Елена Ракитина - Серёжик (без иллюстраций)
— А как же, — Солнце выплыло из-за стола. — За делами и поступками. Давай я покажу тебе Небесную Канцелярию, коль ты у меня в гостях.
Дверь с замороженными тюльпанами открылась. За ней ждала Звёздочка.
— И ты здесь? — удивилось Солнце. — Я удостаиваю тебя чести посетить Небесную канцелярию. Когда у тебя будет имя, ты сможешь там работать.
Звёздочка радостно вскрикнула и кувыркалась всю дорогу, пока они летели. Серёжик тоже попробовал, но не рассчитал и врезался в мокрую стену. Хорошо, что она оказалась из дождя, а если б из града?
Влетели в тоннель. За его прозрачными стенами тянулась какая-то труба, вся в дырочках, как свирель.
Чуть ли не каждую секунду в них заскакивали летящие разноцветные вихри.
— Это вихри поступков, — объяснило Солнце. — Энергия от каждого хорошего или плохого дела поднимается наверх и попадает к нам.
Серёжик ничего не понял, но переспросить не успел. Прямо перед ними вдруг возник громадный зал. Он был как море. Ни справа, ни слева, ни впереди не было стен.
Только столы, столы, столы и компьютеры. У каждого стола сидела звезда и что-то высчитывала.
— Что они делают? — спросил Серёжик.
— Учитывают энергию, передают её тем, кому нужна помощь.
— А как?
— Плохие и хорошие поступки — это добрая или злая энергия. Злую энергию мы консервируем, а хорошую посылаем обратно, тому, кто в беде.
— И её хватает на всех? — спросил озадаченный Серёжик.
— В первую очередь помогаем тем, у кого хороших поступков больше, чем плохих.
— Как это?
Солнце подплыло к одному из компьютеров. Спросив разрешения у звезды, застучало лучами по клавиатуре.
— Вот Бельчонок, который сегодня заблудился в лесу. Ему только год, но он совершил две тысячи пятьсот четыре хороших поступка и только семь плохих. Конечно, тому, кто посылает столько хорошей энергии, мы должны помогать в первую очередь.
На экране показался Бельчонок, черпающий из банки ореховую пасту. Он все время оглядывался, видно, стащил её без спросу.
Цифра «7» тут же превратилась в «8».
— А я? — покраснев, спросил Серёжик. — Сколько хороших дел сделал я?
Солнце нажало на кнопку, и Серёжик увидел на экране себя с орденом на груди.
— Восемь тысяч хороших поступков ровно. И три тысячи плохих.
— Три тысячи?! — ахнул Серёжик.
— Ну, посмотри сам. — Солнце открыло какой-то список. — Укусил Зелёжика…
— Он первый начал…
— Капризничал, говорил маме, что её борщ самый плохой на свете, не хотел мыть посуду, обманывал суслика Яшу, дразнился, хвастался… Смотри, без конца: «хвастался», «хвастался», «хвастался»!
Серёжик опустил голову.
— А сколько здесь трусости! — с укоризной сказало Солнце.
— Разве я виноват, что боюсь?
— Нужно бороться со страхами. Если ты победил страх — это уже хороший поступок. А ты разве боролся? Видел, что муха попала в паутину, и не спас её!
Серёжик покраснел и насупился.
— Это было давно. Я уже не боюсь пауков.
— Пусть давно, — согласилось Солнце. — Но вот последнее: стащил у Бобрёнка футболку, пачкал полы, разъезжая на автомобиле по Королевскому дворцу! Там же командовал, приказывал! А ещё без конца развлекался!
— А разве это плохо — развлекаться?
— Если потрудился — то хорошо, а всё время развлекаться — никуда не годится.
Серёжик нахмурился.
— Но хороших поступков у тебя всё-таки больше, — подбодрило его Солнце. — Старайся делать хорошие. Помни: мы не можем уничтожить злую энергию, для этого нужно в два раза больше доброй. Но добрая необходима внизу и, конечно, мы посылаем её туда. А замороженные консервы со злой пылятся в подвалах.
«Как всё сложно», — подумал Серёжик и почувствовал, что устал.
«Ты хороший», — прошептал кто-то на ухо. Это была Звёздочка.
Глава 26
Гора
Солнце долго уговаривало ёжика погостить, обещая познакомить с Марсом, Венерой, Сатурном и другими планетами. Серёжик качал головой:
— Меня ждёт мама…
Он хотел отправляться к горе сейчас же, но прилетела комета и объявила, что завтрак готов.
— Подкрепиться нужно основательно, — сказало Солнце. — Я не смогу дать припасов в дорогу. Вся небесная еда внизу тает.
И опять вокруг стола летали тарелки. Серёжик ел пудинг из миражей. Ухватит вилкой башню, она тут же превращается в корабль, отломит кусочек корабля, а перед ним уже утюг! Из утюга вырастает ромашка, из ромашки — балалайка! Замечательное блюдо, только кислое. Приходилось закусывать облаками.
Вдруг Звёздочка робко спросила:
— А можно, чтобы меня назвали Борей?
Серёжик поперхнулся, а Солнце, потягивая закатный коктейль, ответило:
— Конечно, нет. Так зовут одного из ветров — Борей Иванович.
— Нет, нет! Я хочу не Борей, а Боря. Чтобы меня звали Боря.
— Это мужское имя! — удивилось Солнце.
— Оно кончается на «я»… — стесняясь, возразила Звёздочка. — Есть же звёзды: Юля, Катя, Настя… А я была бы Боря.
Солнце задумчиво погладило Звёздочку лучом.
— Хорошо. Ты — Герой, и для тебя можно сделать исключение. Я даже разрешу тебе проводить нашего гостя вниз.
Звёздочка стала малиновой. Серёжик тоже. Прекрасно быть Борей, что и говорить! В этом красивом имени сочетались и таинственный шум лесного бора, и строгий звук бормашины, и запах борной кислоты и даже вкус боровика — все одновременно!!!
Серёжик тоже набрался храбрости и спросил:
— А можно посмотреть, где Гэйдл, как поживает голубь Тим, пауки и Осёл?
Солнце включило большой экран.
Больше всего Серёжик волновался об орле. Он так боялся увидеть, что Гэйдл в клетке, что закрыл глаза лапами, оставив маленькую щёлку.
Зря боялся. Орёл, сидя на скале, читал какую-то книгу. Тим лущил орехи. Пауки за прялками пели про карася. А Осёл, запряженный в тележку, бежал по какой-то дороге.
Жаль, что нельзя было увидеть, где мама.
«Даже Солнце не смогло найти её, как найду я?» — думал Серёжик, сидя на огромном облаке, которое медленно летело вниз. Боря прыгала на плече:
— Это громадная честь — трудиться в Небесной Канцелярии. Большинство звёзд работают дома, а не во дворце!
— Ну и что?
— Как что? Дворец принимает поступки каждую секунду, это очень много энергии. Значит, я смогу помочь каждому сразу! А у тех звёзд, кто сидит дома, хорошей энергии может не хватить. Приходится звонить в Канцелярию. А бывает, что помощь нужна очень-очень быстро, понимаешь?
Серёжик смотрел на нее и удивлялся. Такая маленькая, а знает, что самое главное — помогать.
Внизу показалась огромная гора, похожая на птицу. А больше на дракона, потому что у подножия тянулась гряда — длиннющий каменный хвост.
Боря загрустила. Она перестала разговаривать и всеми лучами схватила Серёжика за лапку. Он же не мог оторвать глаз от приближающейся громады. Неужели там… мама? Вот за этими мрачными стенами — мама… Мама, которую Серёжик не видел так давно, что кажется, и голос её забыл. Мама и… ДРАКОН!!! Но, может быть, он будет спать? Драконы в сказках спят очень долго…
Облако опустилось.
— Не забывай меня! — попросила Боря.
— Не забуду! — кивнул Серёжик.
— Когда ты будешь смотреть на ночное небо, я подмигну тебе сначала малиновым, потом белым и голубым.
На глазках-пуговках заблестели слёзы. Серёжик осторожно их вытер.
— Я буду махать тебе лапой.
— Не попадай в домики без окон! А то я не смогу тебе помочь!
Облако взвилось вверх и растаяло в ярко-голубом небе.
«Гора и есть домик без окон», — вздохнул Серёжик и осмотрелся. Здесь действительно было лето. Но, несмотря на зелень вокруг, на жёлтые и красные цветочки, мелькающие тут и там, он сразу замерз. Стоял такой холод, что, казалось, вот-вот повалит снег.
Серёжик достал из спичечного коробка курточку и торопливо прошептал:
— Фр-фр! Вжик-вжик! Тр-тр! Брык-брык! Превращенья час настал, маленький большим вдруг стал!
Курточка оказалась тёплая, с множеством карманов на пуговицах. Серёжик положил туда ключ, лунит, спичечный коробок, свисток, паучьи тапочки и пустую котомку… Увеличил сапожки. Натянул на уши шапку. И, взяв шпагу, подошёл к горе. Это от неё несло ледяным холодом.
Только он приблизился, как зашумели деревья. Их ветки вдруг стали с треском ломаться и падать вниз. До горы они не долетали, но было очень страшно.
Серёжик спрятался за каменистый уступ. Хотелось свернуться клубком и закрыть глаза. Но мысль, что мама совсем-совсем близко, придала сил. И он медленно побрёл вдоль горы, разыскивая дверь. Иногда что-то громыхало, тогда он садился на корточки и прижимал уши. Казалось, что гора чувствовала его шаги, и ей это не нравилось. Он вспомнил, что утром ел облако, и полетел — так было быстрее.
Когда потемнело, Серёжик стал подсвечивать гору шпагой. Но гора оставалась горой — камень, холод и больше ничего.
