обладающий громадной энергией.
— Смотри, — Мэб встала и подошла к мобилю. Потом медленно прошла под косяком рыб. Рыбки повернулись, как и над Отто, но всего на половину оборота.
— У меня сто восемьдесят, — сказала Мэб. — У нас у всех троих по стольку. А вокруг тебя энергия очень сильная.
— Ничего не сильная! Я ничего не умею…
— Некоторые способности проявляются с трудом, особенно редкие, унаследованные с давних дней. Например, внутреннее зрение, — сказала Лидия, задумчиво глядя на Отто.
— А что это такое?
— Умение заглядывать людям в душу, видеть, что они скрывают в своих сердцах. Говорят, таким даром обладал мой прапрадедушка, но с тех пор об этом больше ничего не слышно.
— А у тебя, малыш, триста шестьдесят, — сказал Эймос, — и это очень много. Так что не спорь, просто ты и вполовину сам себя еще не знаешь…
— Нам пора идти, — заторопилась вдруг Мэб. — И тебе тоже. Теперь, когда Король тебя призовет, ты сможешь многое ему рассказать.
У Эймоса на плече висела большая сумка. Он осторожно достал из нее какой-то сверток. Тусклый, пыльный и потрепанный…
Положил на землю и развернул.
— Это тебе, — сказал он.
Отто разинул рот.
— Мне? Мой собственный?
Это был ковер-самолет, такой же, как у Мэб, с узором из бабочек.
— Семейное наследство, — сказал Эймос. — Теперь он твой.
— Но…
— Садись давай, — перебила его Мэб.
Эймос и Лидия тоже готовились к полету. Мгновение, и вот они уже парят над парком.
— Поторопись, — сказала Мэб, взлетая вслед за ними.
— Спасибо! — крикнул Отто вдогонку.
Недолго думая, он сел на коврик и потянул за бахрому. Резким рывком, таким быстрым и крутым, что душа ушла в пятки, коврик взмыл в воздух.
Ребята летели через Город. Отто сидел, крепко вцепившись в ковер, и старался не смотреть вниз. Скорее бы всё это закончилось!
Краснолунье
Приземлились они на пустыре.
— Возьми, — сказал Эймос, протягивая Отто еще один сверток. В нём оказался черно-зеленый лоскутной плащ и широкополая шляпа с ободком из ракушек.
— Чтобы не так в глаза бросаться, — пояснил он.
Отто послушно оделся.
— И не раскрывай рта, помалкивай, — велела Мэб.
— Куда мы идем?
— Покажем тебе нашу округу.
От шляпы и плаща приятно пахло древесным дымом и какими-то пряностями. Отто вспомнил, как отвел мобиль от лица Мэб, когда та влетела к нему в комнату. Тогда он впервые ощутил этот запах. Запах волшебок. Запах волшебства…
— Мы идем к тебе домой? — спросил он.
— Нет, — быстро ответила Мэб. — Я живу в Тигродоме. А это — Краснолунье.
Они шли по тропинке вдоль реки. Мимо них вверх по течению, к горам, проплыла лодка. В ней сидела целая семья с чемоданами, тюками, даже с курами в клетках.
Мэб обернулась к Отто и тихо сказала:
— Они уезжают. Переселяются в пещеры северных гор. Там уже прячутся несколько семей.
Ребята приблизились к первому дому на сваях. Стены были покрыты резными изображениями животных и птиц, почти такими же, как на Кармидийской Башне.
— Глядите! — воскликнула Лидия, указывая на пристань. Отто показалось, что земля вокруг усыпана битым стеклом.
— Побывали здесь вчера ночью, — пробормотал Эймос и сплюнул.
Из дома на настил, кругом огибавший внешнюю стену, вышла женщина. На руках она держала ребенка лет трех.
— Почтительно приветствую вас, сестра, — окликнул ее Эймос. — Что здесь произошло?
— Забрали моего мужа, — ответила женщина. — Мы отказались брать деньги.
Казалось, она вот-вот заплачет, но произошло нечто иное. Малышка, сидевшая у нее на руках, запрокинула голову; в воздухе послышался треск и засверкали искры. Над головой женщины кристаллизовалось ледяное облачко. В следующее мгновение сверкающая корка треснула и мириадами ледяных брызг рассыпалась по пристани.
— Не оставляйте надежды! — подбодрила ее Мэб. — Король нас не забыл!
— Король! — презрительно сплюнула женщина. — Где он? Чем занимается? Книжки читает?!
Отто хотел было возразить, но Мэб взглядом остановила его. Не стоит показывать, что ты горожанин!
Они пошли дальше.
Почти все дома были пусты. Кое-где виднелись признаки того, что люди выехали второпях или их выселили силой. Двери стояли нараспашку, повсюду были раскиданы вещи, ботинки, незаконченные резные фигурки, инструменты. Среди мусора рылись мелкие дракончики — видимо, детеныши.
Подальше от берега, практически на середине реки, дома сгрудились вокруг большой плавучей платформы. По скрипучим мосткам ребята направились туда.
Платформа была усеяна людьми. Одни жарко спорили, другие тихо сидели, ссутулившись, и дремали, третьи одурманенно покачивались.
— А я говорю, надо взять деньги и работать на Обычников, — утверждал рослый мужчина с татуировкой в виде дракона на лице.
— Выступать на сцене?! До конца жизни показывать им фокусы?! — возражала женщина. Рядом с ней, положив голову ей на колени, лежал единорог.
— Если мы не послушаемся, нас всех арестуют. А это какая-никакая, а всё-таки жизнь. В Городе вообще стало опасно появляться, она всех настроила против нас своей болтовней о ямах и шахтах…
— А ты представляешь, что с тобой станет, если ты будешь пускать в ход свою энергию каждый вечер, день за днем, неделя за неделей? Да ты через год превратишься в развалину! Такая нагрузка тебя убьет…
— И что ты предлагаешь, сгнить в тюрьме? Или у тебя хватит глупости драться с ними, как те бедолаги вчера ночью?!
— Черт бы побрал этих Обычников! Вечно им чего-то не хватает… Ищут, рыщут, жаждут, ненавидят. Мы не такие…
— Шесть и Восемь почти такие же, — возразил кто-то. — Двуличные предатели, обманщики…
Тут говоривший заметил Эймоса и Лидию и поднял руку.
— Почтительно приветствую наших юных летунов. Какие новости? Всё еще теряете время на поиски нашего славного вождя? — Он фыркнул, вокруг послышался саркастический смех.
Мэб толкнула Отто обратно на тропинку и принялась пробираться сквозь толпу людей, беспокойно слонявшихся от дома к дому.
— Запоминай всё, что увидишь, — шепнула она. — Потом расскажешь Королю.
— Мисс Чёлкинс здесь?
— Она в Тигродоме, но, наверно, вчера ночью ушла в пещеры.
— А можно…
— Тс-с! Лучше помолчи, мистер Обычник, вчера сюда уже приходили горожане. Они хотели помочь, принесли еды, но их сбросили в реку. Плавать умеешь?
На берегу играли двое детей. Перед ними в воздухе крутилась горстка прутиков.
— Выше! Выше! — кричал мальчик.
Прутики и в самом деле взлетели повыше, перекувырнулись и посыпались на траву.
— Мэб, кто это с тобой? Друг? — спросила девочка.
— Родственник, — ответила Мэб и поспешно увела Отто.
Отойдя подальше, она остановилась и развернула коврик. Отто нехотя последовал ее примеру.
Арена
— Не напрягайся, расслабься, пусть коврик станет как бы частью тебя, — учила Мэб Отто.
Вперед! Вперед! Вперед!
Вновь они пролетели над всем Городом, на этот раз направляясь на запад, — к Яблоневой горе. Там, в пещерах, где когда-то жили Кармидийцы, была устроена тюрьма. А немного ниже, в том самом месте, где склон горы полого спускался в долину, Отто разглядел высокое круглое здание.
— Это Арена, — крикнула Мэб. — Давай спустимся.
Ветер развевал ее волосы. Девочка направила коврик вниз — у нее это получилось легко и непринужденно. Отто попытался сделать то же самое и в очередной раз убедился, что до Мэб ему ой как далеко.
Строительство Арены было практически завершено. Посредине высилась огромная сцена, на которой должны были выступать волшебки, вокруг почти на высоту Городской Ратуши громоздились длинные ярусы кресел.
