Михаэль Энде - Момо
Впрочем, и сам памятник выглядел совершенно необычно. На большом кубическом цоколе из черного камня стояло огромное белое яйцо. И все.
Да и домов таких Момо до сих пор не видела. Они сияли почти ослепительной белизной. За окнами лежали длинные черные тени, так что нельзя было определить, живет там кто-то или нет. Но Момо чувствовала, что они были построены не для жилья, а предназначались для чего-то другого, очень таинственного.
На абсолютно пустынных улицах не было не только людей, но и собак, птиц и машин. Все казалось неподвижным и как бы заключенным под стекло. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка.
Момо удивлялась тому, как они быстро здесь продвигались, хотя черепаха вроде бы ползла медленнее, чем раньше.
А за пределами этой странной части города, там, где царила ночь, по колдобинам неустроенной улицы ехали три элегантных автомобиля с ярко горящими фарами. В каждый набилась целая толпа серых господ. Один из них, из переднего автомобиля, заметил Момо в ту минуту, когда она заворачивала на улицу с белыми домами, на которой начинался необычный свет.
Как только машины домчались до того перекрестка, случилось нечто в высшей степени непонятное. Они моментально остановились и не смогли больше сдвинуться с места. Водители жали на газ, колеса крутились, но автомобили не двигались, как будто находились на транспортерной ленте со встречным движением, равным их собственной скорости. И чем больше они разгонялись, тем меньше перемещались вперед. Серые господа, ругаясь, выскочили из машин и попытались пешком догнать Момо, которая мелькала уже далеко впереди. Они бежали с перекошенными лицами, и, когда, совершенно выдохшись, остановились, оказалось, что они преодолели всего десять метров. А девочка Момо исчезла где-то вдали, между снежно-белыми домами.
— Все! — объявил один из господ. — Все пропало! Теперь мы ее не поймаем.
— А я в толк не возьму, — сказал другой, — почему мы не можем сдвинуться с места!
— Я тоже, — согласился первый, — вопрос теперь в том, будет ли это принято руководством центра как смягчающее обстоятельство нашей неудачи.
— Вы думаете, нас привлекут к суду?
— Ну, хвалить явно не станут.
Все участники погони повесили головы и расселись на капотах и бамперах своих автомобилей. Спешить им больше было некуда.
Уже далеко, где-то в лабиринте пустынных снежно-белых улиц и площадей следовала Момо за черепахой. И именно потому, что они так медленно двигались, казалось, будто улица проскальзывает под ними, а дома проносятся в вышине. И снова черепаха завернула за угол. Момо шагнула за ней и внезапно остановилась, удивленная. Новая улица выглядела совершенно иначе, чем предыдущие.
Она была более узкой. Дома на ней, слева и справа теснившиеся друг к другу, выглядели как исключительно изысканные дворцы из стекла с бесчисленными башенками, крытыми балкончиками и террасами. Казалось, что они с незапамятных времен стояли на дне моря, а теперь внезапно разом поднялись на поверхность, все обвешанные водорослями и обросшие раковинами и кораллами, которые нежно переливались всеми цветами радуги, как перламутр. Эта улочка упиралась в отдельно стоящий дом, который как бы заканчивал ее, стоя поперек дороги. По центру дома находились зеленые двери, огромные, как ворота, украшенные коваными фигурами. Момо взглянула на указатель, висевший напротив нее, на стене. На белом мраморе золотыми буквами было написано:
Переулок-Никогда
Момо задержалась у таблички только на мгновение, но черепаха тем не менее уползла далеко вперед, в самый конец улочки, к последнему дому.
— Подожди же меня, черепаха! — крикнула Момо, но почему-то не услышала собственного голоса.
А черепаха, очевидно, услышала, ибо остановилась и оглянулась. Момо попыталась ее догнать, но едва она вступила в Переулок-Никогда, как ощутила такое мощное сопротивление, будто шла под водой с сильным встречным течением или боролась с ураганным и в то же время неощутимым ветром, который сдувал ее обратно. Она пошла боком, противясь загадочному потоку, подтягиваясь за выступы стен, а иногда опускаясь на четвереньки.
— Я не могу идти! — крикнула она наконец черепахе, стоящей на другом конце улочки. — Помоги же мне!
Черепаха медленно поползла к ней. Когда она оказалась рядом с Момо, на ее спине появился текст: «Иди задом».
Момо повернулась и зашагала спиной вперед. И сразу же ей удалось без всякого затруднения продвигаться дальше. Но при этом происходило нечто странное. Ступая таким образом, задом наперед, она одновременно также думала в обратном направлении, она дышала в обратном направлении, она чувствовала в обратном направлении — короче, она жила в обратном направлении.
И вдруг она натолкнулась на что-то твердое. Повернувшись, она увидела, что очутилась перед последним домом, стоящим поперек улочки и как бы закрывавшим ее. Она немного испугалась, когда прямо перед собой обнаружила гигантские, как ворота, двери из зеленого металла, с огромными фигурами.
«Сумею ли я вообще их открыть?» — подумала Момо. Но уже в следующее мгновение оба крыла ворот распахнулись перед ней. Момо еще на какое-то время замерла на месте, ибо увидела очередную табличку. Она висела на белом единороге, и на ней значилось:
Дом-Нигде
Поскольку Момо читала не особенно быстро, то, когда она закончила разбираться с текстом, ворота уже начали опять медленно закрываться. Она прошмыгнула сквозь них внутрь, и мощные створки захлопнулись за ней с легким шумом.
Она очутилась теперь в высоком, очень длинном коридоре. Слева и справа, на одинаковом расстоянии друг от друга, возвышались каменные статуи обнаженных мужчин и женщин, на которых, казалось, держался потолок. От загадочного встречного потока здесь не осталось и следа.
Момо пошла за черепахой, ползущей по коридору. В конце его черепаха остановилась перед очень маленькой дверцей. Она была именно такой величины, чтобы Момо могла, согнувшись, пройти в нее.
«Мы пришли», — появилась надпись на спине черепахи.
Момо наклонилась и увидела на дверце, прямо перед своим носом, табличку с надписью:
Мастер Секундус Минутус Хора
Момо глубоко вздохнула и решительно нажала на небольшой звоночек. Когда дверца отворилась, изнутри послышалось многоголосое музыкальное тиканье, звон колокольчиков и множество других красивых звуков. Девочка последовала за черепахой, и маленькая дверца за ними захлопнулась.
Глава 11
Когда зло из плохого делает лучшее
В пепельно-сером свете бесконечных коридоров и переходов шныряли бесчисленные агенты Сбербанка времени. Они взволнованно нашептывали друг другу последнюю новость: все господа из правления собрались на чрезвычайное заседание!
Одни полагали, что это говорит о возникновении какой-то опасности. Другие заключали, что, вероятно, появились новые, совершенно необычные возможности экономии времени. Серые господа из правления заседали в большом конференц-зале. Они сидели вплотную друг к другу за бесконечно длинным столом. У каждого, как всегда, рядом лежала свинцово-серая папка, и каждый курил свою маленькую серую сигару. Только свои круглые твердые шляпы они отложили в сторону, теперь было видно, что все они имеют зеркально гладкие головы. Голоса у всех, если их вообще можно назвать голосами, были подавлены. Председатель, занимавший место на конце длинного стола, встал. Бормотание затихло, и два бесконечных ряда серых лиц повернулись к нему.
— Господа, — начал он, — наше положение весьма серьезно. Я счел необходимым неотложно ознакомить вас с горькими, но реальными фактами, которые стали нам известны. Для охоты за девочкой Момо мы задействовали всех наших агентов. Охота длилась в общей сложности шесть часов, тринадцать минут и восемь секунд. Всем участвовавшим в операции агентам неизбежно пришлось пренебречь собственной целью жизни — приносить время. К потерям нужно причислить и то время, которое агенты затратили из своих личных резервов. Из этих двух источников потерь при точнейших расчетах складывается сумма в три миллиарда семьсот тридцать восемь миллионов двести пятьдесят девять тысяч сто четырнадцать секунд! Господа, это больше целой человеческой жизни! Нет надобности объяснять, что для нас значит такая цифра!
Он сделал паузу и с пафосом показал на гигантскую стальную дверь с многочисленными кодовыми секретными замками, находящуюся на лобовой стороне зала.
— Наши хранилища времени, господа, — повысил он голос, — не бездонны! Если бы охота хотя бы удалась! Помимо всего прочего, речь идет о бесполезном времени! Момо от нас ускользнула. Господа, второй раз такое случиться никак не должно. Все дальнейшие мероприятия, которые будут связаны с заметными расходами, я беру подлинный пристальный контроль. Мы должны экономить, господа, а не транжирить! И прошу вас при разработке будущих планов исходить именно из этого. Спасибо.
