Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей 5: Река ветра
Приглядевшись, гости своими глазами убедились в том, что хвостовые перья у драконовых сов достигают совершенно немыслимой длины.
— Им нравится быть такими? — тихо спросила Отулисса.
— Они об этом не задумываются. Они просто принимают свое существование, вот и все. Это часть их фонцю.
— Фонцю? — переспросил Копуша. — Что это означает? Мудрец задумчиво покачал головой.
— Это трудно объяснить совам, прибывшим не из нашего мира. Понятие фонцю связано с воздаянием за предыдущие поступки, совершенные совами, за их властолюбие. В свое время эти совы так и не смогли понять, что стремление к власти ради самой власти есть преступление против природы, в том числе их собственной, как существ земных и небесных. Это вызов всему, что дал нам Глаукс. Если сова избирает путь безудержного властолюбия, это неизбежно отражается на ее судьбе. Сама того не сознавая, она становится жертвой власти — власти фонцю.
— Значит, это их судьба, предназначение? — уточнила Отулисса.
Копуша почувствовал странный трепет в желудке. Он крепко зажмурился и покачал головой. «Воздаяние за поступки, совершенные в прошлом… преступление против природы… — эти слова снова и снова проносились у него в памяти. — Неужели эти совы когда-то были… Нет! Не может быть». Но чем больше Копуша смотрел на драконовых сов, тем сильнее ему бросалось в глаза, что их роскошные перья косматыми волнами сбегают вниз по телу. «Представим, что перья у них не сапфировые и не лазурные, не цвета раннего утра и не оттенка синего вечера, а просто черные и блестящие. Что, если эти драконовы совы в каком-то далеком прошлом были хагсмарами? — в страхе размышлял Копуша. — В таком случае мы должны благодарить судьбу за то, что тщеславие сделало их бессильными! Возможно, весь этот блеск и роскошь дают им иллюзию власти, к которой они когда-то так стремились?» Новая волна дрожи прокатилась по его желудку, и Копуша слегка покачнулся, что не укрылось от внимательного взгляда Тенгшу.
— Не тревожься, друг мой, — сказал мудрец, оборачиваясь к нему. — Эти совы совершенно безвредны. Они апатичны и слабы рассудком. Все, что их интересует, — это уход за собственными перьями и радости проживания в роскошном дворце. Они похожи на слабоумных или даже инвалидов. Однажды я принес им воздушный цюй и показал, как сделать свой собственный, но они быстро устали, и занятие это им наскучило. Они практически неспособны надолго сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме своего оперения.
Но эти речи не успокоили Копушу. Он продолжал напряженно размышлять о своем.
«Допустим, что эти хагсмары когда-то прилетели в Серединное царство в погоне за Тео. Возможно, именно Тео придумал окружить их вызывающей роскошью, отвлечь иллюзией власти и тем самым обезвредить? Но при помощи какой хитроумной алхимии удалось превратить отвратительное черное оперение хагсмаров в это пышное великолепие сияющих оттенков синевы, от цвета морской волны до бирюзы и лазури небес?»
Мудрец сказал им, что старый двор изжил себя и стал ненужным. Копуша вновь вспомнил слова Тенгшу: «Раньше у нас был настоящий королевский двор, однако со временем он стал бесполезен и даже опасен в своей бесполезности». Вполне возможно, что именно Тео дал этому двору новый смысл, новое предназначение, гарантировавшее, что он никогда не станет источником опасности… Может быть, это было частью того пути, который Тео в своих книгах назвал «путем благородной кротости»? Не убивай своих врагов — просто лиши их силы, поймав на крючок властолюбия.
— А теперь, — продолжал Тенгшу, — мы должны нанести визит вдовствующей императрице. Сейчас как раз время чаепития. Эти совы обожают церемонии и ритуалы. Они позволяют им скоротать время, заполнить пустоту ночей.
— Чем заполнить? — процедила себе под клюв Руби.
Полет в покои вдовствующей императрицы оказался недолгим, и вскоре Тенгшу указал гостям на широкое отверстие в Центре скалы. Издалека эта скала казалась совершенно обычной, поэтому наши друзья ожидали увидеть внутри самую обыкнеженную пещеру, вроде тех, в которых любят селиться летучие мыши. Но стоило им влететь под свод, как эти мысли рассеялись без следа. Никогда в жизни га'хуульские совы не видели такого ослепительного зрелища.
Стены сверкали и переливались всеми цветами радуги; то тут, то там искрящиеся прожилки скалы пробивались сквозь россыпи сверкающих камней и кристаллических образований.
— Это кварц? — вслух ахнула Отулисса. — Слюда?
В этот момент из-за каменного дерева, выложенного из розовых кристаллов, выступил маленький паж с предлинным хвостом, волочившимся по полу.
— Добро пожаловать в Дупло Добросердечия и Всепрощения. Вдовствующая императрица вас ожидает, — торжественно провозгласил паж, а затем повернулся к Тенгшу и стал что-то быстро говорить ему на чжоученьском. Как ни прислушивалась Отулисса, ей все-таки не удалось разобрать, о чем шла речь. Однако Тенгшу был явно чем-то встревожен.
— Мне казалось, — прошептал Мартин, обращаясь к друзьям, — тут не бывает никаких происшествий — сверкающий дворец, ленивые совы. Почти глаумора. Что же случилось?
— Они говорят о каком-то нарушении или бегстве, — шепотом пояснила Отулисса. — И о том, что вдовствующая императрица чем-то очень расстроена.
Тенгшу повернулся к Отулиссе и сказал:
— Ты права, и это весьма необычно. Императрица с нетерпением ожидает вас, ибо ей сказали, что вы прибыли из Пяти царств. Она надеется, что вы могли видеть эту заблудшую сову или что-нибудь знаете о ней.
— Поверьте мне на слово, — уверенно заявил Сумрак, — что если бы я видел у нас в Пяти царствах синюю сову с таким вот хвостищем, я бы вам сразу сказал!
— Я понимаю, однако наша императрица чрезвычайно огорчена. Это весьма непривычное для нее чувство, и она совершенно не знает, как с ним справляться.
— Великий Глаукс! — тоненько ахнула Гильфи, когда они приблизились к трону, сложенному из розовых глыб аметиста, на котором восседала огромная сова в роскошном оперении лазурно-синих и бирюзовых оттенков. Ее хвостовые перья покоились на специальной деревянной подставке, стоящей сразу за троном, а по бокам стояли точно такие же подставочки для крыльев. Даже лицевые перья у вдовствующей императрицы были настолько длинны, что казались вуалью, скрывающей ее глаза. На тусклых растрескавшихся когтях сверкали кольца. Все тело огромной синей совы сотрясалось в горестных рыданиях.
— Ах, Тенгшу, он сбежал! Что теперь будет с нашей фонцю? Отулисса шепотом перевела друзьям слова императрицы.
Внезапно царственная сова обернулась к гостям, и перья ее всколыхнулись с такой силой, что по дуплу пронесся ветер.
— Она хочет знать, не видели ли вы эту сову, — перевел Тенгшу.
— Мы бы непременно заметили такое чудо, — вздохнул Корин. — Скажи ей, что мы никого не видели.
Снова обернувшись к императрице, Тенгшу что-то быстро сказал ей, а затем перевел:
— Похоже, эта сова, его зовут Орландо, втайне перестала выщипывать свои нижние хвостовые кроющие перья. Он подкупил слугу, чтобы тот хранил его секрет, а затем однажды ночью каким-то образом отрезал себе большую часть длинных хвостовых перьев. Куча обрезанных перьев была недавно обнаружена в Дупле Бесконечного Оперения, а такой поступок считается здесь тяжелейшим преступлением. Разумеется, теперь уже ничего нельзя поделать.
— Но как же он может летать — с обрезанными перьями и без опыта полета? — спросила Руби.
— С трудом, я полагаю, — холодно ответил Тенгшу. — Но если ему удалось найти возвратное течение Реки ветра…
— А как же фонцю? — задал вопрос Копуша. — Как его поступок отразится на судьбе и… воздаянии?
Тенгшу мрачно посмотрел на него. Затем открыл было клюв, чтобы ответить, но задумался.
— Я… Нет, я не думаю, что поступок этой драконовой совы может нарушить фонцю всего нашего царства. Это было бы несправедливо, вы не находите? — с напускной шутливостью спросил он.
Копуша поморгал, не торопясь с ответом.
— Я согласен с вами. Более того, я думаю, будет несправедливо, если эта сова нарушит фонцю наших Пяти царств. Однако не зря говорят, что взмах крыльев одной бабочки может потрясти целую Вселенную.
— Разумеется! В этом заключается один из законов теории погоды, — с готовностью подхватила Отулисса, — открытый моей прославленной дальней родственницей, знаменитой предсказательницей погоды по имени Стрикс Эмерилла…
— Отулисса, я говорил об эффекте бабочки в философском смысле, — перебил ее Копуша. — Я имел в виду, что даже незначительное влияние на так называемое исходное состояние системы может потрясти ее, вызвав самые разнообразные и непредсказуемые последствия.
Впившись глазами в Копушу, вдовствующая императрица возбужденно ткнула скипетром в Тенгшу. Было очевидно, что она хотела знать, о чем говорит гость.
