Евгений Шварц - Обыкновенное чудо. Дракон (сборник)
Чертополох гнусного рабства был с корнем вырван из почвы нашей общественной нивы.
Аплодисменты.
Благодарный город постановил следующее: если мы проклятому чудовищу отдавали лучших наших девушек, то неужели мы откажем в этом простом и естественном праве нашему дорогому избавителю!
Аплодисменты.
Итак, чтобы подчеркнуть величие президента, с одной стороны, и послушание и преданность города, с другой стороны, я как бургомистр совершу сейчас обряд бракосочетания. Орган, свадебный гимн!
Гремит орган.
Писцы! Откройте книгу записей счастливых событий.
Входят писцы с огромными автоматическими перьями в руках.
Четыреста лет в эту книгу записывали имена бедных девушек, обреченных дракону. Четыреста страниц заполнены. И впервые на четыреста первой мы впишем имя счастливицы, которую возьмет в жены храбрец, уничтоживший чудовище.
Аплодисменты.
Жених, отвечай мне по чистой совести. Согласен ли ты взять в жены эту девушку?
Бургомистр. Для блага родного города я способен на все.
Аплодисменты.
Генрих. Записывайте, писцы! Осторожнее! Поставишь кляксу – заставлю слизать языком! Так! Ну вот и все. Ах, виноват! Осталась еще одна пустая формальность. Невеста! Ты, конечно, согласна стать женою господина президента вольного города?
Пауза.
Ну, отвечай-ка, девушка, согласна ли ты…
Эльза. Нет.
Генрих. Ну вот и хорошо. Пишите, писцы, – она согласна.
Эльза. Не смейте писать!
Писцы отшатываются.
Генрих. Эльза, не мешай нам работать.
Бургомистр. Но, дорогой мой, она вовсе и не мешает. Если девушка говорит «нет», это значит «да». Пишите, писцы!
Эльза. Нет! Я вырву этот лист из книги и растопчу его!
Бургомистр. Прелестные девичьи колебания, слезы, грезы, то-се. Каждая девушка плачет на свой лад перед свадьбой, а потом бывает вполне удовлетворена. Мы сейчас подержим ее за ручки и сделаем все, что надо. Писцы…
Эльза. Дайте мне сказать хоть одно слово! Пожалуйста!
Генрих. Эльза!
Бургомистр. Не кричи, сынок. Все идет как полагается. Невеста просит слова. Дадим ей слово и на этом закончим официальную часть. Ничего, ничего, пусть – здесь все свои.
Эльза. Друзья мои, друзья! Зачем вы убиваете меня? Это страшно, как во сне. Когда разбойник занес над тобою нож, ты еще можешь спастись. Разбойника убьют, или ты ускользнешь от него… Ну а если нож разбойника вдруг сам бросится на тебя? И веревка его поползет к тебе, как змея, чтобы связать по рукам и ногам? Если даже занавеска с окна его, тихая занавесочка, вдруг тоже бросится на тебя, чтобы заткнуть тебе рот? Что вы все скажете тогда? Я думала, что все вы только послушны дракону, как нож послушен разбойнику. А вы, друзья мои, тоже, оказывается, разбойники! Я не виню вас, вы сами этого не замечаете, но я умоляю вас – опомнитесь! Неужели дракон не умер, а, как это бывало с ним часто, обратился в человека? Тогда превратился он на этот раз во множество людей, и вот они убивают меня. Не убивайте меня! Очнитесь! Боже мой, какая тоска… Разорвите паутину, в которой вы все запутались. Неужели никто не вступится за меня?
Мальчик. Я бы вступился, но мама держит меня за руки.
Бургомистр. Ну вот и все. Невеста закончила свое выступление. Жизнь идет по-прежнему, как ни в чем не бывало.
Мальчик. Мама!
Бургомистр. Молчи, мой маленький. Будем веселиться как ни в чем не бывало. Довольно этой канцелярщины, Генрих, напишите там: «Брак считается совершившимся» – и давайте кушать. Ужасно кушать хочется.
Генрих. Пишите, писцы: брак считается совершившимся. Ну, живее! Задумались?
Писцы берутся за перья. Громкий стук в дверь. Писцы отшатываются.
Бургомистр. Кто там?
Молчание.
Эй вы там! Кто бы вы ни были, завтра, завтра, в приемные часы, через секретаря. Мне некогда! Я тут женюсь!
Снова стук.
Не открывать дверей! Пишите, писцы!
Дверь распахивается сама собой. За дверью – никого.
Генрих, ко мне! Что это значит?
Генрих. Ах, папа, обычная история. Невинные жалобы нашей девицы растревожили всех этих наивных обитателей рек, лесов, озер. Домовой прибежал с чердака, водяной вылез из колодца… Ну и пусть себе… Что они нам могут сделать? Они так же невидимы и бессильны, как так называемая совесть и тому подобное. Ну приснится нам три-четыре страшных сна – и все тут.
Бургомистр. Нет, это он!
Генрих. Кто?
Бургомистр. Ланцелот. Он в шапке-невидимке. Он стоит возле. Он слушает, что мы говорим. И его меч висит над моей головой.
Генрих. Дорогой папаша! Если вы не придете в себя, то я возьму власть в свои руки.
Бургомистр. Музыка! Играй! Дорогие гости! Простите эту невольную заминку, но я так боюсь сквозняков. Сквозняк открыл двери – и все тут. Эльза, успокойся, крошка! Я объявляю брак состоявшимся с последующим утверждением. Что это? Кто там бежит?
Вбегает перепуганный лакей.
Лакей. Берите обратно! Берите обратно!
Бургомистр. Что брать обратно?
Лакей. Берите обратно ваши проклятые деньги! Я больше не служу у вас!
Бургомистр. Почему?
Лакей. Он убьет меня за все мои подлости. (Убегает.)
Бургомистр. Кто убьет его? А? Генрих?
Вбегает второй лакей.
2-й лакей. Он уже идет по коридору! Я поклонился ему в пояс, а он мне не ответил! Он теперь и не глядит на людей. Ох, будет нам за все! Ох, будет! (Убегает.)
Бургомистр. Генрих!
Генрих. Держитесь как ни в чем не бывало. Что бы ни случилось. Это спасет нас.
Появляется третий лакей, пятясь задом. Кричит в пространство.
3-й лакей. Я докажу! Моя жена может подтвердить! Я всегда осуждал ихнее поведение! Я брал с них деньги только на нервной почве. Я свидетельство принесу! (Исчезает.)
Бургомистр. Смотри!
Генрих. Как ни в чем не бывало! Ради бога, как ни в чем не бывало!
Входит Ланцелот.
Бургомистр. А, здравствуйте, вот кого не ждали. Но тем не менее – добро пожаловать. Приборов не хватает… но ничего. Вы будете есть из глубокой тарелки, а я из мелкой. Я бы приказал принести, но лакеи, дурачки, разбежались… А мы тут венчаемся, так сказать, хе-хе-хе, дело, так сказать, наше личное, интимное. Так уютно… Знакомьтесь, пожалуйста. Где же гости? Ах, они уронили что-то и ищут это под столом. Вот сын мой, Генрих. Вы, кажется, встречались. Он такой молодой, а уже бургомистр. Сильно выдвинулся после того как я… после того как мы… Ну, словом, после того как дракон был убит. Что же вы? Входите, пожалуйста.
Генрих. Почему вы молчите?
Бургомистр. И в самом деле, что же вы? Как доехали? Что слышно? Не хотите ли отдохнуть с дороги? Стража вас проводит.
Ланцелот. Здравствуй, Эльза!
Эльза. Ланцелот! (Подбегает к нему.) Сядь, пожалуйста, сядь. Это в самом деле ты?
Ланцелот. Да, Эльза.
Эльза. И руки у тебя теплы. И волосы чуть подросли, пока мы не виделись. Или мне это кажется? А плащ все тот же. Ланцелот! (Усаживает его за маленький стол, стоящий в центре.) Выпей вина. Или нет, ничего не бери у них. Ты отдохни, и мы уйдем. Папа! Он пришел, папа! Совсем как в тот вечер. Как раз тогда, когда мы с тобой опять думали, что нам только одно и осталось – взять да умереть тихонько. Ланцелот!
Ланцелот. Значит, ты меня любишь по-прежнему?
Эльза. Папа, слышишь? Мы столько раз мечтали, что он войдет и спросит: Эльза, ты меня любишь по-прежнему? А я отвечу: да, Ланцелот! А потом спрошу: где ты был так долго?
Ланцелот. Далеко-далеко, в Черных горах.
Эльза. Ты сильно болел?
Ланцелот. Да, Эльза. Ведь быть смертельно раненным – это очень, очень опасно.
Эльза. Кто ухаживал за тобой?
Ланцелот. Жена одного дровосека. Добрая, милая женщина. Только она обижалась, что я в бреду все время называл ее – Эльза.
Эльза. Значит, и ты без меня тосковал?
Ланцелот. Тосковал.
Эльза. А я как убивалась! Меня мучили тут.
Бургомистр. Кто? Не может быть! Почему же вы не пожаловались нам! Мы приняли бы меры!
Ланцелот. Я знаю все, Эльза.
Эльза. Знаешь?
Ланцелот. Да.
Эльза. Откуда?
Ланцелот. В Черных горах, недалеко от хижины дровосека, есть огромная пещера. И в пещере этой лежит книга, жалобная книга, исписанная почти до конца. К ней никто не прикасается, но страница за страницей прибавляется к написанным прежним, прибавляется каждый день. Кто пишет? Мир! Записаны, записаны все преступления преступников, все несчастья страдающих напрасно.
