Ирина Краева - Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»
— Это всё, чем я могу помочь тебе, Варфоломей, — едва слышно проговорил он. — Если ты не послушаешься меня сейчас, то получишь избавление от Боли только тогда, когда твоё сердце окажется в Рубиновом медальоне. Запомни это, мой мальчик, и прости меня. Я не всё смог объяснить тебе при жизни. — Он накинул на лицо капюшон, и свеча погасла.
— Отец, ты не понимаешь меня, я должен открыть эту проклятую дверь! — Продолжал кричать я во мрак, как сумасшедший, дёргая зубастую ручку. Отца рядом не было.
Я бился о дверь. Упругий, как ватное одеяло воздух, отшвыривал меня от заветной двери, бросал лицом в грязь. Через час я истекал кровью. Уже не в силах стоять, ползком подобрался к страшной двери и втянул в себя воздух из-под неё — я хотел хотя бы отпить Боль. Горло пронзила адская резь, словно я глотнул огонь…
Очнулся я уже в лесу, в облике Зверя.
С той поры я больше никогда не видел своей возлюбленной, я стал ей не нужен, ведь я до конца поверил каждому слову отца, хотя и с большим опозданием.
Я хочу, чтобы ты, Тим, запомнил слова, которые сказал мне отец. Жаль, что я понял их слишком поздно.
Каждую ночь я убивал, снедаемый одним желанием, — приумножать смерть. Но каждое утро с криком Петуха я принимал облик человека и терзался раскаянием за содеянное ночью. Голод Зверя, теряющего голову от радости при виде чужой боли, был непобедим. Чтобы хоть как-то загладить вину перед людьми, я, закончив приём больных, сочинял особые письма и разносил их людям. Моё сердце открылось для понимания боли других. Взглянув на человека, я мог сказать, чем печалится его сердце, о чём страдает, что ищет. В письмах я пытался уверить людей, что их мечты сбудутся. Как правило, люди мечтают о хорошем, но хорошему мешает сбыться то, что мы нетерпеливы и не умеем ждать. Мне удавалось убеждать людей верить в возможность перемен к лучшему. Только нужно быть достойным этих перемен. Не изменять мечте и радовать тех, что живут рядом с тобой.
Тим, тебе сопутствует Удача. Впереди главное испытание. Знай, тех, кого ты уже встретил, ты встретил не случайно — Судьба благоволит тебе, будь достоин её. Прощай! Доктор Варфоломей.
Тим и Обби похоронили автора письма на берегу реки. Все необходимые действия мальчик и лебедь совершили без лишних разговоров. В звуках ветра, лепете реки им всё ещё слышался негромкий голос доктора Варфоломея. Они не могли разобрать слов, понимая только, что он благодарит их. Иногда доносился издалека тяжёлый удар колокола. Возникнув, звон долго дрожал в воздухе — одинокий, горький, неутешный — это колокол Александр поминал своего погибшего сына.
— Знаешь, Тим, — сказала Обби. — Теперь мне кажется, что даже в тишине с нами кто-то говорит. Кто-то большой, невидимый и хороший.
— Я тоже об этом думаю сейчас, — признался Тим. — Доктор Варфоломей рассказал мне то, о чём я никогда не думал. Понимаешь, Обби, получается, что если с нами постоянно кто-то говорит, значит, мы не одиноки. Он говорит не обычными словами, а как-то по-другому. Этот кто-то такой сильный и мудрый, это он плетёт судьбы людей.
На могиле Варфоломея они поставили большой синий камень, на нём Тим старательно выцарапал ножиком: «Здесь лежит доктор Варфоломей, который дарил людям надежду».
Синее небо наливалось молодым звонким светом. Солнце осветило едва просыпающийся лес. Он ёжился под утренней росой, и прохлада соскальзывала с его покатых плеч в ароматную травку. Утро этого дня созревало быстро, как волшебное яблоко, и для всех, кто его видел, кто сам был его участником, внушало радость и благодарность друг другу, деревьям, птицам, травам и облакам — благодарность за то, что они живут.
Друзья сощурились, глядя на Солнце, и отправились в путь.
Теперь впереди топала Обби, а Тим делал невероятные усилия, чтобы не отставать от неё — последние приключения отобрали у него слишком много сил, а плечо с проклятым клеймом злоденца болело всё сильнее.
Глава пятая, в которой Лиходеич пытается выполнить свой долг и попадает на телевидение
Эй, читатель (осторожно тереблю за плечо), очнись! Мы ещё вернёмся в Видению. А сейчас самое время вспомнить о том, у кого всего лишь одно ухо — левое, а в жилах течёт голубая кровь, — о бедном Лиходеиче, из-за которого и заварилась вся эта каша.
Мы и думать про него забыли, а он стоит перед высоким зданием телецентра и по своему обыкновению отчаянно плюёт на асфальт. Но — увы — не заводится на нём никакая живность, и от этого Лиходеичу, как всегда, становится несказанно досадно, и тоска в душе ещё сильнее разливается — хоть плачь. Но плакать-то некогда — вот жизнь пошла.
«Я буду не я, если не донесу до матери Тимочки флакончик с чистой душой моего мальчика! Не дай Бог доберутся до меня аспиды поганые, разобьют его, вот уж Тимочка мучаться будет, и мне, старому, наступит конец, — бормотал Лиходеич, скребя пятерней под ласточкиным гнездом у себя на голове. — Другого выхода нет, придётся у журналиста, который делал передачу про оборотня из родильного дома, заветный адресок выспрашивать. Может, знает?».
Повздыхал Лиходеич, повздыхал, да и двинул к широким дверям телецентра. Только он вошёл, как его чуть не сбила с ног девушка — сама маленькая, но быстрая, цепкая, и вся перепуганная.
— Мальчика не видели? — На всех кидается, стучит каблучками, трясёт чёлочкой — вылитая лошадка. Лиходеич назвал её про себя Золотовласка. — Васей зовут, маленький такой, но умный. Публика от неё шарахается. Лиходеич тоже.
А кто-то возьми да и скажи с досадой:
— Да леший знает твоего Васю.
Лиходеич совсем перепугался оттого, что он не знает того, что про него знают, что он точно знать должен. А тут девушка к нему подлетела:
— Вы не по поводу мальчика сюда пришли?
— Как вам сказать… — Замялся Лиходеич. — Вообще-то по поводу мальчика. — Золотовласка ему приглянулась. По всему видно, душевная, из-за мальчика, как и он, переживает. — По поводу мальчика и пришёл, а так бы — калачом к вам сюда не заманишь, ага, — неожиданно разговорился Лиходеич.
— Где же вы ходите?! — Вскрикнула девушка. — Сейчас меня режиссёр расстреляет, котлету из меня сделает, а потом вместо компота выпьет. Передача через три минуты, прямой эфир, а главного героя нет и нет.
— ГДЕ ОН? ГДЕ ВАСЯ? СБЕЖАЛ? — Прибежал тот самый ужасный режиссёр. Косматый — не хуже Лиходеича. Орёт и в дыму весь, потому как не переставая курит — одним вздохом всю сигарету: всшик никотин в лёгкие — и палочка пепла нежно падает, опять всшик — и следующая полетела. Режиссёр весь в прахе от сигаретных трупиков, как вулкан в пепле. — Леший его знает, где этого Васю черти носят!
— Да не знаю я ни-ни-ничего про Васю! — Лиходеич оправдываться начал.
— Знает, знает! Это он по поводу мальчика пришёл! Он за мальчика отвечает! Они вместе!
— АГА! — Режиссёр сграбастал Лиходеича и вихрем понёсся с ним через четыре ступеньки. А сзади тоненькие каблучки цокали, наверное, Золотовласка поспевала — вылитая лошадка. Затем Лиходеича куда-то сбросили, как мешок с картошкой. Темно вокруг или светло — леший ничего не различал, потеряв связь со временем и пространством. Он только голос рычащего режиссёра слышал. А тот вопил ему в ухо:
— СИДЕТЬ ЗДЕСЬ! МУХ НЕ ВОРОНИТЬ! КОГДА СКАЖУТ ВЫХОДИТЬ — НЕ ЗАДЕРЖИВАТЬСЯ! ПОНЯТНО?????? ВСЁ, МЫ — В ЭФИРЕ!
«А я в кефире», — невесело подумал Лиходеич и, как загипнотизированный, начал смотреть в ту сторону, куда его режиссёр повернул.
Ему была видна часть очень большой комнаты-студии. Посередине она была пустой, а возле стен на рядах стульев, расположенных один над другим, как в цирке, сидело множество весёлых людей. Они хлопали в ладоши. «Несчастные, — подумал Лиходеич, — про Васю пришли послушать, а его-то и нет, голубчика».
На середину студии выбежала та девушка-лошадка, теперь в её руках сверкал микрофоном. С четырёх сторон её озарили яркие лучи, Лиходеичу аж жарко стало.
— Дамы и господа, — задушевно начала она, — мы начинаем любимую всеми передачу «Бюро находок». Полезная, как горчичник, необходимая, как «скорая помощь», умная, как Большая Российская Энциклопедия, передача «Бюро находок» приветствует вас! А для начала немного статистики. Прямое включение!
На стене вспыхнул большой экран, и в нём появилась женская голова. Все остальные части тела покрывала розовая накидка — дама сидела в кресле парикмахера. Над её волосами трудился мастер, терзая ножницами белокурые пряди. Отчаянно жмурясь, закрывая то один, то другой глаз, чтобы в них не попали клоки отрезанных волос, женская голова заговорила ласково, будто всех с днём рождения поздравляла:
— За эту неделю в нашем городе было потеряно 25 женских и в том числе мужских зонтиков, 158 носовых платков, 11 мобильных телефонов, 33 детективных романа и две других книги, пять часов с браслетами и без таковых, два номерка из районной поликлиники, четыре волнистых попугайчика, пятьдесят кошельков, один портфель крокодиловой кожи с документами, собака Шарик с белым ухом! — Женская голова неожиданно игриво подмигнула и расплылась в улыбке: — Если и вы что-нибудь потеряли, то не расстраивайтесь, эта беда не стоит и выеденного гроша. Найдётся всё! Вот я, например, уже нашла свой стиль! Парикмахерская «Свой стиль» — генеральный спонсор нашей программы!
